Глава первая
Назначение двух отрядов для изысканий. - Приготовление шлюпов "Востока" и
"Мирного". - Плавание из Кронштадта до Англии.
1819 года, марта 25-го дня, морской министр, адмирал маркиз де Траверсе
объявил лейтенанту Лазареву 2-му, что император Александр I приказал отправить
для открытий две экспедиции: одну к Южному, а другую к Северному полюсам.
Первой предназначено осмотреть те части Южного океана, в которых никто ещё не
бывал, или в тех частях, которые уже известны, обозреть острова, коих не видали
прежние мореплаватели. Сия экспедиция названа первым отрядом.
Другой надлежало, войдя в Берингов пролив, искать прохода по северную сторону
Северной Америки и, обойдя оную, Западным океаном возвратиться в Россию. Сия
экспедиция названа вторым отрядом.
В сей отряд назначены: корвет "Открытие" и транспорт "Благонамеренный" под
начальством капитан-лейтенанта Васильева и лейтенанта Глеба Шишмарёва, в первый
отряд, шлюп "Восток" и транспорт "Ладога". Для начальства над сими двумя судами
призван в Петербург известный капитан-командор Ратманов, который тогда, после
претерпенного им кораблекрушения на мысе Скагене, находился в Копенгагене и
ожидал лета, чтобы возвратиться в Россию. Слабое здоровье его, на службе
расстроенное, не позволяло ему принять начальство в столь трудном предприятии.
Капитан-командор Ратманов, с которым я был на .шлюпе "Надежда" под командою
капитана Крузенштерна во время путешествия его вокруг света, предложил морскому
министру, чтобы вместо него поручили мне начальство первым отрядом.
Вследствие сего, я получил, от морского министра письмо от 24 апреля 1819
года, в следующих словах:
"Объявив приказание императора Александра I вице-адмиралу Грейгу о
немедленном отправлении вас в С.-Петербург, уведомляю о сём и вас, оставаясь
уверенным, что вы поспешите прибытием сюда, для принятия некоторых поручений
государя, и проч.".
Сей случай удалял меня из Севастополя, где я тогда с особым удовольствием
служил командиром 44-пушечного фрегата "Флоры" и имел поручение от главного
командира Черноморского флота вице-адмирала Грейга в продолжение лета обойти на
сем фрегате Черное море и определить географическое положение всех приметных
мест и мысов. Для меня было бы лестно и приятно исполнить волю всеми любимого
начальника, но надлежало отправиться в С.-Петербург.
По прибытии моем в столицу 23 мая, морской министр сказал мне: "Государь
поручил вам начальство над двумя шлюпами "Востоком" и "Мирным", которые
назначаются для открытий в южных больших широтах и чтобы обойти льды вокруг
Южного полюса".
Я немедленно отправился в Кронштадт для принятия шлюпов, которые уже были
почти в готовности.
Приготовление шлюпов. До избрания настоящего начальника на шлюп "Восток", для
приготовления и вооружения оного, назначен был главным командиром Кронштадского
порта вице-адмиралом Моллером 1-м лейтенант Игнатьев.
Шлюп "Восток", коего длина 129 футов 10 дюймов, ширина без обшивки 32 фута 8
дюймов, глубина 9 футов 7 дюймов, построенный в С.-Петербурге на Охтенской верфи
корабельным мастером Стоке в 1818 году, признан от морского министра удобным для
сего путешествия более потому, что капитан Головнин отправился кругом света в
1817 году на шлюпе "Камчатке" его же размера и конструкции. Шлюп "Восток"
построен был из сырого соснового леса и не имел никаких скреплений, кроме
обыкновенных; подводная часть была скреплена и снаружи обшита медью в Кронштадте
корабельным мастером Амосовым, под надзором коего докончена столярная работа и
прочее.
По приезде моем в Кронштадт, когда я увидел шлюп, первый бросился мне в глаза
необыкновенной величины рангоут. А как мне надлежало простирать плавание не в
лучшее летнее время, не в свободных и чистых местах при пассатных ветрах, не в
хорошем климате и не поблизости своих или чужих портов, то я предполагал
уменьшить рангоут и сделать некоторые другие перемены, но по причине позднего
времени уже некогда было к сему приступить, и я довольствовался только тем, что
ещё возможно было доделать. Запасные стеньги, по просьбе моей, корабельный
мастер приказал сделать тремя с половиною футами менее настоящих, которые
предполагал я в море переменить, а настоящие стеньги убавить своими мастеровыми.
Лейтенант Лазарев 2-й, бывший четыре года волонтёром на английских военных
кораблях, потом продолжал служение в нашем флоте командиром принадлежащего
Российско-Американской компании судна "Суворов", благополучно совершивший
плавание кругом света в продолжение 1813, 1814, 1815 и 1816 годов, определён
начальником транспорта "Ладоги", который потом переименован военным шлюпом
"Мирный". Не взирая на сие переименование, каждый морской офицер видел, какое
должно быть неравенство в ходу с шлюпом "Востоком", следовательно, какое будет
затруднение оставаться им в соединении и какая от сего долженствовала произойти
медленность в плавании. Величина "Мирного" была в 530 тонн, длина 120 футов,
ширина 30, глубина 15; построен корабельным мастером Колодкиным из соснового
хорошего леса с железным скреплением, для плавания в Балтийском море. Дабы
сделать шлюп сей удобным к предстоявшему трудному плаванию, и чтобы безопасно
мог противостоять бурным стихиям Южного океана, государственная
Адмиралтейств-коллегий предположила дать шлюпу достаточное скрепление и положить
фальшивую обшивку.
Прекрасная погода благоприятствовала обшивке судов около двенадцати дней до
такой степени, что плоты, на коих плотники и конопатчики работали, беспрестанно
наполнены были зрителями из морских офицеров; они, принимая великое участие в
отправлении сей экспедиции, к удовольствию нашему напоминали мастеровым о каждом
гвозде, который, с намерением или без намерения, мог быть оставлен не вбитым; по
окончании упомянутой работы приступлено к медной обшивке; железные рулевые петли
переменены на медные, сосновый руль на дубовый; битенги, крамболы, комельсы
сделаны все из дубу, одним словом шлюп по возможности приведён в надлежащее
состояние для предположенного плавания. После некоторых между корабельными
мастерами споров об образе скрепления для сего судна, наконец решено было: чрез
бимс в жилой палубе, также и на бимсы в кубрике, поставить железные стандерсы; в
жилой же палубе через бимс приделать висячие кницы, удвоить рейдерсы, прибавить
в носовой части два брештука цельного дерева к искусственным, сделанным из
разных кусков; вверху и внизу в кормовой части транцы скрепить деревянными
кницами.
Министр объявил приказание Александра I переименовать транспорт "Ладогу" в
военный шлюп и дать название "Мирный", сообразно назначенному плаванию.
Лейтенант Лазарев, с позволения министра, переменил на шлюпе своём рангоут, а
паруса, такелаж и все внутренние переделки расположил по своему желанию.
Артиллерия состояла из четырнадцати трехфунтовых пушек и шести карронад; гребные
суда на оба шлюпа построены по планам, которые избрал лейтенант Лазарев.
Назначение офицеров и служителей. Когда шлюпы уже были почти готовы, мы
приступили, по предоставленным нам правам, к избранию офицеров и служителей. Не
взирая на трудности и опасности, каковых надлежало ожидать в предназначенном
плавании, число охотников из офицеров было так велико, что мы имели не малое
затруднение в избрании. А как на шлюп "Восток" нужно было только три лейтенанта
и два мичмана, а на "Мирный" - два лейтенанта и два мичмана, то мы, к сожалению,
не могли удовлетворить всех желающих быть нашими сотрудниками.
На шлюпе "Востоке" состояли следующие чиновники:
Капитан 2-го ранга Фаддей Беллинсгаузен - Начальник экспедиции и командир
шлюпа "Востока".
Капитан-лейтенант Иван Завадовский - Служил со мной семь лет в Черном море на
фрегатах "Минерве" и "Флоре"; я знал достоинства сего офицера.
Лейтенанты:
Иван Игнатьев - Определен главным командиром Кронштадского порта
вице-адмиралом Моллером к вооружению шлюпа и по желанию Моллера оставлен на
шлюпе.
Константин Торсон, Аркадий Лесков - Приняты по хорошему о них отзыву
известных морских капитанов.
Мичман Дмитрий Демидов - По просьбе контр-адмирала Коробки.
Астроном Иван Симонов - Экстраординарный профессор, обучавшийся в Казанском
университете.
Живописец Павел Михайлов - Академик Академии художеств.
Штаб-лекарь Яков Берх - Избран флота генерал-штаб-доктором Лейтоном.
Штурман Яков Парядин.
Клерк офицерского чина Иван Резанов.
Гардемарин Роман Адамc - Назначен морским министром по моей просьбе.
Подштурманов унтер-офицерского чина ................. 2
Шкиперский помощник унтер-офицерского чипа .......... 1
Квартирмейстеров ............................... 4
Флейщик ........................................... 1
Барабанщик ....................................... 1
Матрозов ......,...,........... 71
Фельдшер ......................... 1
Плотничный ученик 2-го класса ............... 1
Кузнец ............................ 1
Плотник 2-го класса ..................... 1
Конопатчик .......................... 1
Парусник ............................ 1
Купор .................... 1
Артиллерии унтер-офицеров ................. 2
Бомбардир .......................... 1
Канониров 1-й статьи ..................... 11
Деныциков у чиновников ................... 4
-------------------------------------- Итого 117
На шлюпе "Мирном":
Лейтенанты:
Михаил Лазарев - Командир шлюпа
Николай Обернибесов
Михаил Анненков
Мичманы:
Иван Куприянов
Павел Новосильский
Штурман офицерского чина: Николай Ильин
Медико-хирург: Николай Галкин
Подштурман унтер-офицерского чина ........ 1
Подшкипер .......................... 1
Боцман ............................ 1
Квартирмейстеров ...................... 2
Матрозов 2-й статьи ................ 44
Барабанщик ......................... 1
Баталер ........................... 1
Фельдшер ..................... 1
Плотников .......................... 2
Слесарь .................... ....... 1
Конопатчик ......................... 1
Парусник ........................... 1
Купор ......................... 1
Морской артиллерии унтер-офицер .............. 1
Канониров 1-й статьи .................... 6
---- Итого: 72
Заготовление провизии. Провизия и материалы для экспедиции заготовлены в
С.-Петербурге, под надзором генерал-майора Миницкого, а потом, в отсутствие его,
по указу государственной Адмиралтейств-коллегий, под присмотром
капитан-лейтенанта Богдановича, деятельности и благоразумным распоряжениям коего
мы весьма много обязаны.
Долгом поставляю упомянуть здесь об именах тех лиц, которые честностью своею
способствовали успехам экспедиции; худо приготовлен-ная провизия может
произвести непредвиденные болезни.
Солонину приготовляли купцы: с.-петербургский Петр Иванов Шпанский; нарвский
Петр Печаткин и с.-петербургский мещанин Обломков; последний известен уже по
первому путешествию россиян вокруг света, под командою капитана Крузенштерна;
тогда солил мясо, которое в продолжение трех лет, быв в различных климатах, не
портилось. Мясо сие находилось в хороших дубовых бочках, около шести пудов в
каждой.
Геррат, булочный мастер, поставил нам хорошие сухари. Хотя малая часть из
оных и попортилась, но причиною тому была сырость шлюпов, а не неискусство
хлебника.
Кислой капусты, которую, несколько пересолив, снова для лучшего сбережения
уклали в прочные небольшие бочки, отпущено было достаточно; она во всё
продолжение плавания нашего не испортилась.
Заготовляемый для нас бульон дощатый не успел весь высохнуть, почему и взяли
только осьмую часть заказанного количества, по два с половиной пуда на каждый
шлюп. Мне кажется, ежели тот же приготовленный бульон, когда ещё не застыл,
налить в хорошие, кругом запаянные и вылуженные жестянки, заткнуть оловянною
пробкой и потом запаять, то наверно бульон сей, не имея сообщения с наружным
воздухом, никогда или весьма долго не испортится.
Снабжение служителей одеждою и обувью.
Как опрятная одежда и чистое бельё, освежая тело, производят в человеке
бодрость, и некоторым образом отвлекают его от дурных поступков, то и положено
снабдить служителей следующими необходимыми вещами:
На одного человека:
Матрозских мундиров и фуфаек суконных … 4
Брюк суконных .............. 2
Брюк летних фламского полотна ...... 6
Рабочих фуфаек канифасных ........ 4
Рабочих брюк канифасных ......... 4
Шинель серого сукна ........... 1
Шапок кожаных теплых .......... 1 фуражка
Шляпа круглая .............. 1
Сапогов теплых с сукном внутри ..... 1-2 холодных
Башмаков ................. 4 пары
Одеяло .................. 1
Постель .................. 1
Подушка ................. 1
Простынь ................. 4
Чулок шерстяных ............. 8 пар
Рубах холщевых ............. 11
Рубах фланелевых ............. 7
Награды денежные и жалованье. Дабы некоторым образом обеспечить состояние
каждого и тем поощрить к трудным предприятиям, определено давать денежного
жалованья около восьми раз более против производимого в обыкновенные кампании, а
офицерам и учёным сверх жалования производить столовые деньги и, кроме того, ещё
до отправления нашего в путь, государь приказал выдать мне в награду пять тысяч
рублей, и на проезд из Черного в Балтийское море сверх обыкновенных прогонных
денег тысячу рублей; лейтенанту Лазареву - три тысячи, а всем офицерам и
служителям годовое жалование не в зачёт. Мы чувствовали в полной мере участие,
которое государь принял в нашем положении, предупреждая недостатки, могущие
встретиться в столь многотрудном, продолжительном плавании.
Избрания по ученой части. При отправлении сей экспедиции, имелось в виду
приумножить сведения о земном шаре и ознакомить дикие народы с европейцами, а
европейцев с дикими, также приумножить познания в естественной истории, и для
того по приказанию государя министром народного просвещения избраны разные
ученые, назначенные в звание натуралистов: Мертенс в Галле и доктор Купце в
Лейпциге, которые обязаны были приехать в Копенгаген к 12-му числу июня; в
должность астронома избран экстраординарный профессор Симонов, воспитанник
Казанского университета; по живописной части Академии художеств академик
живописи Павел Михайлов,
Подарки, назначенные для диких. В случае обретения островов и других ещё
неизвестных берегов, также в память пребывания нашего в разных местах, повелено
было оставлять и раздавать медали, важнейшим людям серебряные, а другим
бронзовые. Сии медали нарочно были вычеканены в С.-Петербургском Монетном дворе;
на одной стороне оных изображение императора Александра I, а на другой надпись:
шлюпы "Восток" и "Мирный", 1819 года, т.е. время, в которое сии шлюпы
отправлены.
Дабы побудить диких к дружелюбному с нами обхождению, а нам доставить
возможность получить от них посредством мены свежие съестные припасы и разные
изделия, отпустили в С.-Петербурге разных вещей, могущих нравиться народам,
которые почти в первобытном природном состоянии:
Ножей разных .............. 400
Ножей чеботарных ............ 100
Ножей садовых .............. 20
Ножей в три четверти аршина ...... 2
Пил одноручных ............... 10
Пил поперечных ............. 10
Стругов в колодках ........... 15
Клещей малых и больших ......... 10
Долот ................... 30
Тисков .............. 10
Буравчиков ................ 125
Терпугов и напилков ........... 100
Рашпилей .............. 50
Топоров ................. 100
Шляхт .................. 50
Напарий ....... 50
Ножниц разных .........,... 50
Огнив .................. 300
Колокольчиков, бубенчиков и свистушек ... 185
Пестряди красной и синей ........ 500 аршин
Пуговиц старинных ............ 12 дюжин
Платков выбойчатых ........... 100
Бахромы разных цветов ......... 60 аршин
Тику полосатого ............. 100
Каламенку ................ 250
Труту березового ........ 10 фунтов
Ниток крашеных ............. 10
Кремней ............. 1000
Гусарских курток ............ 10
Стаканов ................ 120
Графинов ............ 12
Проволоки медной ............ 100 фунтов
железной 80
Барабанов ................ 1
Бубнов .................. 2
Рогов охотничьих ......... 5
Ночников и фонари ........... 24
Гребней роговых ............. 250
деревянных .... 50
Игол разных ............... 5000
Запонок ................. 100
Свинцу в двух с половиной кусках .... 10 пудов
Перстней ........... 250
Сережек ................. 125 пар
Бус .................... 20 кистей
Гранатов ................. 5
Бисеру мелкого и крупного ....... 20
Пронизок ................ 40
Светильни бумажной ........... 80 фунтов
Свеч восковых ............. 1 000
Ниток неводных ............. 12 пудов
Чугунной разной посуды ........ 271/2 пудов
Зеркал разных .............. 1000
Семян огородных и цветочных ...... 100 фунтов
Калейдоскопов ............. 24
Зажигательных стекол .......... 18
Уд рыболовных, железных больших ... 6
из проволоки толстой и тонкой 1800
Красной байки .............. 218 аршин
Синей и зеленой фланели ......... 62 аршина
Одеял байковых ............. 70
Табаку витого ............. 26 пудов 32 фунта
Перед отправлением моим я получил четыре следующие инструкции:
I. Инструкция морского министра.
Государь, вверив первую дивизию, назначенную для открытий, капитану 2-го
ранга Беллинсгаузену, приказал руководствоваться касательно общего плана cей
кампании нижеследующим:
Отправясь с Кронштадтского рейда, до прибытия в Бразилию, он должен будет
останавливаться в Англии и Тенерифе.
Коль скоро наступит удобное время в сем году, он отправится для обозрения
острова Георгия, находящегося под 55 градусом южной широты, а оттуда к земле
Сандвичевой, и, обошедши её с восточной стороны, пуститься к югу и будет
продолжать свои изыскания до отдалённой широты, какой только он может
достигнуть; употребит всевозможное старание и величайшее усилие для достижения
сколько можно ближе к полюсу, отыскивая неизвестные земли, и не оставит сего
предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях.
Ежели под первыми меридианами, под коими он пустится к югу, усилия его
останутся бесплодными, то он должен возобновить свои покушения под другими, и не
упуская ни на минуту из виду главную и важную цель, для коей он отправлен будет,
повторяя сии покушения ежечасно как для открытия земель, так и для приближения к
Южному полюсу.
Для сего он употребит всё удобное время года; по наступлении же холода
обратится к параллелям, менее удалённым от экватора, и, стараясь следовать
путями, не посещенными ещё другими мореходцами, пойдёт к островам Аукландским,
пройдёт проливом Королевы Шарлотты и спустится для снабжения провизиею и отдыха
экипажу в Порт-Жаксон (Сидней), что может случиться около первых чисел
апреля 1820 года.
Отдохнувши, запасшись всем нужным и исправившись, командир 1-й дивизии
отправится из Порт-Жаксона и направит путь свой к востоку в параллелях Новой
Зеландии и северной части Новой Голландии (Австралии); потом
обратится к островам Общества и маркизы Мендозы; проходя наименее посещаемыми
путями экваторной полосы, пойдёт к обитаемым островам, к которым приставал
Коцебу, и сделает изыскания о других с ними соседственных, о коих упоминали
жители первых; обозрит острова Соломоновы; а ежели время позволит, и Новую
Каледонию, и возвратится для отдыха в Порт-Жаксон или в южный порт земли
Дименовой (острова Тасмания), когда, по предварительным осведомлениям, в
сем последнем месте, может он найти нужные провизии, подкрепить свежею пищею
экипаж и приготовиться к дальнейшим покушениям к Южному полюсу.
По наступлении удобного времени к концу 1820 года, 1-я дивизия снова
отправится на юг к отдалённейшим широтам; возобновит и будет продолжать свои
исследования по прошлогоднему примеру с таковою же решимостью и упорством, и
проплывёт остальные меридианы, для совершения пути вокруг земного шара, обратясь
к той самой высоте, от которой дивизия отправилась, под меридианами земли
Сандвичевой.
По окончании благоприятного для сих предприятий времени, совершит обратный
путь в Россию.
Государь, полагаясь на усердие, познания и таланты капитана 2-го ранга
Беллинсгаузена и не желая стеснять его в действии, ограничивается указаниями
главнейших предметов, для которых он отправлен и уполномочивает его, судя по
обстоятельствам, поступать как он найдёт приличным для блага службы и успеха в
главной цели, состоящей в открытиях в возможной близости Антарктического полюса.
В особенности рекомендуется ему иметь неусыпное попечение о сохранении
здоровья экипажей, что во всякое время и во всех случаях должно быть предметом
ревностнейших его стараний.
Государь повелевает также во всех землях, к коим будут приставать, и в
которых будут находиться жители, поступать с ними с величайшей приязнью и
человеколюбием, избегая сколько возможно всех случаев к нанесению обид или
неудовольствий, а напротив того стараясь всемерно привлечь их ласкою и не
доходить никогда до строгих мер, разве только в необходимых случаях, когда от
сего будет зависеть спасение людей, вверенных его начальству.
Государь приказал морскому министру вручить капитану 2-го ранга
Беллинсгаузену особенные инструкции касательно подробностей его плавания,
снабдить его всеми нужными сведениями, картами, сочинениями, инструментами,
приличными цели его назначения, а также и вещами, нужными для мены с народами, с
коими он будет иметь сношения.
По приказанию государя чиновники по учёной и художественной части,
назначаемые в сию экспедицию, должны быть снабжены всеми потребностями, нужными
для их взаимных действий и работ.
Государь также приказал, дабы, в случае весьма важных открытий, капитан 2-го
ранга Беллинсгаузен отправил немедленно один из состоящих в команде его шлюпов с
донесениями в Россию, но сие отправление судна должно быть учинено в несомненной
уверенности о важности случая, продолжая между тем на другом предписанные ему
действия.
Инструкцию для вверяемой вам 1-й дивизии, из шлюпов "Востока" и "Мирного"
состоящей, утвержденную государем 22 мая, препровождаю при сем к вам для
надлежащего исполнения, прилагая вместе с тем в копии и данную
капитан-лейтенанту Васильеву для 2-й дивизии.
Сверх сей инструкции и тех, которые получите от государственной
Адмиралтейств-коллегий и Адмиралтейского департамента, за нужное считаю сообщить
вам к исполнению:
Во всех местах, где будете приставать, должны стараться узнавать: нравы
народов, их обычаи, религию, военные орудия, род судов, ими употребляемых, и
продукты, какие имеются, также по части натуральной истории и прочее; равно
узнавать, какой нации люди посещают более диких народов, кого они более любят, и
другие подробности, касающиеся до торговли, мены и выгоды оных.
Должно всегда быть осторожну и на море и на якоре от нападения морских
разбойников и диких народов.
Имеете стараться разведывать о военном положении тех стран и портов, в коих
быть случится, как там велики силы, крепости, пушки, оружия и проч., описывая
всё сие подробно и делая карты и планы всех портов, заливов и видимых берегов.
Чиновники ученой и художественной части в конце кампании обязаны отдать вам,
как начальнику отряда, все журналы, подписав на оных каждый своё имя, дабы после
можно было возвратить их, кому принадлежат, когда на сие последует приказание
государя.
Когда случится быть у диких народов, то должно, лаская их, стараться обрести
дружбу их, однако никогда не выпускать из виду опасения и быть всегда готовым
предупреждать не только покушение, но не подавать им и мысли к нападению. Дикие,
видя таковую осторожность, не осмелятся нанести вред.
Не должно никогда и никакого судна посылать к берегу без того, чтобы оно не
было хорошо вооружено пушками, ружьями, саблями, пиками и прочее. Равно не может
быть излишним приказание офицерам, которые будут командируемы на гребных судах,
чтобы они имели всю осторожность и не разделялись бы и не удалялись от своих
судов иначе, как оставя при них довольное число людей для обороны.
Если понадобится быть на берегу для обсервации, мены товаров и поправления
здоровья людей, то вы обязаны выбрать там место для сего удобное и укрепить оное
так, чтоб не могли опасаться нападения от диких; одним словом: место сие должно
походить на крепость; содержать оное вооруженным.
Вам никогда не должно пропускать случаев извещать о своём плавании, для чего
нужно иметь всегда в готовности донесение, и при встрече на море с судами,
идущими в Европу, просить их пересылать оные из европейских портов к российскому
морскому министру.
Когда вы признаете нужным и полезным разделиться с другим вверенным вам
шлюпом, дабы заняться разными предметами и открытиями, в таковом случае не
запрещается вам разлучиться на малое и даже на продолжительное время и назначить
место соединения.
В продолжение кампании, ежели по некоторым важным обстоятельствам
принуждёнными найдетесь возвратить в Россию одно судно, тогда предоставляется
оставить на оном только нужное (на время пути) количество провизии и материалов,
а остальное всё взять к себе на шлюп.
Прежде отправления в повеленный путь, вы должны на случай разлучения одного
шлюпа с другим определить по начертанному плану вояжа место соединения
(рандеву).
Вы не оставите снабдить копию с своей инструкции командира сопутствующего вам
шлюпа, на случай разлучения с ним.
Дабы, как командир дивизии, вы имели все способы на вверенных вам шлюпах и в
порученных вашему начальству командах удерживать в полной мере надлежащий
порядок, повиновение и должное почтение от нижних к вышним, предоставляется вам
право подчинённых вам офицеров и нижних чинов, кои из дворян, оказавшихся в
нерадении, лености, непослушании, грубости или в каких-либо преступлениях,
штрафовать по мере вины, со всею законною строгостью, положенными для того
штрафами; вам же предоставляется право и отдавать оных под военный суд в нужных
случаях, представляя судные дела по обыкновенному порядку, и меня уведомлять о
всём том при удобном случае для доклада государю.
В рассуждении же нижних чинов, кои не из дворян и служителей, наказывать их в
меньших винах по усмотрению своему, в больших же преступлениях наряжать суд и
чинить наказание по законам с утверждения вашего, яко главного начальника
дивизии, исключая тяжкие наказания, положенные законом вместо смертной казни; в
каковых случаях представлять дела об них с мнением своим при удобном случае, по
команде обыкновенным порядком.
Для обеих дивизий по приказанию государя определены в звании натуралистов
иностранцы: Мертенс и доктор Кунце, которые для принятия их в экспедицию будут
находиться в Копенгагене и коих по сношению вашему с командиром 2-й дивизии
следует оттуда взять и по одному из них определить на каждую дивизию.
Ваша дивизия снабжена серебряными и бронзовыми медалями на тот предмет, чтобы
вы медали сие раздавали в знак памяти почётным особам, имеющим встретиться с
вами на пути, а также можете оставлять оные на всех островах по вашему
усмотрению, и особенно на вновь открытых.
При сем препровождается к вам открытый лист от министерства иностранных дел
на российском, французском и немецком языках, и коллегия иностранных дел
сообщила сверх сего для предварительного сведения находящимся в чужих краях
нашим аккредитованным особам об отправлении вверенных вам шлюпов. Также
прилагаются при особом реестре полученные для вас от находящихся здесь
иностранных министров морских военных держав открытые листы.
II. Инструкция государственной Адмиралтейств-коллегии
По приказанию государя назначены вы командиром 1-го отряда судов, состоящих
из двух шлюпов, в дальний вояж отправляемых, "Восток" и "Мирный". По сему
Адмиралтейств-коллегия предписывает вам: по окончании вооружения и по
укомплектовании сих двух шлюпов надлежащим образом, отправиться в предположенный
вам путь немедленно по получении особой инструкции, которая дана будет по
приказанию государя. Со стороны ж коллегии преподаются вам одни правила по части
экономической: хотя правила сии изображены большею частью в морских регламентах,
уставах и других узаконениях и известны всем флотским чинам, но, как с
распространением познаний человеческих, из самых опытов в таких вояжах, в какой
отправляетесь вы, почерпнутых, были по временам и обстоятельствам случаи, о коих
в тех узаконениях не упоминается, оные в следующих статьях:
1. Как сохранение здоровья людей, составляющих экипаж, есть первая
обязанность всех мореплавателей, и опытами доказано, что надлежащие для сего
средства суть: опрятное судов и экипажей содержание, очищение воздуха в палубах
и интрюме, достаточное, но не чрезъестественное упражнение людей в какой-либо
экзерциции, крайнее наблюдение, чтобы в мокрой одежде люди не оставались на
долго, а особенно не ложились в оной спать, доставление им наилучшей пищи и
питья; то коллегия от попечения вашего и ожидает, что сии, равно и другие
приличные правила, могущие споспешествовать благосостоянию экипажа, по совету
медиков, конечно, исполнены будут вами со всею точностью.
2. В особенности имеете вы обращать внимание своё на больных и всеми мерами
стараться об улучшении содержания их и излечения, поощряя к сему последнему и
медиков, на суда, вам вверяемые, назначенных, о прилежании коих и усердии или
нерадении, обязаны будете представлять начальству.
3. Всевозможную также долженствует иметь заботу о доставлении вообще людям
свежей пищи и питья, для чего не упускать ни малейшего случая, и во время
пребывания при берегах, снабдевать экипажи лучшими съестными припасами
посредством покупки наличных, а во время плавания в море, ловом рыбы, где
позволят местные обстоятельства; также ромом и вином, употребляя оные по
климатам и обстоятельствам: пользоваться путешествиями кругом света известных
мореплавателей, кои послужат вам во многих случаях или примером, или
усовершенствованием к сохранению и содержанию судов и экипажей в целости, и
коими снабжены вы будете по особому распоряжению.
4. Что касается до цели плавания вашего, также до времени возвращения в свои
европейские порты, о сем получите особенное предписание и наставление. Посему
остается коллегии заключить, что вы яко искусный и отличный офицер исполните с
точностью поручение вам делаемое и последуете, не обинуясь, изображённым в
морском уставе, в коллежской должности и в прочих узаконениях предписаниям, до
командующего судном касающимся, благоразумными своими распоряжениями в
предлежащем пути оправдаете ту доверенность, которая вам делается.
III. Инструкция государственного Адмиралтейского департамента
Как по повелению государя вы определены начальником двух шлюпов,
отправляющихся из Кронштадта в дальнее мореплавание, и от морского министра
получите надлежащее предписание о расположении вашего плавания, равно и о всех
главных поручениях, на вас возлагаемых, то Адмиралтейский департамент за тем
полагает дать вам только некоторые необходимо нужные правила, служащие к
руководству для наблюдений во время вашего плавания.
1-е. Нужные для сего вояжа астрономические, математические и физические
инструменты, некоторые отпущены вам из приуготовленных здесь, а прочие
недостающие получите по прибытии в Англию; от морского министра писано о
заготовлении оных к находящемуся там российскому послу. Все оные инструменты
должны вы поверить, и ежели найдутся какие-либо в них погрешности, исправить.
2-е. Во время похода, по окончании каждых суток, означать счислимый и
обсервованный пункт румбом и расстоянием до какого-нибудь известного места,
предпочитая где можно те из сих мест, коих широта и долгота определены.
3-е. В случае немалой разности счислимого пункта с обсервованным, означать
румб и расстояние между сими пунктами, стараясь делать замечания о причине
таковой разности.
4-е. Для сего должны вы иметь разные карты, и на всех оных прокладывать
счисление, замечая как несходства между ими, так и то, которую из них в какой
части именно найдете вы вернейшею. А потому старайтесь делать сколько можно
более астрономических наблюдений. Необходимо нужные для сего морские карты тех
морей, по коим совершать будете плавание, многие препровождены уже к вам от
департамента, а те, которых недостаёт, можете купить в Англии из числа
издаваемых от английского адмиралтейства.
5-е. Для наблюдения широты не должно довольствоваться одною полуденною
высотою солнца, но наблюдать также звезды при свете зари на меридиане и солнце
вне меридиана, если в полдень не будет оно видно за облаками.
6-е. Для долготы брать расстояние между луною и звездами всегда, когда
обстоятельства позволят, и выводы сих наблюдений сверять с теми, какие окажутся
по хронометрам, которые должны вы пред отправлением в поход тщательно поверить
наблюдениями соответствующих высот солнца. Да и в продолжение плавания вашего
всегда, когда пристанете к берегу, или подойдете на вид земли, которой положение
определено с точностью, не упускайте случая вновь поверять хронометры.
7-е. Для верного наблюдения хода хронометров, замечайте степени тепла и
холода по термометру как при восхождении солнца, так и около полудня, дабы, в
случае непорядочного или неравномерного хода хронометра, можно было судить, не
перемена ли тепла или холода тому причиною?
8-е. Все наблюдения, делаемые как для определения долготы и широты мест, так
и для поверки компаса и часов, вносить в журнал со всякою подробностью так,
чтобы и после, если потребует надобность, можно было поверить вычисления оных.
9-е. Везде, где случай и время позволят, старайтесь сами делать наблюдения о
высоте морского прилива и сыскивать прикладным час; но когда того по краткости
пребывания вашего сделать будет невозможно, то по крайней мере разведывать чрез
лоцманов обо всём оном; также, если случится вам заметить построение кораблей,
отличное чем-нибудь от нашего; особенное средство для сбережения лесов; судно,
построенное особенным образом для особливого какого-нибудь намерения, морской
порядок, наблюдаемый в команде и содержании служителей, инструмент какой-нибудь
новый, или употребляемый с лучшим успехом, нежели у нас, не оставляйте ничего
без описания. Сверх того вы должны не только описывать, но и снимать модели со
всех отличных судов, примеченных в разных странах, равно как и с лодок,
употребляемых дикими народами. Также стараться собирать любопытные произведения
натуры для привезения в Россию в двойном числе, для Академии и для
Адмиралтейского департамента, равно, собирать оружия диких, их платья и
украшения, что более любопытно.
10-е. Когда же случится вам быть в местах мало посещаемых мореплавателями, и
которые не были еще утверждены астрономическими наблюдениями и гидрографически
подробно не описаны, или случится открыть какую-нибудь землю или остров, не
означенные на картах, то старайтесь, как можно вернее описать оные, определяя
главные пункты наблюдениями широты н долготы, и составьте карту с видами берегов
и подробным промером, особливо тех мест, кои пристанищем служить могут. При
описи же руководствоваться правилами, изложенными в морской геодезии, соч.
вице-адмирала Сарычева.
11-е. Особенно старайтесь - сделать полезным пребывание ваше во всех землях,
принадлежащих России, или вновь открыться имеющих, для будущих российских
мореплавателей. Вы будите иметь случай узнать верно во многих местах положение
берегов морских, сделать известными, или вновь открыть выгоднейшие пристани;
постарайтесь употребить весь ваш досуг на описание оных и положение на плане с
нужными промерами, особенно в пристанях. Подробным познанием тех стран можете вы
открыть виды к заведению там впредь постоянного судоходства, или строения судов.
Для сего обратите особенное внимание ваше на познание климата и других
потребностей жизни; старайтесь вернее узнать почву земли и способность её к
произрастаниям; роды, свойство и количество тамошних произрастений, особливо
количество и доброту лесов и прочее.
12-е. Наконец, чтобы по возвращении вашем из записок ваших можно было
составить любопытное и полезное повествование, не оставляйте без замечания
ничего, что случится вам увидеть где-нибудь нового, полезного или любопытного,
не только относящегося к морскому искусству, но и вообще служащего к
распространению познаний человеческих во всех частях. Вы пройдете обширные моря,
множество островов, различные земли; разнообразность природы в различных местах,
натурально, обратит на себя любопытство ваше. Старайтесь записывать все, дабы
сообщить сие будущим читателям путешествия вашего. Для сего необходимо должны вы
иметь описания знаменитых путешествий во всех тех местах, которые посещать
будете. Читая их и сравнивая с собственными вашими наблюдениями, будете вы
замечать, в чём они верны и в чём не верны.
13-е. Ведённый таким образом журнал путешествия вашего по окончании кампании
должны вы представить, за подписанием вашим, в Адмиралтейский департамент.
14-е. Равным образом, если кто из офицеров особливо сделает какие-нибудь
примечания и захочет сообщить оные, то их поместить особо при конце журнала, с
подписанием имени его. За таковые примечания, если найдутся они полезными, может
он приобресть себе честь и должную благодарность.
15-е. С вами отправляются астроном, натуралист и рисовальщик, которым даны
будут от Академии наук особые инструкции; а вы, со своей стороны, обязаны
доставлять им все возможные вспомоществования в их занятиях. Рисовальщик должен
снимать виды всех мест примечательных, где случится быть, также портреты
народов, их одеяний и игры. Все и всякого рода собрания вещей, описания всего,
рисунки и прочее в конце кампании обязаны художники вручить командующему
отрядом, который всё без изъятия должен представить государю через морского
министра, по возвращении в Россию.
16-е. А как отправляется с вами из штурманского училища некоторое число
учеников, то имеете вы, сверх неослабного за поведением их смотрения, наблюдать
и то, чтоб они занимаемы были продолжением наук, званию их приличных, дабы
отлучкою на толь долгое время из училища не потеряли они приобретенных в нём
знаний, а паче сделались бы полезными по службе чрез практические знания.
Копию с сей инструкции должны вы дать командиру другого шлюпа, для исполнения
по оной.
IV. Вторая инструкция от морского министра
Академия наук, за краткостью остающегося времени, не приготовила инструкции
для учёных, в дивизии вашей в вояж отправляющихся. Вследствие чего я
препровождаю при сём, к руководству для них, начертание некоторых предметов по
учёной и художественной части, поручая вам объявить, что морское начальство
ожидает от их практических сведений и деятельности точного исполнения во всём,
что токмо до их звания относится.
Начертания некоторых предметов по учёной и художественной части.
Кампания, предпринимаемая по повелению государя, имея целью приобретение
полнейших познаний о нашем земном шаре, доставить отправляющимся в оную учёным
способ и частые случаи производить полезные для наук наблюдения.
По геометрической, астрономической и механической части, они не упустят
заниматься исследованием всех заслуживающих любопытства предметов, до сих наук
относящихся, будут делать свои замечания и вести журналы о последствиях ими
извлекаемых.
Они должны производить опыты для определения долготы секундного маятника в
различных широтах, что послужит к определению изменений тягости; дабы же
выводимые последствия были достоверны, нужно, чтобы опыты были делаемы одними и
теми же инструментами и лицами, и были бы повторяемы с возможною точностью во
всех тех местах, куда суда приставать будут.
Определение долготы входит в число ежедневных трудов мореплавателя, астрономы
должны также особенно и прилежно сим заниматься. Они обязываются сохранять
подлинные их вычисления о сих наблюдениях, производимых по расстоянию луны от
неподвижных звезд.
Зная по Эфемеридам время затмений, которые случатся в продолжении их
путешествия, а также и места, где оные будут видимы, астрономы не ограничат себя
единственно определением мгновений начала н конца затмений, но означат также
положение родов 10 со всевозможною подробностию.
Приливы и отливы моря заслуживают особенное внимание; нужно замечать
старательно двойной прилив в течение каждого дня.
По физической части путешественники обязаны делать наблюдения, до сего
предмета касающиеся, к числу коих относится изменение компаса. Любопытно было бы
испытать магнитную силу в тех точках, где есть наибольшее и наименьшее склонение
магнитной стрелки.
Они должны вести верную записку о высоте барометра в разные часы дня.
Состояние атмосферы и ее беспрерывные изменения будут ими прилежно замечаемы,
равно как и направление высших и низших ветров, в сравнении с дующим близ
поверхности моря; различие высших и низших ветров в безоблачную погоду можно
замечать посредством небольших воздушных шариков, которыми они будут снабжены.
Они обязаны стараться замечать течения моря везде, где только будет возможно,
и вести записки об учиненных ими по сему предмету наблюдениях.
Феномены, как то: метеоры, северные и южные сияния, будут прилежно замечаемы,
и желательно было бы, чтобы означаема была высота и полнота оных.
Должно внимательно наблюдать тромбы (смерчи), и поелику еще по сие
время не согласны в причине оных, стараться исследовать сей феномен, дабы можно
было достигнуть до изъяснения оного.
Следует производить опыты касательно различной степени температуры моря и его
солености, в разных местах и глубинах в рассуждении различия тяжести вод и
степени ее горькости, а также и на счет изменения теплоты в известной глубине
противу замечаемой на поверхности моря.
Нужно делать наблюдения над льдинами различного рода, как плоскими, так и
возвышающимися наподобие гор, и изъяснить мысли насчет образования оных.
Равным образом следует замечать свет, блистающий часто на море; было бы
весьма занимательно и любопытно изъяснить причины оного, с большею подробностью,
нежели как то до сего было делаемо.
Относительно химии нужно обращать внимание по всем изысканиям, до сей науки
относящимся, замечать краски, употребляемые народами для окрашения их изделий,
вещества, из коих они их извлекают, и способы, изобретенные ими для их
употребления.
По анатомической части будут вникать в познание всего того, что относится до
изменений в человеческом роде, как то: в цвете, росте, сложении и проч. и проч.
и не упустят распространить сих исследований и на внутренние части, если то
представится возможным посредством анатомирования трупов; будут также
осведомляться о долготе жизни и о времени возмужалости обоих полов.
По зоологии будут делаемы все наблюдения относительно сей части и, сколько
возможность позволит, коллекция.
Равным образом и по минералогической части не оставят собирать коллекции, в
особенности будут замечать почву земли и отношения оной в противоположных
берегах проливов и различные слои, словом: не упустят никаких полезных по сей
части наблюдений.
Равное старание будет употреблено и по ботанической части, как относительно
коллекции растений, так и описания оных и собрания образчиков всякого рода
деревьев; полезно было бы познавать силу и свойство тех, которые ещё мало
известны.
Живописцы в их художестве имеют средство представлять зрению понятия о всём
том, что имеется видимого в природе, и от трудов их ожидается верное изображение
всех заслуживающих любопытство предметов.
Наконец, мореплаватели не упустят случая во всякое время делать исследования,
замечания и наблюдения о всём том, что может споспешествовать вообще успехам
наук и в особенности каждой части.
1819. Июнь. Шлюпы уже были в готовности, кроме некоторых столярных и
малярных работ; по приказанию морского министра вытянулись на Малый
Кронштадтский рейд, где против Средних ворот на пять и три четверти саженях
положили якори. Вместе с нами вышли также на Малый рейд шлюпы "Открытие" и
"Благонамеренный", назначенные к изысканиям на Севере.
23 июня. Морской министр, заботясь о скорейшем отправлении нас, сам с главным
командиром Кронштадтского порта осмотрел шлюпы, на которых ещё продолжали разные
работы.
24 июня. Июня 24-го в Кронштадт прибыл государь для обозрения тех судов,
которые по собственному его назначению понесут Российский флаг в отдалённейшие
пределы Юга и Севера. Государь посетил шлюпы "Восток" и "Открытие"; осмотрев
всё, и пожелав нам благополучного плавания, государь возвратился чрез
Ораниенбаум в Петергоф. На другой день работа вновь началась и продолжалась до
самого снятия с якоря.
25 июня. Начальника второго отряда М. Н. Васильева и меня пригласили в
Петергоф, и мы были представлены государю. При сем случае государь передал
приказание, "чтобы мы во время пребывания у просвещённых, равно и у диких
народов, снискивали любовь и уважение; сколь можно дружелюбнее обходились с
дикими народами и без самой крайности не употребляли огнестрельного оружия".
Потом мы были приглашены к столу государя; после обеда возвратились на шлюп.
Князь Лобанов-Ростовский, который на собственной своей яхте прибыл из
С.-Петербурга в Кронштадт, прислал мне в подарок путешествие Будена и атлас к
оному. Подарок сей впоследствии времени был мне полезен и был тем для меня
приятнее, что служил доказательством желания нам успеха в предстоящих трудах.
26 июня. По указу государственной Адмиралтейств-коллегий я отправился в
С.-Петербург для приёма денег, ассигнованных на жалование и другие надобности, а
капитан-лейтенанту Завадовскому приказал стараться сколько можно успешнее
привести все работы к концу, также принять порох, огнестрельные снаряды и
фейерверки, приуготовленные для диких, чтобы дать им понятие о европейских
пиротехнических забавах, особенно тем, которые гостеприимным принятием заслужат
нашу признательность. Одним словом всё, что нужно для приобретения уважения и
благоприязни диких народов, было предусмотрено, всё выбрано лучшее и доставлено
на шлюп.
3 июля. Окончив предстоявшее мне дело в С.-Петербурге, я возвратился на шлюп
и нашёл, к величайшему моему удовольствию, что все мои приказания исполнены с
точностью и шлюпы совершенно готовы. Вскоре прибыл морской министр; он желал
проводить нас некоторое расстояние на своей яхте.
4 июля. 4 июля назначено нам сняться с якоря. В 6 часов пополудни при свежем
ветре от ОНО, проходя бастионы Средней и Купеческой гавани; где находились:
главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор вице-адмирал Моллер,
флотский начальник контрадмирал Коробка и многочисленное собрание народа, мы
видели изъявления всеобщего нам желания счастливого плавания, зрители махали
шляпами и кричали: "ура!". Мы отвечали, прокричав пять раз "ура"! С сердечным
чувством благодарности и, отсалютовав крепости, прибавили парусов. Шлюп "Мирный"
также снялся с якоря и следовал за шлюпом "Востоком". Скорый ход и темнота ночи
скрыли от нас то место, которое сегодня казалось нам местом очаровательным.
Второй отряд, шлюпы "Открытие" и "Благонамеренный", снялись с якоря и
последовали за нами.
5 июля. 5 июля ветр был благополучный, небо ясное; мы занимались прибиранием
всего к своему месту и приведением в походный порядок. Мы шли так скоро, что в 8
часов утра миновали створ Гогландских маяков в расстоянии одной мили от берега,
а в 7 часов вечера прошли Кокшхарский маяк. В 9 часов встретили эскадру под
начальством вице-адмирала Крона; она была в море для практики, состояла из шести
кораблей линейных, двух фрегатов и одного брига. Упоминая о маяке, я должен
сказать, что исправность нынешних маяков в Финском заливе и бдительное
наблюдение за освещением оных старанием директора маяков генерал-майора
Спафарьева столько облегчает плавание по Финскому заливу, что в ясную погоду нет
нужды заботиться о точном счислении пути корабля, ибо днем маяки служат
приметными местами, ночью верными указателями.
6 июля. В полдень по наблюдению мы находились в широте 59°8' северной. Имея
Дагерортский маяк на 3, мы шли при благополучном ветре по шести с половиною и по
семи миль. В половине 5-го часа маяк закрылся в расстоянии около двадцати
четырех миль. К вечеру ветр стих и сделалось безветрие. Следующие трое суток шли
курсами, какими позволяло переменное маловетрие. Шлюпы "Открытие" и
"Благонамеренный'" были ещё видны на горизонте. Шлюп "Мирный" отставал от нас;
вместо того, чтобы убавить парусов, я приказал вахтенному учить матрозов брать и
отдавать у марселей рифы.
10 июля. Поутру погода была прекрасная; мы проходили очень близко датской
крепости Христианс-Орт. Я салютовал семью выстрелами; с крепости ответствовано
тем же числом. Около полудня прошли северную оконечность острова Борнгольма в
расстоянии полуторы мили. Сколько мы ни старались рассматривать предметы на
острову, но за мрачностью ничего не возможно было отличить, а как шлюпы имели
весьма быстрый ход, то и самый остров скоро исчез из глаз наших. При свежем
холодном ветре мы шли по семи узлов, и в 8 часов прошли Фальстербоу. С сего
времени держали более к северу, чтоб войти в Зунд. В 11 часов ветр стих. Я
приказал сделать сигнал "стать на якорь по способности". Глубина была девять
сажен, грунт - ил с песком. Шлюп "Мирный" стал на якорь по близости шлюпа
"Востока".
11 июля. В 6 часов утра следующего дня снялись с якоря, вылавировали до
первого бакана; тогда ветер настал благополучный и тихий. Хотя часа за два пред
сим поднят был на фор-брам-стеньге гюйс при пушечном выстреле, что означает
требование лоцманов, однакож они не приехали, и я решился идти прямо без
лоцмана. Прошел первый бакан, который поставлен был на мели, от лоцманской
деревни Драко к югу, шлюп "Восток" приткнулся к мели. Бакан может быть волнением
сдвинут с места, но вероятнее, что лоцманы для своей выгоды не поставили оного
надлежащим образом, чтобы иметь случай снять с мели судно, или подать оному
помощь и получить плату. Я отверг их пособия, потому что уже успел спустить
барказ и сказал им, что буду жаловаться начальству. Между тем на маленькой лодке
приехали другие лоцмана, которых мы приняли на шлюпы. Завезли с кормы верп с
кабельтовом, весьма легко оттянулись и отошли на фарватер, где за противным
ветром стали на якорь.
12 и 13 июля. 12-го и 13-го числа, за мрачною погодою и противным ветром,
стояли на якоре.
14 июля. Утром снялись с якоря, лавировали при попутном течении и тихом
ветре. В 5 часов пополудни, пройдя бакан на северной оконечности Мидель-грунта,
спустились на малый рейд, салютовали крепости семью выстрелами, нам
ответствовали равным числом: шлюпы "Открытие" и "Благонамеренный" уже стояли на
якоре, их лоцмана были лучше наших. Мы положили якорь в близости от крепости.
15 июля. Поутру, узнав, что полномочный министр и чрезвычайный посланник
нашего двора, барон Николаи, возвратился из загородного дома, я поехал к нему с
лейтенантом Лазаревым, чтобы явиться, узнать от него о натуралистах Мертенсе и
Кунце и спросить, каким образом скорее и дешевле можно получить некоторое
количество рому, вина и уксусу. Благоприязнейшим приёмом барона Николаи мы были
весьма довольны.
Он объявил нам, что от натуралистов Мертенса и Кунца получил письма, которыми
отказываются от сопутствия с нами, ибо им было дано очень мало времени для
заготовления всего нужного к сему путешествию и чтобы потом поспеть в
Копенгаген. Таковые известия были для нас весьма неприятны, и я тотчас просил
барона Николаи постараться отыскать в Копенгагене охотника занять место
натуралиста. Он обещал исполнить мою просьбу, однакож впоследствии объявил, что
хотя и нашёл одного молодого натуралиста, который согласился на сделанное ему
предложение, но родственники не решились его отпустить и увезли на время за
город.
Таким образом мы лишились надежды делать обретения по естественной истории,
нам осталось утешение набирать по сей части всё встречающееся и, по возвращении
нашем, предоставить людям знающим отличить известное от неизвестного; в
продолжение всего путешествия мы всегда сожалели и теперь сожалеем, что не было
позволено итти с нами двум студентам по части естественной истории из русских,
которые сего желали, а предпочтены им неизвестные иностранцы.
В продолжение семидневного пребывания нашего в Копенгагене мы имели
удовольствие познакомиться с контр-адмиралом Левенёрном, который управляет
королевским архивом морских карт и, можно сказать, трудится с величайшею
ревностью; он снабдил нас некоторыми необходимыми картами, показывал нам
описания разных путешествий и изъяснял лучший способ употребления секстанов,
советовал в Копенгагене приделать к оным коротенькую трубочку вместо длинной. Я
исполнил сие единственно из учтивости, ибо трубочка не принесла никакой пользы.
Контр-адмирал Левенёрн советовал также купить машину для очищения воды и принял
на себя труд показать, где оную получить можно. Машина сия была нам полезна в
употреблении.
Контр-адмирал Левенёрн не любит англичан; он с великим жаром изъявлял
неудовольствие на них за неисправность издаваемых ими карт и календарей.
Вероятно карты, доставшиеся Левенёрну, были не из самых лучших; но морские
календари, изданные на 1816, 1817, 1818, 1819 и 1820 годы подлинно не приносят
чести английской Комиссии долгот, и может быть, что они причиною крушения
некоторых судов. Погрешности усмотрены ею весьма поздно в календаре на 1819 год,
не прежде ноября 1818 года, и числом не менее ста восьми погрешностей. Кажется,
что со смертью астронома Маскелина, который, можно сказать, был основателем
полезного издания астрономических календарей, прекратилась и точность, коею они
отличались при начале. Многие, желая оправдать Дж. Поида, главного астронома
Гринвичской обсерватории, доказывают, будто бы он в ошибках сих нисколько не
участвует и что всё происходит от самой Комиссии долгот, однакож трудно
поверить, чтобы сей астроном, старший на Гринвичской обсерватории, от коего,
кажется должно зависеть и избрание членов для поверки сих изданий, мог не
участвовать в неверности их.
Мы были на обсерватории, которая на башне; вход внутри по наклонной плоскости
простирается до самого верху, подобно внутренней части улитки. Сверху можно
рассмотреть город Копенгаген, красивые окрестности и Зунд. Инструменты
показались нам не в лучшей чистоте; может быть достоинство их превосходит
наружный вид.
Хотя Адмиралтейств-коллегия совершенно предоставила мне выдавать служителям
ежедневную пищу сообразно климатам и прежде бывшим известным путешествиям,
однакож в продолжении плавания от Кронштадта до Копенгагена я поступал согласно
морскому уставу Петра Великого, т. е. в воскресные дни производил по фунту, а в
прочие четыре дни по шестидесяти золотников говядины, которая варилась в кашице;
в среду и пятницу к обеду варили горох, а к ужину густую кашу с коровьим маслом.
Пришедши в Копенгаген, я приказал на обоих шлюпах производить ежедневно по
фунту, а в воскресные дни по полтора фунта говядины, которую варили в щах с
разною зеленью, и сверх сего давали по кружке пива на каждого человека: Хорошая
и сытная пища весьма нужна, особенно при начале похода; она как будто
приготовляет человека к выдерживанию всех предстоящих ему трудностей, и для того
должно стараться сначала несколько с избытком довольствовать служителей.
Налив порожние бочки водою и вымыв служительское белье, мы изготовились к
дальнейшему плаванию. С вечера поднятием гюйса при пушечном выстреле потребовали
лоцмана, который вскоре приехал.
19 июля. Следующего утра в 10 часов, при ветре от ОЗО, снялись с якоря,
салютовали крепости из семи пушек, и нам ответствовано равным числом. Мы вдали
видели, что отряд капитан-лейтенанта Васильева также снялся и следовал за нами.
Проходя остров Вен, усмотрели множество народа близ маленького дома, который
по виду подобен был церкви. Идущие к острову пароход из Копенгагена и шлюпки, на
коих было такое же множество людей, обратили наше внимание. Лоцман, у нас
бывший, довольно хорошо изъяснил причину сего собрания и удовлетворил наше
любопытство; он сказал, что на сем месте была первая обсерватория астронома
Тихо-Браге, и, чтобы оно осталось известным и в будущих веках, признательные
датчане построили помянутый дом, около коего ежегодно 19 июля бывает гуляние.
Таким образом, память о сем великом астрономе, который умер в 1601 году,
сохранят не токмо упражняющиеся в науках, но все вообще; нам приятно было видеть
сие доказательство, сколько датчане уважают просвещение.
21 июля. Несколько раз в продолжение моей службы мне случалось проходить
Зундом, и я всегда с удовольствием видел по обеим сторонам зеленеющиеся берега,
сады, хорошо обработанные поля, домы поселян и две крепости датскую и шведскую,
но виды сие не могут сравниться с видами в Константинопольском проливе, коим
подобных едва ли где найти можно.
В Гельсингере мы переменили лоцмана, наполнили паруса, и, отсалютовав
крепости, получили в ответ выстрел за выстрел; нигде салютация не наблюдается с
такою точностью, как в Дании.
Проходя маяк Кол и не имея надобности в лоцманах, мы их отправили на берег; в
10 часов вечера прошли Ангольмский маяк в расстоянии десяти миль, а следующего
дня, обошедши мыс Шкагеи, вступили в Немецкое море.
По прибытии в Англию мне предстояло многое к исполнению относительно
предназначенного нам плавания, а потому я почёл за нужное воспользоваться
превосходством хода шлюпа "Востока" противу шлюпа "Мирного", чтобы прежде притти
в Портсмут, назначил лейтенанту Лазареву рандеву в сём порте и, прибавя парусов,
пошёл вперед. Попутный ветер и прекраснейшая погода благоприятствовали нам до
самой Англии; мы всегда несли парусов сколько было возможно.
26 июля. В 8 часов утра увидели маяк Галопер в расстоянии одиннадцати миль. В
полдень встретили бот, на котором лоцмана обыкновенно выезжают и держатся в
море, чтоб иметь случай провести суда между мелей. Поднятием гюйса на
фор-брам-стеньге при пушечном выстреле я потребовал лоцмана, и он тотчас
приехал; лоцманы только и ждут призыву. Ветр был очень тих, а потому я желал
итти на Дильский рейд, чтоб простоять на оном в продолжении противного течения.
В 10 часов вечера при тихом ветре, за противным течением, положили якорь на
Дильском рейде, на глубине восьми с половиной сажен, грунт хрящ. Норд-Форланд
находился от нас на NО 26° в расстоянии десяти с четвертью миль. С английского
фрегата, стоящего на бранд-вахте, приезжал офицер и, поздравя нас с прибытием,
делал обыкновенные вопросы: откуда, куда и прочее.
27 июля. С рассветом, когда течение было попутное, шлюп "Восток" снялся с
якоря и вступил под паруса при противном ветре. В половине первого часа
противное течение опять принудило бросить якорь на глубине семнадцати сажен,
грунт жёлтый, мелкий песок с ракушками. Донженской маяк находился от нас на 79°
в семи милях.
В 6 часов вечера, течение и ветр настали попутные; мы вступили под паруса. В
половине 9-го часа прошли Донженской маяк в двух милях.
28 июля. Поутру я взял другого лоцмана, уговорясь с ним, чтобы он не требовал
с меня более положенного английскими законами за ввод на Портсмутский рейд. Сей
лоцман в продолжение пребывания нашего на Портсмутском рейде был нам полезен.
При входе на рейд офицеры по обыкновению ещё издалека в зрительные трубы
рассматривали корабли и фрегаты, стоявшие на якорях, различая их красоту и
достоинства.
К общему удовольствию нашему, увидели мы в числе судов, бывших на Спитгедском
рейде, одно под русским флагом, угадать было нам нетрудно, какое судно: мы
ожидали возвращения капитана Головиина на шлюпе "Камчатке" из Северо-Западной
Америки. Радость наша была тем большая, что сия нечаянная встреча случилась за
границею, где кажется русский ещё больше любит и привязывается к русскому. Лишь
только мы приближились к якорному месту, приехали к нам некоторые из офицеров с
шлюпа "Камчатки". Радость нашу при встрече соотечественников легко можно
вообразить.
29 июля. В 7 часов вечера в Портсмуте, на Спитгедском рейде, на глубине семи
сажен, положили якорь, имея грунт ил с жёлтым песком и ракушками. Главный
начальник адмирал Камбель прислал лейтенанта поздравить нас с прибытием и
спросить, не нужны ли нам какие-либо с его стороны пособия. Я, поблагодарив за
учтивость, объявил, что нам нужно только запастись водою и свежими съестными
припасами, и что всё то получим чрез нашего консула Марча.
Лейтенант Лазарев прошёл по другую сторону Годвинских банок, дабы неожиданная
какая-нибудь перемена ветра не задержала его на Дильском рейде. В полночь шлюп
"Мирный" положил якорь подле шлюпа "Востока". Отряд капитан-лейтенанта Васильева
также прибыл и остановился подле острова Байта.
30 июля. Следующего утра мы с лейтенантом. Лазаревым посетили офицеров на
шлюпе "Камчатке"; я увидел на шлюпе необыкновенный порядок, и что после
многотрудного плавания все совершенно здоровы; сердечно наслаждался, нашед
сослуживцев, так сказать, горсть предприимчивых россиян, возвращающихся из
далёких стран в свое отечество здоровыми и весёлыми, приобретшими новые познания
и большую опытность.
Мы поехали к адмиралу Камбелю поблагодарить его лично за сделанное им
вчерашнего числа предложение в пособиях.
За несколько дней прежде нас прибыл в Портсмут на своей яхте принц-регент.
Яхта была богато вызолочена, окружаема военными судами и множеством зрителей на
прекрасных ботиках, шлюпках, яликах; такую живую картину можно видеть токмо в
Англии. Мы при каждом разе, когда яхта проходила мимо наших шлюпов, ставили
людей по реям и, прокричав семь раз ура, салютовали двадцать одним выстрелом.
1 августа. Сего утра начальники шлюпов, наняв дилижанс, поехали в Лондон.
Нам надлежало сколько возможно поспешнее исполнить всё нужное для снабжения
судов наших и скорее отправиться в путь, но совершенно неожиданно мы пробыли в
Лондоне около девяти дней. Хронометры и другие астрономические инструменты, для
нас заготовленные, оказались не все соответственны нашим желаниям,
следовательно, нужно было некоторые переменить, а отыскивание готовых секстанов
и других инструментов, равно и потребных для путешествия нашего, книг и карт
сопряжено было с великими затруднениями.
Троутон, известный инструментальный мастер, удовлетворил нас по своей части,
снабдив лучшими секстанами, пассажным инструментом, искусственными горизонтами;
хронометры были двух мастеров, Арнольда и Барода; от Долондга получили мы
окружные инструменты, также несколько секстанов и ахроматические телескопы,
четырех- и трехфутовые.
Для плавания нашего карты получены от Аросмкта, книги от разных
книгопродавцев. Пендула готового мы не нашли, а сделать новый мастера отказались
за краткостью времени. Я просил графа Ливена приискать натуралиста, который бы
согласился отправиться со мною. Известный Сир-Жозеф-Бенкс, председатель
Лондонского королевского общества, по просьбе графа хотя и взялся сие исполнить,
но дело кончилось тем, что, получив всё нужное для шлюпа, мы должны были
отправиться без натуралиста.
Особенно приготовленным свежим супом с зеленью и бульоном в жестянках и
еловою пивною эссенциею достаточно снабдила нас фирма Донкин. Мне кажется, что
ничего нет полезнее сих съестных припасов для здоровья мореплавателей,
пускающихся в дальние страны, а особенно для больных, коим целительнейшее
лекарство, без сомнения, свежая пища. Закупив в Лондоне всё, что было нужно для
наших шлюпов, мы отправились обратно в Портсмут 10-го числа, и того же дня к
вечеру туда прибыли.
10 августа. Хотя в Лондоне нам было много дела и к исполнению оного не мало
затруднений, однако мы имели и досужные часы, чтоб осмотреть достопамятности сей
столицы, как-то: церковь Св. Павла, готическое здание Вестминстерского аббатства
со всеми в оном редкостями, Товер, или древнейшую Лондонскую крепость, воксал и
театры.
Мы полагали, что по возвращении в Портсмут найдем инструменты, карты и книги,
которых ожидали из Лондона, но вместо того получили оные чрез российского
генерального консула Дубачевского не прежде 20 августа.
В продолжение пребывания нашего в Лондоне на шлюпах производилась работа с
великою деятельностью, и все приведено к окончанию, кроме работы плотничной. На
шлюпе "Востоке" переделка портов, по неудобности оных, шла очень медленно, ибо
консул Марч нанял мастеровых работать поденно, не условясь с ними в цене за всю
работу; без сомнения ни один работник не упустит из виду своей выгоды и продлит
дело, чтобы более получить платы.
20 августа. 20 августа мы имели удовольствие видеть прибытие принадлежащего
Российско-Американской компании судна "Кутузова", которое под начальством
капитан-лейтенанта Гагемейстера совершило путешествие вокруг света; плавание сие
неможно назвать счастливым, ибо в продолжение оного умерло на судне девять
человек.
В последнюю с французами войну у англичан Спитгедский рейд представлял по
временам прекрасные, живые на море картины; но ныне флот английский "в белой
одежде" покоится на своих лаврах. Когда корабли стоят в гавани разгружённые, их
красят белою краскою, чтоб жар от солнечных лучей не так драл дерево; с нами на
рейде стояли на якоре один корабль, два фрегата и два шлюпа.
25 августа. Августа 25-го все работы на шлюпах и расчёты с консулом были
кончены. Из Лондона я не получал никакого известия о натуралисте, а время года
не позволяло мне более медлить, а потому решился отправиться в путь. В случае
разлуки от бурь или туманов, я назначил лейтенанту Лазареву место нашего
соединения на рейде Санта-Круц при острове Тенерифе, где нам надлежало запастись
вином, как для служителей, так и для офицеров.
При отправлении из Портсмута, по причине теплой погоды, мне невозможно было
взять для служителей свежего мяса более как на три дня, а свежей капусты на
неделю, луку же стало до самого прибытия к острову Тенерифу.
26 августа. В 5 часов пополудни 26 августа все гребные суда были подняты и по
сигналу приехал лоцман; снявшись с якоря, мы вступили под паруса при тихом, не
весьма благонадёжном ветре от NW; в 10 часов сделалось безветрие и продолжалось
до самого утра, что принудило нас простоять всю ночь на якоре на С.-Еленском
рейде; следующего дня, рано поутру, при NW тихом ветре, снялись с якоря и
лавировали, но ветр сей продолжался токмо до полудни, тогда сделался штиль,
прилив принудил нас бросить стоп-анкер; в два часа задул ветр западный и мы
опять лавировали, но к удовольствию нашему ветр скоро переменился.
Глава вторая
Плавание от Англии до острова Тенерифа, потом до Рио-Жанейро.
Пребывание в Рио-Жанейро
29 августа. Следующего утра ветр отошёл в О, мало-помалу усиливаясь, и
наконец установился в NО четверти. Шлюп "Мирный" поставил все паруса, а на шлюпе
"Востоке" несли парусов столько, чтоб не уйти от "Мирного".
30 августа. В полдень широта места нашего по наблюдению была 49°46'20";
Северный Лизардский маяк виден был на NW 27°, следовательно, находился от нас в
тринадцати с половиной милях. Мы шли на выход из канала.
В Английском канале, по близости берегов Англии, вода в некоторых местах
имеет беловатый цвет, что происходит вероятно от грунта.
Вышед в Атлантический океан, дабы предохранить здоровье служителей, я
разделил их на три вахты и притом сделал следующее распоряжение: в случае
каких-либо трудных для одной вахты работ, велел, чтобы выходила для пособия та
вахта, которая сменилась, дабы третьей вахте, которой будет следовать на смену,
дать время отдохнуть, и употребить сию часть служителей только в самых
необходимых случаях; вахтенным начальникам поставлено в обязанность во время
дождя стараться чтобы по возможности служители были от оного защищены и платье
их не намокло, а ежели намокнет, то по смене с вахты переменить, не оставлять на
палубе и выносить на назначенное место в барказ. Когда погода сделается ясною,
служители, находящиеся на вахте, должны были сырое платье товарищей своих
развесить для просушки, и, как чистота и опрятность много способствуют к
сохранению здоровья, то я велел белье переменять два раза в неделю и строго за
сим наблюдал для того, что иногда ленивый, желая избегнуть многого мытья,
старается надетую в воскресенье белую рубаху заменить грязною в тот же вечер,
дабы в следующую среду опять надеть ту же рубаху, хотя таковые поступки никогда
не оставались без должного наказания. Для мытья белья по удобности назначены
были два дня в неделю, среда и пятница, потому что в сии дни варят только в
одном котле к обеду горох, к вечеру густую кашу с маслом; а чтобы остальной
котел оградить от действия огня, в сем котле согревали воду, которую употребляли
для мытья белья. Койки положено было мыть два раза в месяц, т. е. около 1-го и
15-го чисел; самые шлюпы и палубы мыли два раза в неделю под парусами, а на
якоре ежедневно. Вахтенный лейтенант наблюдал, чтобы все служители, которые мыли
белье, непременно снимали всю обувь, поднимали брюки выше колена; по окончании
мытья все мыли ноги в чистой воде, вытирали их насухо и тогда уже одевались.
Вместо курения в палубах, я предпочел чаще иметь огонь, который разжижая
воздух, переменяет оный и сушит, не оставляя по себе копоти; при курении копоть
прилепляется к сырой палубе, стенам и ко всему, производит грязь, которая удобно
принимает и удерживает в себе сырость; следовательно, разные употребляемые
курения более для здоровья вредны, нежели полезны.
Служители обедали, как обыкновенно во время кампании, несколько ранее
полудня, ужинали ранее 6 часов вечера, для того, что в полдень и в 6 часов
сменяются вахты, и чтоб те, которым следует выйти на смену успели отобедать и
отужинать; на вверенных мне шлюпах, когда погода позволяла, обедали и ужинали на
шканцах и баке, чтобы в палубах не оставалось сырых от кушанья паров и
нечистоты. Посуда и ложки хранились наверху в особо устроенном месте.
После 6 часов вечера, в хорошую погоду, никому не дозволено оставаться внизу
до 8 часов вечера, т. е. до раздачи коек; в сии два часа обыкновенно занимались
разными нашими простонародными увеселениями, как то: пением, рассказыванием
сказок, игрою в чехарду и плитку, скачкою чрез человека, плясками и проч., а
между тем в палубе очищался воздух; потом в 8 часов вечера шли спать; при сем
строго наблюдалось, чтобы каждый вешал на свое место койку, и не ложился на
палубе, или в другом месте.
Служителям, находящимся на верху, велено было в жарких климатах покрывать
голову для того, что, ежели бы кто решился проспать или простоять с открытою
головою во время действия солнечных лучей, конечно подвергся бы гибельным
последствиям; напротив, служителям, оставшимся в палубе, велено быть без шляп
или шапок, чтоб не привыкнуть закутывать голову и притом сохранить вежливость,
требуемую порядком службы.
Вышед из Английского канала, я приказал штаб-лекарю Берху осмотреть
служителей, дабы узнать нет ли наружных болезней. Берх меня весьма обрадовал,
удостоверя, что на шлюпе "Востоке" нет ни одного человека чем-либо заражённого;
сие можно почесть великою редкостью, ибо в Англии больше, нежели где-нибудь,
развратных прелестниц, особенно в главных портах. Лейтенант Лазарев уведомил
меня, что трое из числа лучших его матрозов заражены; медико-хирург Галкин
обнадёжил в скором времени их вылечить; сие было тем нужнее, что самый способ
лечения ускоряет зарождение цынги. Капитан Крузенштерн, во время путешествия
своего вокруг света, зашёл не в Портсмут, а в Фальмут, для того, чтоб избегнуть
сей заразы; в Фальмут заходят только пакет-боты, отправляемые в разные места, и
потому в городе менее распутных женщин.
Ветр нам благоприятствовал; мы расположили курс свой так, чтоб пройти мыс
Финистер в расстоянии около шестидесяти миль.
1 сентября. В 8 часов утра я приказал держать SSW. Шлюп "Мирный" находился в
весьма дальнем расстоянии от шлюпа "Востока"; я сделал при пушечном выстреле
сигнал, чтобы держался тем же курсом, как мы, но за дальностью не можно было
рассмотреть сигнала, а потому шлюп "Восток" лёг на WSW, дабы приблизиться к
"Мирному", и подошед в недальное расстояние, я повторил сигнал, и оба шлюпа
пошли на SSW. В полдень находились на широте 45°56' северной, в долготе 10°9'
западной; с сего времени до 7 часов пополудни ветр постепенно утихал, а потом
сделалось безветрие.
2 сентября. В полдень ветр отошёл к западу; мы поворотили на другой галс и
легли на S; к 6 часам пополудни ветр сделался от NО свежий, мы легли на SW1/2W.
На шлюпе "Востоке" несли мало парусов, чтоб соразмерить ходы обоих шлюпов.
Разность в ходе была такова, что не следовало бы их употреблять вместе, и тем
больше при столь важном и трудном предназначении.
3 сентября. В 7 часов утра для поджидания отставшего шлюпа "Мирного", я
приказал взять по два рифа у марселей; мы встретили два лавирующие купеческие
судна: французский бриг и голландский галиас.
В полдень находились в широте северной 43°18', в долготе 11°52' западной.
Ветр споспешествовал нашему пути. В 9 часов вечера и в полночь на обоих шлюпах
сожгли по фальшфейеру, дабы показать друг другу место.
Ветр вскоре развёл большое волнение, шлюп "Восток" качало с боку на бок, ходу
было по восьми узлов; мы принуждены нести одни марсели рифленные двумя рифами,
чтоб не уйти от шлюпа "Мирного". Ветр к ночи сделался ещё свежее. Шлюп "Мирный",
хотя нёс все возможные паруса в продолжение ночи, но на рассвете, к сожалению
моему, мы его не увидели, и для поджидания у грот- и фор-марселя взяли последние
рифы; в четыре часа утра шлюп "Восток" привёл к ветру. "Мирный" тогда показался
в горизонте; от нашедшего попутного шквала скоро присоединился к шлюпу "Востоку"
и оба шлюпа шли тем же курсом, продолжая пользоваться благополучным ветром.
7 сентября. Попутный ветр от NW продолжался до 9 часов утра 7-го числа; с
сего времени начал стихать и в 6 часов пополудни сделалось совершенное
безветрие.
Дабы смыть лишнюю соль с солонины и чтобы она была лучше для употребления в
пищу, я приказал следующее служителям количество на день класть в нарочно
сделанную из верёвок сетку и вешать на бушприте так, чтобы солонина при
колебании и ходе шлюпа беспрестанно обмывалась новою водою. Сим способом солёное
мясо вымачивается весьма скоро и многим лучше, нежели обыкновенным мочением в
кадке, при котором в середине мяса всё ещё остаётся не мало соли, способствующей
к умножению цынготной болезни. Капитан Крузенштерн, во время плавания его кругом
света, употреблял сие же средство.
В обширных морях взорам мореплавателей представляется токмо вода, небо и
горизонт, а потому всякая, хотя маловажная, вещь привлекает их внимание.
Все служители сбежались на бак, гальюн и бушприт любоваться хищничеством
акулы (длиною около девяти футов), которая непременно хотела полакомиться частью
служительской солонины, повешенной для вымачивания. Неудачные её покушения и
удар острогой в спину понудили её отдалиться от шлюпа.
8 сентября. К полуночи задул тихий противный ветр от юга, оба шлюпа были
тогда в дальнем расстоянии один от другого; мы лавированием старались
сблизиться; в полдень находились в широте 35°4' северной, долготе 13°56'
западной; течение моря в одни сутки увлекло нас четырнадцать миль на ЗО 56°:
среднее склонение компаса оказалось из шести наблюдений 22°28' западное.
По мере удаления нашего к югу мы чувствовали большую теплоту в воздухе; в
полдень термометр возвысился до 16° и в полночь был на 15°; посему я счёл за
нужное запретить всем носить суконное платье и велел надеть летнее.
В первое моё путешествие вокруг света я заметил, что некоторые из бывших с
нами учёных под экватором не снимали фризового платья, и у них оказалось
расположение к цынге; подобные охотники одеваться тепло, конечно, приведут в
оправдание, что в теплых климатах Азии многие народы носят шубы, а цинготных
болезней не имеют; но они с малолетства к сему привыкли и проводят жизнь на
матером берегу, а не на море в продолжительных походах, когда одежда, солёная
пища, не совсем свежая вода, воздух спертый от множества людей, гнилость воды, в
судно втекающей, всегдашнее единообразие и рождающиеся от сего унылые мысли,
малое движение, а во время качки слишком большое, производят цынготную болезнь и
способствуют приумножению оной.
10 сентября. Большая зыбь, шедшая несколько дней от северо-запада, предвещала
ветр, который и установился. Мы в полдень находились в широте северной 33°10',
долготе западной 12°30', течение моря увлекло нас в одни сутки шестнадцать миль
на ЗО 80°. Пользуясь ветром, мы направили путь наш к острову Тенерифу.
Уже несколько дней ощутителен был в моей каюте и по всему шлюпу гнилой запах,
и после многих розысканий открылось, что сей запах происходит от сгнившей
офицерской муки, которая хранилась в констапельской и подмочена была водою,
вошедшею сквозь подзор от слабости кормовой части и худой конопати.
Чтоб таковой вредный воздух не распространялся по всему кубрику и чтоб впредь
содержать в констапельской и броткаморе чистый воздух, провели из констапельской
сквозь рундук и капитанскую каюту на шканцы из листовой меди трубу, посредством
которой внутренний воздух сообщался с наружным.
11 сентября. Благополучный ветр и прекрасная сухая погода в следующие два дня
позволили нам вынести для просушения сухари и подарки, для диких народов
назначенные.
13 сентября. В полдень мы находились в широте северной 29°45', долготе
западной 15°10'. После полудня, по четырём выводам, из коих каждый был из пяти
расстояний луны от солнца, я определил долготу, среднюю изо всех четырех
выводов, от Гринвича 15°16'20"; разности от средней, определённой по трём
хронометрам, было 4'53" к западу.
Лейтенант Лазарев из тридцати пяти взятых им расстояний, нашёл долготу 9' 6"
восточнее, нежели по его трём хронометрам.
При захождении солнца открылся пик на острове Тенерифе, находившийся тогда от
нас в девяносто четырех милях. Высоту его мы вычислили как 1 797 тоазов
французских. Сие определение я не выдаю за верное и присовокупляю, что не всегда
можно надеяться на подобные выводы в толь дальнем расстоянии, ибо не должно
полагаться на глаз, на инструмент и на самую принятую рефракцию.
Гумбольд говорит, что истинная высота пика Тенерифского определена Борда; сей
отличный геометр делал три измерения, два геометрические и одно барометрическое;
по первому, в 1771 году, высота пика вышла 1 742 тоаза; потом Борда и Пингре,
наблюдениями с моря, вывели 1 701 тоаз; наконец Борда был на Канарских островах
в 1776 году с Шастене де Пюйсегюр; они тогда сделали новое тригонометрическое
измерение, по которому высота пика определена в 1 905 тоазов и почитается доныне
вернейшею. Во время экспедиции Лаперуза в 1785 году сделано измерение с помощью
барометра Ламаноном и по наблюдению его высота пика по формуле Лапласа вышла 1
902 тоаза.
15 сентября. 15-го при тихом ветре мы подошли к мысу Наго, и в 6 часов утра
направили курс прямо на Санта-Круцкой рейд. Берег между мысом Наго и городом
Санта-Круцом состоит из груд огромных камней, набросанных в различных
положениях; слоями, которые вероятно составились от подземного огня, как и самый
остров. Неподалеку от города Санта-Круца мы прошли местечко Сант-Андре,
находящееся в ущелине. Все с большим любопытством навели зрительные трубы и
каждый из нас сказал: и здесь люди обитают! И подлинно! Смотря на сии
островершинные неприступные скалы, между коими образовались узенькие ущелины,
временем и водою из гор текущею, по наружному виду невозможно и подумать о
внутренней красоте и изобилии сего острова, на котором живут 80000 человек.
В час по полудни мы были в двух милях от города Санта-Круц; в сем расстоянии
уже все предметы нам ясно открылись. Тогда представился глазам нашим красивый
город, выстроенный на косогоре в виде амфитеатра, украшенного двумя высокими
башнями, из коих одна возвышалась на западной стороне города, с колоннадою
вверху, а другая посреди города с такою же колоннадою и с куполом; первая в
доминиканском, а последняя в францисканском монастыре. По берегу, для защиты
города, выстроены четыре небольшие крепости; одна и самая главная называется
Сант-Христоваль, на которой развевается испанский флаг. Некогда на высокой горе
по северную сторону города находилась небольшая батарея, но губернатором
маркизом Каскагигал срыта по той причине, что неприятель, завладев оною, мог бы
удерживать город в повиновении. За городом, по косогору, как видно вся земля
разделена на разные участки, а далее красно-синеватые горы; когда же облака не
покрывают остров, что обыкновенно, хотя изредка, случается по вечерам, тогда
является взорам серебристая вершина пика, сего огромного исполина, поставленного
на неизмеримом плоском пространстве; он первый встречает и последний провожает
восхождение и захождение благотворного солнца.
В 2 часа пополудни мы положили якорь на глубине двадцати пяти саженей, грунт
ил с песком, на самом том месте, где за шестнадцать лет перед сим капитаны
Крузенштерн на шлюпе "Надежде" и Лисянский на "Неве" стояли на якоре.
Северо-восточный угол острова находился от нас на NО 62°, а юго-западный на SW
34°, в городе на доме бывшей инквизиции башня на SW 71°.
Вскоре приехала с берегу к шлюпу "Востоку" под испанским флагом шлюпка, на
коей был капитан порта, королевского флота лейтенант дон Диего-де-Меза; делал
обыкновенные вопросы: откуда, куда, нет ли больных и прочее. Лейтенант Меза
объявил, что в Кадиксе свирепствует заразительная болезнь и, предостерегая нас,
сказал, что лавирующие близ Санта-Круцкого рейда две бригантины пришли из
Кадикса, но правительством в порт не впущены.
На вопрос мой: можно ли нам иметь сообщение с берегом? Лейтенант Меза сказал,
что для нас нет никаких в том препятствий; почему спустив ял, я послал
лейтенанта Демидова к губернатору генерал-лейтенанту Шевалье де Лабуриа,
уведомить о причине нашего прибытия и переговорить о салютации. Мичман Демидов,
возвратясь с берега, донес, что губернатор очень вежливо его принял, о салютации
отозвался, что крепость будет отвечать выстрелом за выстрел, почему с шлюпа
"Востока" салютовали из семи пушек; с крепости, на коей был поднят флаг,
ответствовано равным числом.
К вечеру приехал с берега от губернатора испанской службы офицер поздравить
нас с благополучным прибытием; с ним для перевода на французский и английский
языки находился дон Педро Родригуа, уроженец города Санта-Круца, агент купца
Литле и компании; сей торговый дом уже семьдесят лет производит беспрерывно
торговлю на острове Тенерифе. Я просил дона Родригуа о доставлении нам
тенерифского вина; он охотно принял на себя сей труд, исправно и скоро доставил
вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину, а молодое по 90 талеров;
он же доставил и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать
фунтов стерлингов и два шиллинга.
16 сентября. Следующего утра я с лейтенантом Лазаревым ездил на берег к
губернатору, он принял нас с отличною приветливостью, изъявил готовность
вспомоществовать во всём, и сказал, что имеет на то повеление от своего
правительства; поблагодарив его, я спросил только, чтоб приказал назначить место
для поверения наших хронометров и позволил некоторым из офицеров посмотреть
внутренние части острова; губернатор охотно согласился и присовокупил: мне очень
известно неподражаемое гостеприимство россиян, и я крайне рад, что при старости
лет моих ещё имею случай быть им полезен.
Мы удивились, увидя в числе многих орденов, его украшающих, российский
военный орден св. Георгия 4-го класса; почтенный старец сей предупредил наше
любопытство, сообщил нам, что он находился в российской службе в царствование
императрицы Екатерины II, был в сражении противу шведов под начальством принца
Нассау и участвовал в победах фельдмаршала Румянцева, о котором многое
рассказывал; восхищался воспоминанием, что крест за храбрость и заслуги получил
из рук государыни.
Приехавшим на лодках жителям острова с фруктами позволено было продавать
оные, но с тем, чтоб не привозили горячих напитков. Покупку свежих фруктов я
позволил производить во всех портах, зная на опыте, что приносят большую пользу,
очищая кровь, и сим предохраняют от расположения к цынготной болезни.
Для поверения хронометров отвели нам дом морского начальника дон Антония
Родриго-Руица. Плоская на доме крыша казалась довольно удобною для произведения
наблюдений; но по причине большого сотрясения, происходящего от малого движения
и самого морского ветра, который в полдень всегда бывает свежий, я поставил на
крыше только инклинаториум, чтобы узнать наклонение магнитной стрелки; но
инструмент показывал невозможное; после разных исследований нашли мы, что в
самой извести, коею крыша и стены дома выштукатурены, много железных частиц.
При прогулках в городе я имел в кармане искусственный магнит, касался им до
земли в разных местах на улицах и всегда усматривал множество железных частиц,
пристававших к магниту; приказал привезти на шлюп песку, выбрасываемого морем на
берег, и также нашел, что наполнен железными частицами. Привезенная мною в
С.-Петербург часть сего песку хранилась в музеуме Государственного
адмиралтейского департамента в минеральном кабинете Розенберга, и в
С.-Петербургском Минералогическом обществе. Вероятно, что и весь волканический
остров Тенериф наполнен сим песком, и потому полагаю, что всякое испытание над
магнитною стрелкою на берегу города Санта-Круца не принесёт никакой пользы.
По просьбе нашей позволили нам на крепости Сант-Христоваль делать наблюдения
и поверить хронометры, но как тогда солнце часто закрывалось облаками, то
поверение хронометров было не самое лучшее.
Комендант сей крепости дон Жозеф-де-Монтеверде принял нас приязненно, он
женат на родственнице российского генерал-лейтенанта Бетанкура.
Город Санта-Круц ныне один из лучших маленьких городов; улицы хорошо
вымощены, городовая площадь почти вся вымощена на подобие тротуара большими
плитами, где по вечерам жители прогуливаются. Ныне не видно уже того множества
монахов и развратных женщин, которые путешественникам здесь встречались; первых
не видно потому, что архиепископ и инквизиция переселились на остров Канарию, и
многие монахи померли от бывшей в 1810 году чумы. Вероятно от той же болезни
уменьшилось и число развратных женщин, а особенно от принятых правительством
строгих мер, препятствующих их размножению.
Вид с Санта-Круцкого рейда представляет зрителю остров Тенериф в самом
невыгодном положении. Горы, окружающие город, голы; некоторые из оных к востоку
остроконечны и совершенно бесплодны, разделены глубокими промоинами; все сие не
обещает, кажется, никаких приятностей жизни для населяющих остров; но многие из
наших офицеров, именно астроном Симонов, лейтенанты Обернибесов, Лесков,
Анненков и Демидов, пользуясь данным им сроком на три дня, решились ехать в
город Оротаву, дабы увериться в противном видимому с рейда. Они по возвращении
сказывали, что долина Оротавская прелестная, изобилует всеми дарами природы;
имели удовольствие видеть место, которое некогда принадлежало завоевателю
острова Тенерифа, Иоанну Бетанкуру, а ныне во владении его потомков. Достойное
удивления драконово дерево, растущее недалеко от поместья Бетанкура, обратило
внимание наших путешественников, оно на десяти футах высоты от земли имеет
тридцать шесть футов в окружности.
В Крыму, на даче генерал-майора Говорова, называемой Албат, находится дуб в
полной высоте, и не менее сего дерева достоин удивления: на пяти футах от земли
- толщиною в окружности тридцать шесть футов. Сей дуб в особенности знаменит
тем, что под тенью оного завтракали Екатерина II и римский император Иосиф во
время путешествия их по Крыму.
В пятидневное наше пребывание в Санта-Круце ночью дул тихий ветр с берега, а
с 6 часов утра свежий с моря от NО и продолжался во весь день, а к вечеру
стихал.
Из учиненных нами наблюдений на рейде по выводам на шлюпе "Востоке" оказалась
широта нашего якорного места 28°28'30" северная, долгота средняя по трем
хронометрам 16°11'57", по расстоянию луны от солнца из шести выводов, в каждом
по пяти расстояний, 16°17'29" западная.
По выводам на шлюпе "Мирном", широта якорного места вышла 28°28'25" северная.
Долгота по Барродову хронометру 16°23'45" западная. Из четырех выводов, по шести
расстояниям каждый, 16°14'30" западная.
Склонение компаса 20° к W.
Бедно выстроенная пристань не достаточна для покоя приходящих гребных судов:
дующий в продолжение дня свежий ветр с моря производит волнение, отчего
набережная города всегда омываема буруном и приставать неудобно. О температуре и
перемене воздуха в Санта-Круце в продолжение дня сообщаю среднее показание
термометра и барометра из замечаний в четыре дня, ежедневно через шесть часов.
По термометру. В полночь 17,45°, в 6 часов утра 17,75°, в полдень 20,22° и в
6 часов пополудни 18,35°.
Самая малая перемена термометра была по ночам, разность от средней в течение
суток была 0,15°. Самая большая перемена в полдень, разности от средней 1,18°.
По барометру. В полночь 30,18. В 6 часов утра 30,16. В полдень 30,21, в 6
часов пополудни 30,15. Самое высокое стояние в полдень, а самое малое в 6 часов
пополудни.
19 сентября. Запасшись теми съестными припасами, которыми остров изобилует,
долив все бочки свежею водою, исполнив все, что нам к исполнению предстояло,
19-го числа в 9 часов утра, при затихающем маловетрии с берега, мы снялись с
якоря и направили путь многим мористее острова Канарии, дабы ночью не заштилеть
близ острова.
В час пополудни ветр задул от NО с такою силою, что мы шли по пяти миль в
час.
В вечеру, в широте 28°1' северной, долготе 16°16' западной, при курсе на StW,
найдено склонение компаса 20°12' западное.
20, 21 и 22 сентября. 20-го, 21-го и 22-го зыбь продолжалась от севера, при
том же северо-восточном пассадном ветре мы имели хода по пяти с половиною и до
семи миль в час. Путь наш направляли по западную сторону островов Зелёного мыса;
22 числа в 3 часа пополудни перешли северный тропик в долготе 21°0' западной и
вступили в так называемый жаркий пояс. Теплота была в тени по термометру Реомюра
в полдень 20°, в полночь 18,1°; ветр становился тише, и мы лишились удовольствия
скорого плавания.
24 сентября. Сего утра первый раз показались рыбы бониты (Scomber pelamis),
которые старались предупредить ход шлюпа; одна ранена острогой, но к общему
нашему сожалению, сорвалась с остроги, и мы лишились хорошей ухи. Вместе с
раненой и прочие бониты отплыли от шлюпа. Продолжавшаяся хорошая погода высушила
канаты, которые по ненадобности в оных до самой Бразилии я приказал отвязать и
убрать для того чтобы концы понапрасну не гнили и чтобы в палубе было
просторнее.
25 сентября. В полдень, находясь в широте 21° 29' северной, долготе 23°15'
западной, в первый раз увидели летучих рыб.
Я имел намерение во время плавания при пассадных ветрах переменить все
стеньги и поднять запасные, которые, по просьбе моей, в Кронштадте сделаны были
тремя с половиною футами менее настоящих. К исполнению сего мы имели самое
удобное время, и как шлюп "Восток" был в ходу многим превосходнее шлюпа
"Мирного", то я надеялся, что от работы не будет в плавании остановок; но чтоб
при жарах работа была для служителей легче, разделил оную на 3 дня: в первый
день переменили крюйс-стеньгу, во второй фор-стеньгу, а в третий грот-стеньгу.
Паруса также убавлены и переменены. Все работы я производил в море, потому что
при береге всегда бывает много других.
26 сентября, В широте 16°9' северной, долготе 26°37' западной, мы определили
склонение компаса 14°51' западное.
Перед полуднем по наблюдениям расстояния луны от солнца, по средним из трех
выводов, долгота наша оказалась восточнее нежели по хронометрам № 722 на 10'16",
№ 518 на 18'22", № 2110 на 15'44". При наблюдениях расстояния лейтенантом
Лазаревым, на 10'22" восточнее, нежели по хронометру № 920.
27 сентября. Продолжая путь по западную сторону островов Зелёного мыса, 27
прошли южную оконечность острова св. Антония в расстоянии ста миль; по примеру
всех мореплавателей, я взял курс SSO1/2O; мы видели утку,
которая облетела наши шлюпы несколько раз, из чего должно заключить, что птицы
сего рода отлетают от берега на сто миль, и вероятно, ещё далее, Бониты во
множестве следовали за нами, мы их ловили удами, но не поймали ни одной; сила
бонитов достойна удивления; они выскакивают из воды, гоняясь за летучею рыбою,
которой, кажется, предназначено быть добычею в разных стихиях: в воде бониты их
пожирают, а как скоро, желая спасения, вылетают из воды, фаэтоны и другие птицы
хватают их на лету. Многие неоднократно залетали ночью на руслини, где их по
утрам находили.
29 сентября. С самого отбытия нашего из Тенерифа до 29 сентября продолжалось
течение моря параллельно положению африканского берега, к востоку от нас
лежащего. В продолжение сего времени только одни сутки шло на восток на десять
миль. Течение на юг, параллельное к берегу, происходит от так называемого
Флоридского течения (Gulf-stream). Пассадные ветры между двумя тропиками гонят
воды Атлантического океана беспрерывно от востока к западу, и, наконец, напирают
на матерый берет Америки, где образуется Мексиканский залив; тогда воды сии,
доходя до мыса св. Роквея, принимают течение в NW четверть, параллельно берегу
Южной Америки; но, проходя между островами Караибскими, Сан-Доминго и Ямайкою,
между мысами Катош и св. Антония, входят в Мексиканский залив, и, наполняя оный,
продолжают направление своё параллельно всем изгибам пространного сего залива;
потом, обходя полуостров Флориду, прорываются в канал Багамский и в параллель
восточного берега Флориды идут к северо-востоку по направлению северо-восточного
берега Америки; проходя мимо Нюфундландской мели и подкрепляясь течением реки
святого Лаврентия, принимают направление к востоку, и, по мере отдаления от
берегов, разливаются на подобие ветвей пальмового дерева. Северное стремление
сих течений достигает западных берегов Ирландии, Англии и Шотландии; среднее
идёт прямо к востоку, а южное, расширяясь, проходит между Азорскими островами к
SО и параллельно западного берега Африки дополняет воды океана, угоняемые в
северном полушарии северо-восточным, а в южном юго-восточным пассадными ветрами.
30 сентября. В полдень поймали на уду прожору, а вместе с оною подняли на
шлюп рыбу прилипалу; последние всегда держатся около первых, пользуются
остатками их добычи, к ним присасываются, около них ищут своего спасения от
других рыб, ибо ни одна не смеет приближаться к прожорам, которые при всей своей
жадности до прилипал не касаются.
Зная, что прожору можно употреблять в пищу, я советовал служителям не
гнушаться сим явством. Художник Михайлов нарисовал обе добычи, а штаб-лекарь
Берх снял их кожу и приготовил для сохранения.
В сей же день видели мы склизковатое морское животное, называемое
португальским фрегатом или морскою крапивою; скорый ход шлюпа не позволил нам
точнее рассмотреть сие животное, радужными цветами украшенное.
1 октября. Пассадный ветр от ОNО стоял тихий. В продолжение ночи небо было
светло, на юге висели густые тучи, иногда освещаемые зарницею. В 9 часов вето
усилился, и пошёл проливной дождь. Чтоб собрать более дождевой воды, приказано
было растянуть шканечный тент, приготовленный на сей случай, и опустить пришитые
к оному для стоку воды рукава, к которым привешены были ядра. Всем служителям
велено выйти наверх, вымыть бельё. Мы собрали дождевой воды две бочки и десять
анкерков, которую впоследствии употребляли для скота и птиц.
2 октября. В три часа утра ветр из NО четверти перешёл в SО; вместе с сим
перервался на время северо-восточный пассадный ветр. Широта места нашего была
северная 10°43', долгота западная 23°52'. Термометр в полдень стоял на 22,95°; в
полночь в открытом воздухе на 20,4°; в палубе, где спали служители, на 22,2°.
3 октября. Ветр, отходя постепенно, вновь задул от востока; курсом нашим мы
продолжали переходить к югу 4,5 и до 7 миль в час.
4 октября. С полуночи к востоку слышен был гром; дождевые тучи с шквалами шли
перед носом шлюпов и за кормой, но шлюпы оставались покойны; ночью мы видели в
море весьма много фосфорического света, происходящего от множества малых как
будто искр и больших светящихся глыб. Величественное явление сие поражает
зрителя; он видит на небе бесчисленное множество звезд и море, освещенное
зыблящимися искрами, которые по мере близости шлюпов становятся ярче и в струе
за кормою образуют огненную реку. Тот, кто сего никогда не видал, изумляется и
совершенно в восторге. Фосфорическое блистание происходит, как известно, от
склизких морских червей (Molusca). Для поимания сих искр и больших светящихся
шаров с кормы шлюпа опущен был на веревке в воду флагдучный мешок; вытащили во
множестве как больших, так и малых блестящих животных, из коих по особенному
блистанию обратила внимание наше пирозома (Pyrosoma), длиною до семи дюймов, в
диаметре до 11/2 дюйма, с одного конца закруглена, а с
другого находится внутри отверстие, которое почти доходит до другого конца;
снаружи наросты раздой величины; животное сие кажется будто стеклянное, когда в
воде в спокойном состоянии, иногда лишается света; спустя несколько времени с
наростов начинает светить, наконец, всё принимает огненный вид, после того снова
постепенно тускнеет, а при малейшем потрясении воды мгновенно блистание
возобновляется. Все сии изменения происходят доколе животное не мертво, но потом
блистание исчезает. Для опыта дали кошке съесть большую половину сего животного;
кошка съела охотно и никаких последствий не случилось. Кажется, что и для людей
не было бы вредно, но может быть и питательно.
В продолжение нашего плавания сетка для ловления сего рода морских животных
всегда висела за кормою. Странно, что они тогда попадались, когда становилось
темно, днем весьма редко могли их в воде видеть; из сего не должно ли заключить,
что пирозомы (Pyrosoma), имеющие сами свойство светить, убегают света солнечного
или дневного, который, вероятно, для них несносен, и что по сей причине в
продолжение дня спускаются в глубину, где свет не так сильно на них действует.
Впрочем, я несколько распространился о сем потому, что на шлюпах наших мы не
имели натуралиста, который, занимаясь одним делом, конечно бы, обратил на оное
все свое внимание.
Сопровождавшие нас частые дождевые тучи с шквалами предвещали конец
северо-восточного пассада; в 6 часов утра следующего дня, когда мы находились в
широте северной 7°40', долготе западной 2212', вместо пассадного задул тихий
ветр из ЗО четверти.
5 октября. Ветр хотя и был попутный, но так тих, что в продолжение суток мы
мало ушли вперед. Пользуясь тихою погодою, спустили ялик; Симонов и Парядин
бросили лот с привязанным к оному термометром, купленным у профессора Нория в
Лондоне. Перемена температуры воды оказалась следующая: на глубине 290 сажень 791/2
по размерению Фаренгейта, на поверхности воды 82,5°, в тени 85°.
Около полудня жар был до 24,5° по разделению Реомюра, самый большой, какового
мы до сего времени ещё не имели.
Хотя я предостерёг Симонова, чтоб он не трогал руками морской крапивы
(Phusalia), однакож из любопытства он коснулся сего растения и почувствовал
воспаление многим сильнее, нежели от береговой крапивы; на руке сделались белые
пятна и чрезмерный зуд.
В двух милях от нас под ветром мы видели водяной столб и ясно могли различить
пенящуюся около оного воду. Известно, что подобные водяные насосы разбиваются
ядрами и что даже одно сотрясение воздуха, происходящее от действия пушечных
выстрелов, достаточно, чтобы разрушить сие опасное явление.
6 октября. Перед вечером мы видели несколько фонтанов, пускаемых большими
рыбами, роду китов.
В вытащенном флагдушном мешке, который был опущен в воду за кормою, нашли
множество прозрачных шарообразных животных, имеющих свойство светить в темноте;
они величиною были в диаметре до двух линий.
7 октября. С сего числа начались штили и маловетрие, обыкновенно близ
экватора встречаемые. Мы находились в полдень в широте северной 7° 14', долготе
западной 22°. В тени в полдень на открытом воздухе термометр возвысился до
24,4°, в полночь на открытом воздухе до 21,3°, а в палубе, где спали служители,
до 22,9°.
Такой жар в летнее время бывает и в Петербурге, но продолжается токмо
несколько часов после полудня, а потом наступает прохладный приятный вечер.
Напротив, здесь днём и ночью весьма мало разницы, даже самая вода на поверхности
моря в вечеру иногда теплее воздуха, а по утрам воздух теплее воды;
следовательно, среднее состояние оных почти равно, и потому невозможно нигде
укрыться от сильного зноя, равного в воде и в воздухе, особенно при
долговременных штилях, когда поверхность моря имеет весьма мало движения и
наполнена многочисленными различных родов молюсками (склизкими животными),
которых гниение заражает воздух.
К тем местам, где мы ныне находились, пассадные ветры гонят облака с обоих
полушарий: северо-восточный с северного полушария, а юго-восточный с южного
полушария; облака, встречаясь, производят так называемые экваторные дожди
(проливные), которые несколько прохлаждают воздух, а с тем вместе, крупными
своими каплями, приводя в движение поверхность моря, частью прерывают
совершённую оного неподвижность и сим благотворным действием отвращают гнилость.
8 октября. По наступлении штилей мы весьма тихо шли вперед; в полдень 8-го
числа находились в широте северной 5° 32', долготе западной 20° 53'.
В 6 часов пополудни опущен был в воду привязанный к лоту, сделанный на шлюпе
(на подобие машины, коею достают воду с глубины) жестяный цилиндр с термометром
внутри оного; по сему опыту оказалось, что на глубине 310 сажен температура воды
78° по Фаренгейтову термометру; вода при теплоте 80,6° имела удельный тяжести
1089,5; на том же месте с поверхности моря таковое же количество взятой воды,
при температуре 82,2°, имела удельный тяжести 1088,3. При сем не излишним считаю
заметить, что вода, вошедшая в цилиндр на глубине 310 сажен, при поспешном
подъёме, проходя расстояние до поверхности моря, уже успела несколько нагреться,
равно по несовершенству сего, собственно нашей работы цилиндра, могла войти в
оный часть воды из меньшей глубины и тем сделать некоторую перемену в тяжести и
температуре. Чтобы определить течение моря для удержания нашего ялика на одном
месте, опущен был на 50 сажен глубины осьмиведерный медный котёл, и по измерению
лагом течение оказалось к NО по девяти миль в сутки.
В продолжение штилей сделано несколько опытов, удостоверивших нас, что
возможно достать воду бутылкою из глубины от тридцати до сорока сажен, ежели
взять пустую портерную бутылку, закупорить хорошею пробкою, привязать к лоту и
опустить в море до упомянутой глубины; при поднятии бутылки она будет наполнена
водою и крепко закупорена, с тою разностью, что пробка оборотится другим концом
кверху. Флота генерал-штаб-доктор Лейтон поручил лейтенанту Лазареву сделать по
сему испытание. Опустили закупоренную бутылку в глубину на 200 сажен, но как
бутылку закупорили слабо, то пробка выскочила на глубине. Сие побудило
лейтенанта Лазарева возобновить опыт; он закупорил бутылку сам, на пробке
вырезал крест с наружной стороны, холстиною вчетверо сложенною перевязал,
опустил бутылку на 200 сажен; когда вытащили, она была наполнена водою, холстина
сверху прорвана, а пробка на месте, но другим уже концом вверх обращённая, и так
плотно, что едва могли вытянуть пробочником. Признаться, сначала сие приводило
всех нас в недоумение, но после многих таковых опытов, деланных на разных
глубинах, мы заключили, что теплый воздух, в бутылке находящийся, достигнув
глубины, где вода многим холоднее, сжимается, и сим действием всасывает пробку
внутрь бутылки, которая наполняется холодною водою, а при поднятии её, по мере
действия теплейшей температуры воды, холодная вода, в бутылке нагреваясь,
требует более пространства, принуждает пробку войти в прежнее свое место; и как
нижний её конец тонее верхнего, занимает в горле бутылки менее пространства, то
пробка, повернувшись, удобнее идёт вверх нижним её концом.
Повторяя опыты на разных глубинах океана, мы удостоверились, что сие всегда
последует с бутылкою, таким образом опущенною от тридцати до сорока сажен, а
менее тридцати сажен сего не случится.
В малых морях, где температура воды в разных глубинах относительно к
температуре поверхности имеет другое содержание, нежели в океане, мы не делали
подобных опытов, но, вероятно, и там тоже окажется, ежели бутылку опускать на
глубину более или менее означенной. Таковые опыты, хотя с первого взгляда
покажутся маловажными; но в последствии послужить могут к важным открытиям,
подобно упавшему с дерева яблоку, которое подало великому Невтону мысль о
системе всеобщего тяготения.
9 октября. Приближаясь к тому месту, где французские мореплаватели в 1796
году будто бы нашли мель, которая и означена на карте, изданной Пурди в широте
4° 52' 30" северной, долготе 20° 30' западной, я почёл за нужное исследовать,
существует ли сия мель и определить её положение, и мы удостоверялись, что
существует только на карте; оба шлюпа при благополучном ветре, проходя прямо
чрез сие место, и остановясь в дрейфе, бросали лот, но на 90 саженях глубины дна
не достали, а притом не видно было и в цвете воды перемены, которая обыкновенно
усматривается там, где существуют мели.
Многие таковые банки и каменья назначены на картах по близости экватора, но в
самом деле их нет, и потому Аровсмит, гидрограф в Лондоне, во вновь изданных
картах весьма благоразумно сделал, что большую часть оных не назначил.
10 октября. Сегодня прошло мимо нас американское трехмачтовое судно, которое
направляло курс в Америку. Мы несли мало парусов, ибо поджидали шлюпа "Мирного",
довольно далеко от нас отставшего. Три дня ветр был тихий, переменный,
сопровождаемый частыми дождевыми тучами.
12 октября. Нам удалось застрелить несколько близ шлюпа летевших малых бурных
птиц, называемых погодовестниками; полёт их сходствует с полетом, ласточки; цвет
перьев вообще чёрный, выключая белого пятна в полтора дюйма выше хвоста; верхний
клюв на конце немного загнут, а сверху дудчатая разделённая ноздря; ноги чёрные
с жёлтыми плавилами. Погодовестники величиною почти с ласточку; название их
получили от того, что появление их около судов служит признаком наступающей
бури; мы однако заметили противное: когда сии птицы окружали наши суда, - по
большей части наступало безветрие, продолжающееся не малое время. Мы застрелили
несколько погодовестников, сняли шкурки и старались сберегать до возвращения
нашего в Россию. Штаб-лекарь Берх на шлюпе "Востоке", а медико-хирург Галкин на
шлюпе "Мирном", с удовольствием приняли на себя в течение всего путешествия
сбережение подобных редкостей.
13 октября. Ветр часто переменялся, шли дожди, от юга была большая зыбь, что
предвещало скорое наступление южного пассада. Береговые ласточки нас провожали,
питались около шлюпов мошками, садились ночью на веревки и нередко залетали в
самые офицерские каюты. Ближний берег находился от нас в расстоянии шестисот
миль. Следовательно, по сим птицам нельзя заключить о близости берега.
В продолжение штилей, мы имели течение с разных сторон, из чего видна
неправильность оного, происходящая от ветров, господствующих неподалеку сего
места, по причине направления африканского берега (который был самый близкий к
нам) и от неровности морского дна.
Доколе шлюпы находились в сей штилевой полосе, что продолжалось двенадцать
дней, мы имели гром, молнию и зарницу почти ежедневно.
По причине безветрия виндзейли весьма мало очищали воздух в шлюпах и потому
на обоих через день разводили огонь в палубах; средство сие необходимо должно
употреблять около экватора во время штилей, ибо сырость бывает так велика, что
обувь, хранящаяся в палубе и в офицерских каютах, покрывается зеленью в двое
суток.
Ют, шканцы, росторы и бак в продолжение дня в жарком климате были защищаемы
от солнечного зноя, с самого утра до ночи, растянутыми тентами.
14 октября. 14-го числа в полдень, когда мы достигли широты северной 3°10',
долготы западной 19°19', штили и переменные ветры кончились; сначала настал
тихий южный ветр, по мере приближения нашего к экватору постепенно увеличивался
и отходил к востоку.
Из северного пассадного ветра мы вышли в широте северной 7° 14', южный же
встретили в широте северной 3° 10', следовательно линия равновесия температуры
воздуха обоих полушарий была тогда в широте северной 5° 12'.
Когда капитан Крузенштерн проходил близ сего же места, равновесие температуры
было в широте северной 4° 45', а капитан Головнин на шлюпе "Диане" нашёл оное в
широте 4° северной.
В некоторых путешествиях, совершённых в разные времена и в разных частях
экваторной полосы, места равновесия в температуре означены так, что покажутся
неправильно расположенными; но проведённая посередине оных линия определит место
равновесия температуры воздуха обоих полушарий.
15 октября. Штили, жары, дожди, громы и молния нам наскучили. Наконец, мы
были обрадованы наступлением южного пассадного ветра, который, прохлаждая
воздух, всех освежал и оживил надеждою, что скоро оставим сии знойные и
утомляющие места. С полудня находили тучи при проливных дождях. Около шлюпа на
поверхности воды плавало множество моллюсков прекрасного синего цвета, подобного
синей фольге; они длиною до 21/2, шириною в 11/2
дюйма; на средине верхней части прозрачная хрусталевидная, перпендикулярно
поставленная наискось перепонка, как будто парус; нижняя часть моллюска
представляет элипс, обложенный синего цвета мохрами; в середине видны малые
желтоватые соски, и около сего места тело вогнуто наподобие рыцарского- шлема.
17 октября. До полудня, находясь в широте северной 0°41', долготе 20°52'
западной, определили склонение компаса 14°9' западное, курс был на SSW Ветр
установился свежий от SО; мы несли марсели во всю стеньгу. Тучи дождевые
набегали одна за другою.
18 октября. В 10 часов утра перешли экватор в долготе 22°19'56" западной, по
двадцатидевятидневном плавании от острова Тенерифа. Большая часть мореплавателей
согласны с капитаном Ванкувером, что лучше перейти экватор около 28° западной
долготы, ибо в сей долготе нет штилей, господствующих поблизости африканского
берега; при том нее, проходя сим меридианом, можно ещё достаточно итти на ветре
бразильского берега.
На шлюпе "Востоке" был только я один, проходивший экватор, и следуя общему
всех мореплавателей обыкновению, почерпнутою с южного полушария морскою водою
окропил офицеров и учёных, дабы, так сказать, познакомить их с водами южного
полушария.
Комиссар, над коим вместе с прочими совершён сей обряд, исполнял тоже над
командою, с тою только разностью, что, вместо капель, выливаема была полная
кружка воды в лицо каждому. Все с удовольствием подходили к комиссару, и в
ознаменование перехода в южное полушарие я велел раздать по стакану пунша,
который пили при пушечных выстрелах.
Обыкновение особенным образом торжествовать переходы экватора, хотя кажется
маловажным и совершенно детскою забавою, однако производит большое действие на
мореплавателей. Скучный и единообразный путь между тропиками разделён экватором
на две части; достигнув экватора, мореплаватель радуется, что совершил половину
сего пути, празднует и начинает снова вести счёт дням, забывая прошедшие.
Остальная часть плавания кажется ему не столь продолжительною; он не вспоминает
о протекших скучных, томительных знойных днях, приятные чувствования
удовольствия способствуют сохранению здоровья мореплавателей.
Состояние атмосферы на самом экваторе было следующее: 18-го в полдень ртуть в
тени возвышалась до 21,5°, по утру в 6 часов до 20,2°, в полночь до 19,9°, в
палубе, где спали служители, 21,6°. Здесь должно заметить, что самый большой жар
бывает не на самом экваторе, где южный пассадный ветр, проходя далее,
прохлаждает воздух. Сильнейший жар в полосе штиля между северными и южными
пассадными ветрами; ртуть в Реомюровом термометре поднималась до 24,5°. 5
октября в широте северной 7° 14'; ночью никогда жар не превышал 21,5°.
От самого экватора мы направили курс к мысу Фрио. Как скоро южный пассадный
ветр начал несколько прохлаждать воздух, мы принялись за работы и между прочим
снаружи конопатили шлюпы; для работы избирали такое время, когда люди могли
производить оную в тени. По приближении к мысу Фрио, оба шлюпа были как снаружи,
так и в палубе выконопачены, снова выкрашены, кроме бархоута, ибо на ходу
невозможно было повесить стелюг так, чтоб люди могли красить, не подвергая себя
опасности упасть в воду.
Таковые работы мы производили во время плавания более для того, чтоб по
прибытии в порт иметь оных менее и тем облегчить служителей.
В продолжение сего времени постоянная прекрасная погода доставила нам удобный
случай заниматься астрономическими наблюдениями. Офицеры Завадовский, Торсон,
Лесков, Демидов и астроном Симонов производили наблюдения секстаном работы
известного мастера в Лондоне Траутона, и я употреблял таковый же секстан;
штурман Парядин и его два помощника секстаном работы Долонда, лейтенант Игнатьев
и гардемарин Адамс секстанами работы Стеввнга, компасного мастера в Портсмуте;
сверх того у нас было еще два окружных инструмента, но по тяжести их оставались
без употребления. На шлюпе "Мирном" офицеры Лазарев, Обернибесов, Анненков,
Новосильский имели секстаны мастера Траутона, а мичман Куприянов - мастера
Берджа, штурман Ильин и его два помощника - мастера Долонда. Кроме двух
стевинговых секстанов, разделенных чрез 20 секунд, на всех прочих разделение
было чрез 10 секунд; сверх сего у лейтенанта Лазарева оставался без употребления
секстан мастера Бенкса, сделанный по образцу траутонова.
На обоих шлюпах, исключая лейтенанта Лазарева, капитан-лейтенанта
Завадовского и меня, до сего путешествия никто из наших офицеров не имел случая
заниматься астрономическими наблюдениями, но в бытность нашу в Лондоне, каждый
купил себе самый лучший секстан и все старались превзойти друг друга как в
узнании и точной поверке своих инструментов, так и в измерении расстояния луны
от солнца, и не дошед ещё до Рио-Жанейро, все сделались хорошими наблюдателями.
Лейтенант Лазарев особенно похвалял искусство мичмана Куприянова. На шлюпе
"Востоке" лейтенант Игнатьев, по приключившейся ему болезни, лишён удовольствия
заниматься наблюдениями.
27 октября. При свежем юго-восточном пассадном ветре мы успешно переменяли
своё место; 27-го в полдень были в широте южной 15° 38', долготе 33° 32'
западной; с сего времени ветр отходил к востоку, по мере приближения нашего к
бразильскому берегу.
Течение моря с 15-го, когда задул южный пассадный ветр, имело направление от
SO к NW по двадцати миль в сутки; потом, когда мы перешли 16° южной широты,
приняло направление вдоль бразильского берега к югу по шести миль в сутки; от
острова Тенерифа до Бразилии течение по счислению на обоих шлюпах было
следующее: по счислениям на шлюпе "Востоке" NW 64°5 24" - 9 миль в сутки; на
шлюпе "Мирном" NW 29°19'24" - 6 миль в сутки.
Средний румб из обоих счислений NW 47°05'24", 7 миль, а в продолжение сорока
трех дней по пяти миль в сутки. Коль течение сие происходит от постоянных
пассадных ветров, то по справедливости можно назвать оное пассадным; наполняя
вестиндские воды и Мексиканский залив, оно производит вышеупомянутое Флоридское
течение.
29 октября. Ветр отошёл к ОNО и дул свежее прежнего; ходу было от семи до
осьми миль в час; мы тогда находились на высоте каменьев Абролгос.
30 октября. По утру в 7 часов, когда прошли параллель Колвадо, ветр задул от
севера с тою же силою. В полдень находились в широте 20°54' южной, долготе
37°25'41" западной. К осьми часам ветр совершенно стих. В 9 часов задул слабый
от SSO с пасмурностью, а в исходе десятого часа набежал сильный шквал с дождём
со стороны ветра, который дул порывами, что и принудило нас взять рифы у
марселей, потом закрепить оные и спустить бом-брам-реи, брам-реи и брам-стеньги.
В 11 часов ночи, дабы показать место шлюпов, на обоих сожжено по фальшфейеру;
мы узнали, что шлюп "Мирный" позади нас в одной миле.
31 октября. Ветр крепкий продолжался до шести часов утра 31-го, мы прибавили
парусов; в полдень находились по наблюдению в широте 21° 19' 29" южной, долготе
38° 45' 30" западной.
1 ноября. Ветр продолжался противный, но умеренный, при зыби, идущей от юга.
В 8 часов глубины оказалось 30 сажен, грунт мелкий песок. В полдень, по
наблюдению, широта места нашего была 22° 16", долгота 40°24'22", глубина по лоту
28 сажен, грунт жёлто-серый рыхлый песок. С полудня до четырех часов
продолжалось совершенное безветрие; с четырех часов настал ветр тихий от ОSО, и
мы могли продолжать курс. В 6 часов увидели в мрачности на 66° мыс Томас на
бразильском берегу.
Благоприятная погода позволила нам 29, 30 октября и 1 ноября измерять
расстояние луны от солнца. Таковых расстояний измерено наблюдателями
Завадовским, Симоновым, Парядиным и мною 410, и долгота места вашего оказалась
несколько западнее, нежели по хронометру под № 518.
2 ноября. Ночь была светлая, мы шли на SWtS по пяти миль в час; в пять часов
утра переменили курс на W, чтоб обойти мыс Фрио, который с моря открывается
двумя холмами, и в середине оных лощина, отчего из дальнего расстояния мыс
кажется двумя островами.
От сего места держали вдоль низменного песчаного берега к Рио-Жанейро.
Впоследствии времени по хронометрам оказалась разность долготы между меридианами
мыса Фрио и Рио-Жанейро 1°11'30". Мы имели у себя книгу под названием "Лоция
Бразилии" и по сей "Лоции" узнали наклонную гору, называемую Сахарною головою,
образующую западную сторону входа в залив. Подошед несколько ближе, увидели
крепость Санта-Круц на восточной стороне входа в залив. В 5 часов пополудни с
крепости кричали к нам в большой рупор на португальском языке, но как у нас не
было никого, разумеющего по-португальски, то мы отвечали по-русски, что вероятно
и вопрошающим было непонятно. Пройдя крепость Санта-Круц, продолжали плавание,
оставя в левой руке малую крепость, называемую Далагея, выстроенную на небольшом
острове. С первой крепости приехал к нам офицер на катере. Взошед на шлюп
"Восток", сделал несколько вопросов: откуда? куда? сколько дней в море? Мы ему
объявили, что шлюпы наши назначены для изысканий, относящихся до мореплавания,
зашли сюда для того, чтобы запастись водою и освежить служителей. Все сие
присланный записал для донесения начальству.
В половине 7-го часа положили якорь подле Крысьего острова, на глубине
пятнадцати сажен, имея грунт ил. Город Санта-Круц находился от нас на SО 32°,
Сахарная голова на SO 7°, средина крепости Дос-Ролес на SW 44°. Сего же вечера
спустили все гребные суда. Шлюп "Мирный" стал на якоре подле шлюпа "Востока".
Мы весьма обрадовались, увидя в Рио-Жанейро шлюпы "Открытие" и
"Благонамеренный", которые двумя днями после нас отправились из Портсмута и
одним днем прежде нас пришли в Рио-Жанейро; сие последовало от того, что
капитан-лейтенант Васильев никуда не заходил, а мы пробыли пять дней у острова
Тенерифа.
Сир Томас Гарде, начальствующий над двумя английскими кораблями "Супербом" и
"Ванжером", прислал лейтенанта поздравить нас с прибытием и предложить свои
пособия для получения воды и дров; он знал уже, откуда можно получить сии
потребности. По пребыванию министра нашего в Рио-Жанейро мы были уверены, что
получим все нужное, а потому благодарили Гарде за его приязненное предложение.
Вскоре приехал с португальского линейного корабля "Иоанна VI", от
контр-адмирала Конте де Виено, офицер поздравить нас с прибытием; подобно
приехавшему из крепости Санта-Круца, делал те же вопросы. Потом посетил нас с
берега российский вице-консул Кильхен; он нам с первого взгляда показался
человеком услужливым. Ему поручено было, во время пребывания нашего здесь,
ежедневно снабжать суда свежим мясом, зеленью и фруктами.
3 ноября. В 7 часов приехал на шлюп "Восток" наш генеральный консул
коллежский советник Лангсдорф; увидя его, я сердечно обрадовался. Трехлетнее мое
с ним знакомство на шлюпе "Надежде", в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах, во время
плавания кругом света, когда он служил натуралистом, произвело между нами
искреннюю дружбу. Лангсдорф, по должности своей, равно и по дружбе ко мне,
обещал усердно способствовать удовлетворению всех наших потребностей.
В 10 часов утра я с лейтенантом Лазаревым отправился на берег, где коляска,
нанятая вице-консулом Кильхеном, ожидала нас у пристани. Она была на двух
больших колесах и запряжена двумя мулами, из коих на одном сидел верхом
проводник или кучер; мы вышли на берег у самого дворца и сели в коляску;
проводник хлопнул бичом, и мулы помчали по узеньким нечистым улицам. По прибытии
к министру нашему генерал-майору барону де Тойль-фон-Сераскеркину мы были им
весьма ласково приняты; он предложил всевозможные услуги и поручил вице-консулу
удовлетворить нашим требованиям.
Между тем под надзором капитан-лейтенанта Завадовского на шлюпе "Востоке"
производилась работа. Оба шлюпа поставили фертоинг; после чего все служители
мыли свое белье, одеяла, платье, палубы, и, наконец, сами мылись.
Следующего дня, по желанию моему, генеральный консул Лангсдорф выпросил нам
позволение для поверки хронометров расположиться на небольшом каменном островке,
называемом Крысий, по близости которого мы стояли на якоре. Палатки были там
поставлены того же дня. Астроном Симонов и данные в помощь ему гардемарин Адамс
и артиллерии унтер-офицер Корнильев переселились на сей остров. Следующего дня
установили инструмент прохождения, но на первый раз не так удачно; сделанное
возвышение из чугунного корабельного балласта с наложенною сверху деревянною
доскою, хотя астрономом Симоновым было хорошо укреплено, но дерево от солнечных
лучей коробило, а от сего инструмент переменил положение; хронометры были
поверяемы по двум равным высотам и по полудню.
Залив Рио-Жанейро (Rio-Janeiro), т. е. река Иануария получил сие название при
обретении оного Диасом де Солисом в 1525 году в день святого Иануария. Залив сей
с первого взгляда походит на реку, и потому, хотя залив, назван Рио-Жанейро.
На западном берегу залива на низменности построен город Сант-Себастиан.
Низменность сия прилегает к высоким крутым горам, обросшим лесом. Город, хотя
расположен довольно правильно, но улицы большею частью узкие; есть несколько
хороших площадей и домов в два этажа; в нижнем лавки или мастерские, как то:
столярные, купорные, сапожные, портные, шлифования камней, серебряных и золотых
дел и прочее. В верхних этажах покои для живущих в домах. Сор и всю нечистоту
бросают прямо на улицы; по вечерам, когда смеркается, невозможно ходить близ
домов, не подвергаясь неприятности быть облиту с верхнего этажа; в городе вообще
видна отвратительная неопрятность. Все вершины холмов заняты монастырями,
украшающими наружный вид города. Можно сказать, что едва ли не одни монахи
пользуются здесь свежим здоровым воздухом и наслаждаются приятными видами с
высот. В нашу бытность мы почти ежедневно на улицах и в церквах встречали
церковные ходы, в коих народ толпится; судя по сему, невольно приезжий
иностранец заключит о склонности здешних жителей к праздности. Общественных
учебных заведений в городе нет; воспитанием детей занимаются по большей части
монахи. Хорошо выстроенный театр - одно место, куда публика собирается.
Вдоль берега по обе стороны города представляется взору множество загородных
домов с садами, а чрез залив по другую сторону на берегу видны строения в
некоторых только местах. Перед городом два острова; на одном крепость, где
хранятся Адмиралтейству принадлежащие припасы и подымается портовый флаг; другой
остров, называемый Крысий, состоит из гранита. Город Рио-Жанейро уже давно
построен, а по открытым в близости оного в 1730 году алмазным копям обратил
особенное внимание правительства, и с того времени почти всегда был местом
пребывания вице-роя.
Здесь находится несколько лавок, в коих продаются негры: взрослые мужчины,
женщины и дети. При входе в сии мерзостные лавки представляются взорам в
несколько рядов сидящие, коростою покрытые негры, малые напереди, а большие
позади. В каждой лавке неотлучно находится один из португальцев, или из негров
прежних привозов; должность такового надзирателя состоит в том, чтоб стараться
представить сих несчастных в лучшем и веселом виде, когда приходят покупщики. Он
держит в руке плеть или трость; по сделанному знаку все встают, потом скачут с
ноги на ноту, припевая плясовые песни; кто же из них, по мнению продавца, не
довольно весело смотрит, скачет или припевает, тому он тростью придает живости.
Покупщик, выбрав по желанию своему невольника, выводит его из рядов вперед,
осматривает у него рот, ощупывает все тело, руками колотит по разным частям, и
после сих опытов, уверясь в крепости и здоровье негра, его покупает. При нас
продан один за 200 талеров испанских. В женской лавке все расположено в том же
порядке, но с тою разностию, что прикрывают негритянок спереди небольшим
лоскутком синего сукна, а у некоторых были прикрыты и груди. В лавку вошли
вместе с нами старуха и молодая барыня; они по-видимому были португалки. Торгуя
одну молодую негритянку, осматривали у нее рот, подымали руки и двигали с грудей
лоскут; наконец ощупала старуха обеими руками и живот; видно, что цена,
назначенная хозяином, была слишком высока, и они, не купив сей негритянки, пошли
в другую лавку. Осмотр, продажа, неопрятность, скверный запах, происходящий от
множества невольников, и наконец варварское управление плетью или тростью, все
сие производит омерзение к бесчеловечному хозяину лавки.
Португальцы в бытность нашу в Рио-Жанейро надеялись, что прекращение торговли
невольниками еще отсрочится; они с малолетства, видя ежедневно подобные зрелища,
унижающие человечество, так привыкли к оным, что смотрят бесчувственно; сему
способствуют большая от такового торга выгода и нужда в работниках для
плантаций, которые с прибытия короля из Португалии весьма распространились. В
нашу бытность приехали два француза, имея намерение заниматься кофейными
плантациями. Великие выгоды и надежда разбогатеть привлекают людей и с
небольшими деньгами. Григорий Иванович Лангедорф рассказывал, что таковых
выходцев в короткое время наехало множество. Число жителей в Рио-Жанейро
полагают около 80 000.
Король выписал колонистов из Швейцарии на весьма выгодных для них условиях.
Им дают земли, скот и проч. нужное. При нас прибыло из Европы одно гамбургское
судно, на котором отправилось в путь 400 человек, но дорогою умерло 130. Король
был весьма недоволен сим происшествием. Ежели бы для первых поселенцев
употребили военные или купеческие пространные суда, на коих можно иметь
достаточно пресной воды и свободно дышать чистым воздухом, сего бы не случилось;
колонисты принесут Бразилии великую пользу разведением картофеля, луку, чесноку
и всех огородных овощей, также скотоводством и деланием масла, размножением
европейских садовых плодовых деревьев и проч. Коренные жители сим весьма мало
занимаются, и означенные плоды и растения получают от европейцев, особенно от
англичан, покупая дорогою ценою. Бразильцы более пекутся о размножении плантаций
кофейных, сахарных. Посаженные кофейные деревья на четвертом году приносят плод,
и каждое таковое дерево, круглым числом в год доставляет франк или рубль.
Плантации кофейные расположены на косогорах и обрабатываются неграми. На
каждые три тысячи дерев полагают одного негра. Сии невольники питаются бобами,
сушеным мясом; платье получают весьма редко.
Вице-консул Кильхен доставил нам случай видеть путешественниками
превозносимый водопад в шестнадцати милях от Рио-Жанейро. С утра верховые лошади
и кареты были приготовлены; собрались все офицеры и ученые и несколько из
городских жителей. Мы ехали то по обработанным прекрасным местам, то по крутым
лесистым горам, имея иногда с одной стороны горы, а с другой пропасти. За 5 или
6 миль до водопада, по крутой и худой дороге в каретах далее ехать было
невозможно, почему и надлежало итти пешком. Сильный жар и трудность спускаться и
всходить с горы на гору нас утомили; наконец все в разное время, один за другим,
так сказать, притащились к трактиру, в полмили от водопада; освежась лимонадом,
мы пошли вместе узкою тропинкою, ведущею по косогору к водопаду, коего шум
слышен был уже издалека. Появление самого водопада, скрывавшегося от глаз наших
доколе мы к нему не приближались, быстро бегущие воды по крутым порогам в разных
направлениях между большими каменьями на пространстве осъмидесяти фут и наконец
стремительное падение их в обширную равнину, во которой, извиваясь, теряются в
неизмеримом океане вдали синеющемся - все сие поразило наши чувства тем сильнее,
что высокие горы, с обеих сторон водопада вздымающиеся, препятствуют зрению
видеть другие предметы; на одной из скал и на плите, вместо стола служащей, во
множестве начертаны имена посещавших сие место, между которыми мы нашли наших
соотечественников - капитана Головкина и других офицеров и начертали имена свои.
Заказанный вице-консулом Кильхеном и к водопаду на плечах негров доставленный
обед особенно был вкусен после усталости. Между тем художник Карнеев, живописец
отряда капитан-лейтенанта Васильева, снял вид водопада.
На обратном пути мы часто отставали друг от друга, потому что некоторые были
верхом, а другие решились пройти сию трудную дорогу пешком. Я ехал верхом, а
лейтенант Лазарев хотел непременно итти пешком, и за то, когда надлежало
подыматься на гору, он принужден был держаться за хвост моей лошади, дабы взойти
с меньшим трудом.
Прошедши пять или шесть миль, сели в кареты, доехали до города, где ожидали
нас катера, и мы отправились на шлюпы.
9 ноября. Министр наш представил королю Иоанну VI начальников судов:
Васильева, Шишмарёва, Лазарева и меня и генерального консула Лаягсдорфа. Король
был в загородном дворце, к которому дорога проложена через болото. При входе в
комнату, где стоял король, следуя Г.И.Лангсдорфу, коему известны были обычаи
двора бразильского, мы сделали все поклон в пояс, прошед несколько шагов, -
другой поклон и потом третий; король удостоил меня несколькими вопросами о
Рио-Жанейро, о рейде, о намерении нашего плавания, и, после обыкновенных
приветствий, поклонился, и мы кланялись в пояс, и отступали назад не
оборачиваясь спиною, а король, идучи от нас, при каждом разе поворачивался для
принятия поклона. Подобные поклоны я видел, когда был на судне "Надежде" в
Нагасаки в 1804 году. Японцы привели чиновников голландской фактории и двух
капитанов судов на "Надежду", и по приходе в каюту сказали им: "Поклон знатному
господину". После чего они поклонились в пояс японскому офицеру. Находясь
довольно долгое время в сем положении, один из них, доктор фактории, спросил у
переводчика: "Могу ли приподняться?". Переводчик кивнул головою в знак согласия
и все выпрямились.
Кратковременное наше пребывание в Рио-Жанейро, большие на шлюпах
приготовления к новому походу, незнание природного здешнего языка, не позволяли
мне сделать подробных замечаний и я упомянул только о том, что нам случилось
видеть.
20 ноября. 20-го привезли на шлюпы всё, что консул Кильхен, по просьбе моей,
заготовил для дальнейшего нашего плавания, а именно: два быка, сорок больших
свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур, ром и сахарный песок, лимонов,
тыкв, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную.
Сего же дня с Крысьего острова перевезены обратно на шлюпы хронометры.
21 ноября. Ходы хронометров в Рио-Жанейро оказались: № 2110 впереди среднего
полудня, 2 ч. 22 м. 14,86 с. и ежедневно уходил на 2,514 с.; № 518 впереди
среднего полудня, 3 ч. 1 .м. 39,36 с. и ежедневно уходил на 6,748 с.
№ 922 хронометр Баррода был впереди среднего полудня 2 ч. 40 м. 14,35 с. и
ежедневно отставал на 7,487 с.
Нам надлежало только принять для быков и баранов сено, которое обещал
доставить консул Кильхен, и привести к окончанию наши счёты; для исполнения сего
лейтенант Демидов по утру отправлен в город.
Ветр в Рио-Жанейро по большей части ночью дует из залива тихий до восьми и
девяти часов утра, потом штилеет, с десяти или одиннадцати часов делается свежий
с моря и продолжается до захождения солнца, а к ночи вновь штилеет; посему почти
все суда, дабы удобнее и безопаснее выйти в море, исполняют сие в два перехода:
первым приближаются к выходу, а последним на другое утро выходят в море. Следуя
таковому правилу, мы поутру 21-го снялись с якоря, пользовались сначала тихим
попутным для нас маловетрием, а после 10 часов, когда ветр начал дуть с моря,
лавировали и близ выхода в море на глубине четырнадцати сажен, где грунт мелкий
песок с илом, положили якорь.
Поздно к вечеру лейтенант Демидов возвратился на шлюп с вице-консулом
Кильхенем, с которым мы и кончили все счёты. Сено на оба шлюпа к вечеру было
доставлено. После сего прекратили сношения с берегом.
Глава третья (часть I)
Отбытие из Рио-Жанейро. - Плавание по южную сторону острова Георгия. -
Обретение островов Маркиза де Траверсе. - Плавание по восточную сторону Южных
Сандвичевых островов. - Плавание в Южном Ледовитом океане. -Прибытие в
Порт-Жаксон. - Плавание шлюпа "Мирного" во время разлуки с шлюпом "Востоком". -
Пребывание в Порт-Жаксоне.
22 ноября. В 6 часов утра, при маловетрии между S и О, я приказал сняться с
якоря и в 8 часов мы прошли между крепостью Санта-Круц и горою, называемою
Сахарная голова. В 10 часов ветр настал с моря обыкновенный дневной, при котором
мы не могли пройти выше или восточное острова Резерса, и, не зная прохода между
островов Резерса и Круглого, я приказал поворотить на правый галс к бразильскому
берегу; в 11 часов опять поворотили и сим курсом уже прошли в расстоянии на пол
милю выше острова Резерса, которого широта 23°5'18". Когда оба шлюпа вышли из
тесных мест, мы направили плавание на юг к острову Георгия, теми путями, где
мореплаватели Лаперуз, Ванкувер и Колнет искали острова Гранде, обретенного в
1765 году Антонием де Ла-Рошем в широте южной 45°("Chronological History of the
Voyages and Discoveries in the South Sea or Pacific Ocean, part III, p. 398, by
admiral James Buiaсy; 1803-17.). Место сего острова поныне на картах переменяют.
В 4 часа ветр засвежел; взяли у марселей по рифу, спустили бом-брам-реи и
бом-брам-стеньги; к вечеру развело большое волнение; взяли ещё по рифу и
закрепили крюсель. Ночью сожгли по фальшфейеру, чтоб показать свои места. Шлюп
"Мирный" находился позади нас.
23 ноября. В 5 часов утра ветр при небольшом дожде несколько смягчился, и мы
поставили все паруса. В полдень находились в широте 25°39'49" южной, долготе
43°23' западной; в 6 часов в широте 26°10', долготе 43°21', нашли склонение
компаса 4°36' восточное. Ночь была ясная, и мы продолжали плавание прямо на юг.
24 ноября. В 9 часов утра 24-го легли в дрейф; я велел спустить ялик и послал
на шлюп "Мирный" лейтенанта Лескова пригласить священника и лейтенанта Лазарева
на шлюп "Восток". В 10 часов лейтенант Лесков возвратился и с ним приехали
священник, лейтенант Лазарев, медик-хирург Галкин, лейтенант Анненков и мичман
Новосильский. Вскоре началась обыкновенная молитва и молебствие о испрошении
благополучного и успешного окончания предлежащего нам плавания.
После сего я приказал лейтенанту Лазареву принять на шлюп "Мирный" жалование
на двадцать месяцев и на такое же время порционных денег, дабы в случае
какого-либо несчастья со шлюпом "Востоком" офицеры и служители "Мирного" не
оставались без удовлетворения, а на случай разлучения с нами дал лейтенанту
Лазареву предписание в следующих словах:
"Приступая к исполнению возложенного на меня поручения, прошу вас с вверенным
вам шлюпом "Мирным" в дурные погоды держаться в расстоянии пяти кабельтовов в
кильватере, а во время туманов ближе к шлюпу "Востоку"; напротив, в хорошую
погоду на траверзе в расстоянии четырех, шести и осьми миль, дабы нам
пространнее обозревать горизонт. В ночное время, когда на шлюпе "Востоке" будет
поднят фонарь, тогда и на "Мирном" поднять фонарь на том месте, откуда оный
должен быть виднее. Может случиться, что суда, назначенные производить плавание
вместе, разлучатся, и, как сему почти всегда бывает кто-нибудь виною, то прошу
вас внушить вахтенным лейтенантам быть крайне бдительными. Когда же неожиданно
последует разлука, тогда искать друг друга три дня на том месте, где в последний
раз находились в виду один другого и производить пальбу из пушек; ежели и после
сего не встретимся, то старайтесь поступать по инструкции, мне дайной, с которой
вы копию уже имеете; когда неожиданная разлука случится прежде острова Георгия,
тогда рандеву назначаю на высоте залива Овладения, где, прождав четыре дня,
поступать по инструкции, а ежели разлучимся близ Фолкландских островов, и время
года будет еще позволять, то держаться около сих островов под ветром, и отыскав
гавань, войти в оную, где и ожидать шесть дней, разводи на горах огня; после
чего возвратиться чрез Куков пролив в Порт-Жаксон, и там ждать прихода шлюпа
"Востока". Все вышеописанное во время разлуки, будет с точностью исполняемо на
шлюпе "Востоке".
В полдень мы находились на широте 27°38'46" южной, долготе 43°32'51"
западной; течение моря было SW 64°, двенадцать миль в сутки; курс продолжали
прямо на ют под всеми парусами. В 7 часов вечера шлюпу "Мирному" сделан сигнал
подойти под корму к шлюпу "Востоку", и, когда сие исполнено, тогда мы пожелали
взаимно друг другу счастливых успехов и продолжали путь. В 10 часов вечера ветр
засвежел и взяли у марселей по рифу.
25 ноября. В продолжение ночи небо покрыто было облаками, ветр дул крепкий от
О, и развело большое волнение; шлюп "Мирный" отстал далеко; мы принуждены убрать
марсели; в два часа пополудни, когда "Мирный" нас догнал, опять поставили
марсели; в 4 часа пошел дождь, а в 8 часов набежал от NW сильный, но
непродолжительный шквал; после чего ветр при пасмурной погоде начал дуть от NO
тише прежнего. Около полуночи молнией освещало беспрерывно весь горизонт к SO и
слышен был гром.
26 ноября. Ветр из северо-восточной четверти, постоянно сопровождавший нас от
Рио-Жанейро до сего места, господствующий около бразильских берегов с сентября
до марта месяца, в восемь часов вечера отошел к OtS, при пасмурной погоде и
дожде, и засвежел столько, что мы взяли у марселей по рифу и спустили брам-реи.
27 ноября. 27-го мрачность и дождь продолжались при большом волнении; ночь
была весьма тёмная; на зажженный фальшфейер шлюп "Мирный" не отвечал и по утру
при рассвете не был виден. Рассчитывая, что должен находиться назади, мы убавили
парусов, и в три часа после полудня направили путь по ветру, чтоб сыскать нашего
сопутника; вскоре, когда пасмурность несколько прочистилась, увидели его на NtO
и пошли прямо к нему. В 4 часа, когда оба шлюпа сблизились, мы вновь привели на
левый галс на SWtW. Ветр тогда дул крепкий от StO, с порывами. Солнце иногда
проглядывало, волнение было велико.
28 ноября. С утра ветр стих; мы подняли брам-реи, отдали у марселей рифы и
поставили брамсели. По Реомюрову термометру, тепла было 14,1°; к полудню
заштилело, небо очистилось от облаков. Мы находились в широте 34°39' южной,
долготе 44°41'9" западной. В продолжении четырех суток течение увлекло нас па SW
3°14', пятьдесят шесть миль.
По двадцати расстояниям луны от солнца я определил долготу 44°40'03",
капитан-лейтенант Завадовский 44°55'50", штурман Парядин 44°40'31". В 6 часов в
широте 35°4', долготе 44°44', склонение компаса было 6°15' восточное.
29 ноября. В 2 часа утра нашёл от SW шквал c дождём и градом, что принудило
нас у марселей взять по два рифа; с рассветом ветр еще усилился, мы закрепили
фор-марсель, крюйсель и остались под зарифленным грот-марселем и штормовыми
стакселями, спустили брам-реи и брам-стеньги; по окончании сей работы, когда
служители надели сухое платье, дано им по стакану пунша для подкрепления. В
полдень мы находились в широте 35°46'9" южной, долготе 43°48'31" западной. В 3
часа пополудни набежал со стороны ветра сильный, но непродолжительный шквал с
дождем и крупным градом.
30 ноября. Во время крепкого ветра, в сей день бывшего, нас окружали бурные
птицы (Procellaria), величиною почти с утку; спина, хвост и голова их вверху
светлобурые, а низ белый. В продолжение дня горизонт был чист, и мы могли видеть
на пятнадцать миль во все стороны.
1 декабря. Декабря 1-го при тихом ветре шли к югу; в широте 30°10' южной,
долготе 42°15' западной, определено склонение компаса 7°21' восточное. С утра
подняли брам-стеньги и рей, и отдали у марселей рифы. В 11 часов задул тихий
ветр от N; в полдень находились в широте южной 36° 17'56", долготе 42°00'37"
западной; течение увлекло нас на SO 76°, двенадцать миль. С полудня ветр начал
свежеть, и мы шли по шести, семи и восьми миль в час. В 11 часов вечера у
марселей взяли по два рифа, а крюйсель закрепили, чтоб не удалиться от
"Мирного". В продолжение дня летало около нас несколько альбатросов (Diomedea
exullans) и вышеупомянутых бурных птиц; во весь вечер и всю ночь видна была
зарница к юго-востоку.
2 декабря. В полдень 2-го, в широте 38°59'33" южной, долготе 41°48'23"
западной; течение шло по направлению SO 54°, тринадцать миль. По горизонту был
туман, подобно как в С.-Петербурге, когда река Нева вскрывается, и влажность от
оной морским ветром приносит в город. Большие рыбы от 15 до 16 футов величиною,
из рода китов, окружали наши шлюпы; все бросились за ружья. Лейтенанту Демидову
удалось ранить пулею в голову одну, которая близ шлюпа высунулась из воды
перпендикулярно футов на пять, и, быв ранена, бросилась прочь от шлюпа, оставляя
кровяной след. Рыбы сии имели по одному перу на спине, горизонтальный хвост и
небольшое дыхальце над головой. В вечеру найдено склонение компаса 8°15'
восточное; с полудни до полуночи мы шли весьма тихо.
3 декабря, В 11 часов утра вахтенный лейтенант Игнатьев донёс мне, что на WSW
виден бурун; я обрадовался, заключая, что можно ожидать близости берега, который
мореплаватель Ла-Рош усмотрел в 1675 году в 45° южной широты, велел держать к
буруну; но, подошед ближе, мы увидели мёртвого кита, на которого вода
разбивалась; кит окружён был множеством морских птиц, летающих, плавающих и на
нем сидящих. Лейтенант Демидов и штаб-лекарь Берг отправились на ялике, чтобы
застрелить несколько птиц и им удалось убить одного альбатроса, длиною в 2 фута
8 дюймов, а от одного конца крыла до другого в 7 футов 6 дюймов; цвет перьев на
верхних частях сей птицы тёмнобурый, шея и низ белые. В полдень, по наблюдению,
широта нашего места была 39°48'36" южная, долгота 41°44'29" западная, течение на
SO 39°, пятнадцать миль.
В 2 часа проплыло мимо шлюпа большое стадо малого рода морских свиней или
дельфинов с острыми головами. В 3 часа мы легли в дрейф и лот-линем в 200 сажен
не достали дна. От четырех часов до вечера видели многочисленные стада летающих
и сидящих на воде бурных птиц. Нам очень хотелось одну застрелить, но не удалось
по причине их пугливости. В 6 часов вдали к NW видели фонтаны, пускаемые китами;
погода продолжалась в течение всего дня прекраснейшая; по захождении солнца
спустилась на шлюпы большая роса. Склонение компаса при захождении солнца было
восточное.
4 декабря. В час по полуночи нашёл со стороны ветра густой туман,
продолжавшийся до осьми часов утра. Когда прояснило, мы увидели стада птиц того
же рода, которые нас окружали накануне. Ветр постепенно свежел; к полудню имели
ходу восемь с половиною миль в час. Широта нашего места была 41°30'55" южная,
долгота 41°55' западная.
Ртуть в барометре с утра начала опускаться, предвещая крепкий ветр, который и
настал при захождении солнца; хотя по летающим птицам можно бы заключить о
близости берега, но в продолжение всего дня, к прискорбию нашему, мы не могли
видеть далее пяти или шести миль, ибо весь горизонт покрыт был мрачностью.
К восьми часам вечера увеличивающийся ветр от W принудил нас остаться под
зарифленными двумя марселями, фок-стакселем и гротом. Во время крепкого ветра я
находил за лучшее нести грот, а не фок, потому что шлюп "Восток", у которого
фок-мачта поставлена была слишком близко на нос, с фоком всегда много зарывался,
мы не имели покойной качки, и руль ходил всегда под ветром.
5 декабря. Ветр дул крепкий от SSW. В два часа ночи мы сожгли фальшфейер,
шлюп "Мирный" отвечал тем же, находясь недалеко от нес К рассвету развело
большое волнение, и шлюп бросало довольно сильно. Горизонт был чистый и
обширный, почему каждые полчаса ходили люди на все три салинга, и каждый
особенно доносил вахтенному лейтенанту, что сверху видел. С самого отправления
из Рио-Жанейро до окончания путешествия сие исполняемо было в точности, и
вахтенный лейтенант не позволял посланным наверх между собою переговариваться.
До полудня ветр зашел от SSO, мы поворотили на правый галс. Широта в полдень
оказалась 42°40'52" южная, долгота 41°11'26" западная; течение SO 49°, шесть
миль в час. У марселей отдали по два рифа и поставили крюйсель. В 2 часа бросили
лот и линем в 200 сажен не достали дна; к вечеру ветр затих, но море ещё
продолжало колебаться. Во весь день окружали нас птицы, о коих упомянуто 3-го и
4-го числа. Капитан-лейтенант Завадовский застрелил малую бурную птицу
(Procellaria pelagica) и, как голова её была совершенно раздроблена, то неудобно
было приготовить для сохранения в числе чучел.
6 декабря. С полуночи при тихом от OtS ветре мы опять направили путь на юг. В
3 часа ветр отошёл к ONO и постепенно свежел, так что мы имели ходу по пяти и
шести миль в час. В сию ночь море было беловатого цвета, я полагаю, что перемена
цвета воды в ночное время произошла от множества малых светящихся червей,
которые в светлую ночь не могут светить ярко и сообщать морю огненного вида, как
в темные ночи. С утра подняли брам-реи, поставили все паруса, но за туманными
облаками не могли видеть солнца, и потому полуденного наблюдения не сделали. В 3
часа пополудни погода превратилась в пасмурную с дождём, и продолжаясь таковою
до полуночи, не позволила нам во все сутки обозреть далее пяти миль вперед и во
все стороны. Лейтенант Лазарев застрелил белого альбатроса и поднял на шлюп.
Альбатрос был весом в 31 фунт, величиною от конца одного крыла до конца другого
10 футов и 7 дюймов.
7 декабря. Ночью море было наполнено светящимися червями и множеством китов,
из коих два подле самого шлюпа пускали фонтаны. В 5 часов утра ветр утих и
несколько спустя задул противный от SSW; мы легли к SO. В десять часов удалось
штаб-лекарю Верху застрелить одну из летавших около шлюпа бурных птиц, для
поднятия коей положили грот-марсель на стеньгу и спустили шлюпку. Длина сей
птицы, от конца носа до конца хвоста, один фут шесть дюймов; верхняя часть клюва
загнута вниз остриём; ноздря только одна, разделяется тонкою перпендикулярною
перепонкою; верхняя часть головы, спина, крылья и хвост бурые, а брюхо и нижняя
часть шеи белые, ноги короткие с тремя пальцами, которые между собой соединены
перепонкою, и имеют на концах когти, а сзади шпоры. Когда птицу привязали
лаглинем за ногу и пустили на воду с кормы, тогда другие бурные птицы собрались
вокруг и, казалось, сожалеют об её жребии; в короткое время их застрелено
десять, потом шлюпку подняли, и наполнили паруса.
8 полдень находились в широте 44°46'30" южной, долготе 41°16'49" западной.
Течение было в продолжение двух суток девять миль; ветр дул от юга противный, а
от SW шла большая зыбь; ртуть в барометре стояла на 29,47; в 3 часа сделалась
погода пасмурная с дождём; вскоре нашедший шквал от SSO принудил нас взять все
рифы у марселей и спустить брам-реи и брам-стеньги. Подняли из воды растение
двух родов. Первого рода, Gorgonia, имеет стебель длиною в один фут, толщиною в
диаметре 11/2 дюйма; перерезав оный ножом, заметили, что
внутренность оного походит на роговое вещество; от стебля расширяется во
множестве наподобие опахал, ветви разной величины и толщины, все цилиндрические,
в середине пустые, цвет имеют грязносветлозелёный; всё сие растение простирается
на 7 футов. На втором, от кудрявого корня, растут прямо гибкие длинные в две
линии толщиною стволы; листья их длиною в два фута, плоские, волнистые,
зубчатые, происходят из веретенообразных пустых ветвей; трава сия различной
длины; мы нередко раскладывали ее во всю длину шканец и юта, т.е. на 70 футов
английских, цветом грязножёлто-зеленоватая, и подобно всем плавающим на
поверхности моря травам, служит убежищем ракушек.
8 декабря. В 7 часов утра ветр перешёл к SSW; мы поворотили по ветру; к
полудню ещё отошёл и мы легли на StO; широта нашего места была 44°36'43" южная,
долгота 42°51'02" западная, течение снесло нас на NW 55°, 27 миль. Около пяти
часов пополудни пересекли параллель 45°, на которой полагают, что мореплавателем
Ла-Рошем обретён остров Гранде. Тогда погода была ясная, мы могли видеть далеко,
однакоже имели равную участь с Лаперузом, Ванкувером и Колнетом, которые в
разные времена и в разных местах по сей параллели тщетно искали сей остров, о
коем в хронологической истории Бурнея, в III части, на стр. 397 сказано
следующее: "мореплаватель Лa-Poш, обходя мыс Горн на возвратном пути из Южного
Океана, по ошибке в счислении был подвержен опасности, и простирая плавание в
позднее время года, в апреле месяце (который соответствует октябрю в северном
полушарии), увидел берег, покрытый льдом и снегом; найдя глубину 20, 30 и 40
сажен, остановился на якоре. Когда погода прояснилась, усмотрел, что стоит близ
гор, покрытых снегом, у мыса простирающегося к SO. Пробыв 14 дней на сем месте,
в полтора часа прошёл проливом, находящимся между сим берегом и малым островом;
после того держал на NW, а в следующие сутки, штормом от юга, увлечён был на
север, в продолжение трех суток. Когда погода переменилась, почитал себя в
широте 46°, откуда направил курс в залив Всех Святых, в широте 45°, пришёл к
большому острову, при котором было хорошее якорное место, а на восточной стороне
свежая вода, дрова и рыба в изобилии, но людей не видали. Ла-Рош назвал сей
остров Гранде".
Из такового описания невозможно узнать, где Ла-Рош видел берег, обойдя мыс
Горн, и каким проливом прошёл, а потому нет возможности определить долготу
острова Гранде. Некоторые мореплаватели и географы полагают, что Ла-Рош обходил
мыс Горн с восточной стороны, и обретённый им берег, покрытый льдом и снегом,
принадлежит к Фалкландским островам, а другие полагают, что видел остров Валлиса
и прошёл у оного малым проливом, почему и можно заключить, что курс его был по
южную сторону острова Георгия. Все сии мнений определяют долготу острова Гранде
разную, и потому, направляя путь одним меридианом, можно токмо по счастью
попасть к сему острову.
Приближаясь к параллели 45°, мы ежедневно встречали большие стада птиц, рыб и
плавающую траву, что обыкновенно принимают за признаки близости земли, которой
мы однакож не видали.
9 декабря. В 2 часа ночи, для поджидания шлюпа "Мирного", взяли ещё рифы у
марселей и закрепили крюйсель. По рассвете в парусном горизонте напрасно искали
шлюпа, и нами было весьма неприятно исполнить условие искать друг друга на том
месте, где в последний раз виделись.
Вскоре пошёл дождь, и я еще более потерял надежду встретиться с "Мирным", по,
сделав пушечный выстрел, мы услышали ответ назади, почему тот же час привели к
ветру, дабы лейтенанту Лазареву дать возможность нас догнать; весьма
обрадовались, когда по прочищении пасмурности, увидели шлюп "Мирный" в близости,
и немедленно наполнили паруса.
В полдень находились в широте 46°24'57" южной, долготе 42°27'47" западной;
течение моря увлекло нас на NO 74° пятнадцать миль; после обеда имели
возможность измерить несколько расстояний луны от солнца. Долгота места нашего в
полдень определена следующая:
Мною, из 15 расстояний ........ 42°22'1"
Капитан-лейтенантом Завадовским из 15 расстояний 42°22'52"
Лейтенантом Торсоном из 10 расстояний .... 42°7'22"
Астрономом Симоновым ..... 42°17'22"
Долгота по хронометрам:
№ 518 .................... 42°26'18"
№ 922 ..................... 42°25'2"
Склонение компаса найдено 7°48' восточное. Погода сделалась лучше, мы подняли
брам-рей и продолжали куре на юг.
10 декабря. При благоприятной погоде вынесли на верх все служительское платье
и постели для просушки. До сего времени чрез день всегда в палубах разводили
огонь в чугунных печках, которые, по прекращении огня, выносили; с сего же дня,
вступая в холодный климат, я велел поставить и укрепить печки на местах, трубы
вывести в грот и фор-люки, а самые люки закрыть; в грот-люке для света вырезан
был в 4 фута квадрат, в который вставили стекло, дабы не входила мокрота;
остальная часть люка обита смоленой парусиной; вход в палубу оставлен был в
фор-люке; в грот-люк позволялось ходить только в чрезвычайных случаях, а для
облегчения шлюпа сняты ещё 4 крайние пушки и спущены в кубрик.
10-го в широте 47°52'4" южной измерено нескольких лунных расстояний от солнца
и определена долгота в полдень:
Мною из 20 расстояний ........ 42°5'20" западная
Капнтан-лейтенантом Завадовским из 25 расстояний ............. 42°4'13"
Штурманом Парядиным из 30 расстояний 42°6'10"
Долгота по хронометрам:
По № 518 ............... 42°15'44"
По № 922 ............... 42°15'33"
Из летающих около шлюпа разных птиц застрелили трех, которые подняты были на
шлюп. Они принадлежали к роду бурных птиц (Ргоcellaria), длиною в 1 фут 1/2
дюйма, нос их в 11/2 дюйма, с загнутым концом, перья
белые, испещренные бурыми пятнами. Сии птицы признаны нами за самых тех, которые
в путешествии капитана Кука названы Pintades; мы будем называть их пеструшками.
Теплота приметно уменьшалась, а потому я позволил всем употреблять платье
нарочно для холодного климата приготовленное, как то: фланелевые рубахи и
подштанники, а сверх рубашек - суконное платье и прочее.
11 декабря. До осьми часов 11-го мы продолжали курс к югу, ветр задул тихий
от SSO; поворотили к SW, откуда шла большая зыбь. В полдень находились в широте
49°3'56" южной, долготе 41°57'11" западной; течение было NO 12°, осьмнадцать
миль в сутки; ртуть в термометре стояла на 6° теплоты; склонение компаса найдено
11°32' восточное; в 4 часа ветр перешёл в SW четверть, мы опять поворотили. В
продолжение сего дня видели несколько альбатросов, пеструшек и множество
хохлатых пингвинов или скакунов (Aptenoditos chrysocome), мы старались хотя
одного из них застрелить; но по причине осторожности их, нам не удалось
исполнить нашего желания. В сии сутки проплыло мимо нас несколько морской травы.
12 декабря. При тихом ветре от NtW и большой зыби от юга мы продолжали курс к
острову Георгия. С утра ветр свежел от NO; в полдень находились в широте
50°9'40" южной, долготе 41°22'18" западной. После полудня пошёл дождь, и мы
несли мало парусов для того, что шлюп "Мирный" далеко отстал. С семи часов
вечера 12-го ветр перешёл к WNW. В полночь теплота по термометру на воздухе была
3,7°, а в палубах, где спали служители, 6,8°. В продолжение ночи шёл дождь, с
утра было по горизонту мрачно.
13 декабря. В полдень 13-го мы находились в широте 52°25'18" южной, долготе
40°23'42" западной; течение имели NW 57°, двадцать девять миль в сутки; лотом с
линем в 250 сажен дна не достали. Склонение компаса было 10°48' восточное. В 10
часов вечера ветр сделался противный от StO; мы пошли на SWtW. В продолжение дня
летали бурные птицы разных родов и в первый раз показались голубые.
14 декабря. В продолжение противного ветра мы легли в дрейф, спустили ялик и
стреляли в птиц; в короткое время застрелили двух: одну белую, а другую голубую,
из принадлежащих к роду бурных; первая названа капитаном Куком снежною, а
последняя синею петрелыо; они величиной с горлицу, цвета сизого, близкого к
голубоватому; с одного конца крыла до другого проходит бурая полоса, и конец
хвоста бурый, ноги и нос голубые. Я буду их называть голубыми бурными птицами.
В полдень мы находились в широте 53°10'53 южной, долготе 40°8'5" западной;
термометр стоял выше точки замерзания 2,8° и в первый раз выпало несколько
снега. В 7 часов набежал от SWtS шквал со снегом, что и принудило нас зарифить
марсели двумя рифами. Вскоре ветр сделался тише, мы отдали по рифу и поставили
брамсели, чтобы скорее достигнуть до острова Георгия; в 10 часов ещё пробежал
шквал с снегом и ветр установился тот же.
15 декабря. Ночь была ясная, от SW шла большая зыбь; термометр на открытом
воздухе стоял выше точки замерзания 1,8°, а в палубе, где спали служители, 7,4°.
В половине шестого часа, пришед на параллель острова Валлиса, мы направили путь
к OSO. Любопытство побудило всех встать весьма рано, в надежде увидеть остров
Георгия. Хотя оного ещё не было видно при рассвете, однако то место, где должен
находиться берег, отличалось от остальной части горизонта черно-густыми
скопившимися тучами. Множество китов пускали фонтаны; бурные птицы голубые,
снежные, малые, черные и пеструшки летали стадами и сидели на воде; местами
появлялись плавно летающие альбатросы. Пеструшки, будучи всех смелее, близко
подлетали к шлюпу; множество хохлатых пингвинов, выскакивая из воды и
перекликаясь друг с другом, нас обгоняли; травы, называемой Fucus pyriformis,
несло много мимо шлюпов. В 8 часов, когда пасмурность несколько очистилась, мы
увидели острова Валлис и Георгия в расстоянии двадцати одной мили; остроконечные
их вершины, скрываемые облаками, конечно, покрыты вечным снегом; в полдень мы
приближились к острову Валлису, который был от нас на NO 37°, в двух милях. По
наблюдениям в полдень мы находились в широте 54°5'23" южной; по сему широта
острова Валлиса выходит 54°4' южная; долгота оного по двум хронометрам 38°22'
западная, а по наблюдению расстояний луны 9-го, 10-го и 12-го числ на шлюпе
"Востоке" 38°17'18" западная; по наблюдениям лейтенанта Лазарева 38°27'. Сей
остров составляет часть высокого из моря выходящего каменного хребта; положение
его О и W, пространством на четыре мили, вершины покрыты, а ущелины наполнены
снегом. При северо-западной оконечности острова находятся три надводные камня.
Чрезмерно великая зыбь от SSW разбивалась с шумом о скалы. Я шел вдоль берега
в расстоянии на одну с четвертью, на полторы и две мили. Имея ходу около семи
миль в час, мы видели несколько заливов, в которых, вероятно, безопасно
останавливаться на якоре; из одного залива шел под английским флагом парусный
бот; по приближении оного мы просили пристать к шлюпу и для того легли в дрейф.
К нам приехали на ялике штурман и два матроза; первый сказал, что издалека нас
не узнали, и, полагая, что мы пришли также для промысла китового жира, они имели
намерение провести наши суда в залив, надеялись, что за свои труды получат
плату. Два трехмачтовые судна, принадлежащие английской компании для ловли
китов, одно "Нидешпепсебелла", другое "Мериан", под начальством капитанов Бруна
и Торта, стояли в заливе, из коего вышел ял. Глубина их якорного места 18 сажен,
грунт - ил; большой ручей свежей воды впадает в сей залив, называемый гавань
Марии. Суда стоят уже 4 .месяца; промышленники из убитых морских слонов (Phoca
procosciclea) вытапливают жир; ездят для сего промысла во все бухты, для
ночлегов опрокидывают свои лодки, разводят огонь. Зажигая жир морских животных,
вместо растолок употребляют шкуры пингвинов, которых в настоящее время года
чрезвычайное множество. Они видели также альбатросов и других морских птиц
весьма много, из береговых же только жаворонков и род голубей; растений никаких
нет, кроме моха. За сии известия я приказал посетителей наших угостить гроком и
сухарями с маслом. Один из матрозов был русский; бежал во время пребывания
военных наших кораблей в Англии и скитается по трудным промыслам для пропитания.
Гости наши отправились на свой бот; мы наполнили паруса и взяли курс на полторы
мили мористее одного острова, впереди нас находящегося; в 9 часов, достигнув
оного, по причине ночной темноты и нашедшей пасмурности привели шлюпы к ветру на
правый галс; глубина на сем месте 75 сажен, грунт мелкий черный камень. Сей
остров, в широте южной 54°31'30", долготе западной 37°13'; я назвал оный
островом Анненкова в честь второго лейтенанта, служащего на шлюпе "Мирном".
Берег, в виду у нас бывший, состоит из каменных гор, коих вершины покрыты
снегом, а ложбины и ущелины наполнены льдом. Хотя мы шли близко от берега,
однакож тщетно зрительными трубами надеялись увидеть какое-либо растение, кроме
местами желтозеленеющего моха, не видели ничего.
Для удобнейшего описания и измерения пространства сего острова некоторые мысы
назвал именами офицеров, служащих на шлюпах наших, как то: мыс острова Георгия,
оканчивающийся к морю тремя острыми камнями и лежащий от восточного мыса сего
острова на SO 30° в трех с половиною милях, назван Парядииым; от мыса Парядина
берег принял направление к SO 69°, на тринадцать с половиною миль до мыса,
названного мною Демидовым, который легко узнать можно по прилежащему у западной
оного стороны высокому острову; от сего места до восточного мыса залива Марии
берег имеет направление на SO 47°30' на расстоянии семнадцати миль. От острова
Анненкова к острову Георгию видны три большие высунувшиеся из воды скалы,
лежащие NO 67°.
Остров Анненкова почти круглый, в окружности 71/2 миль,
на средине возвышенность, покрытая снегом и льдом, местами видны голые скалы. К
ночи ветр усилился, развёл большое волнение.
16 декабря. Мы держались под рифленными марселями, при пасмурной погоде с
дождём. По термометру теплоты было 2,3°. В три часа утра, хотя пасмурность и
дождь продолжались, но оба шлюпа спустились, чтоб подойти к тому месту, где
накануне кончили обозрение берега. Хотя в 7 часов утра мы приближались к острову
Георгию на расстояние восьми миль, находясь в то же время от острова Анненкова
на пять миль, но пасмурность была ещё так густа, что ни того ни другого не
видели, почему и принуждены вновь привести шлюпы к ветру и выждать доколе погода
прояснится. В 8 часов с половиною, увидя остров Анненкова, шли прямо к оному;
когда приближались на расстояние четырех миль, стали держать NO 43°, и чрез час
находились от острова Георгия на три и три четверти мили; тогда пасмурность и
снег опять скрыли от нас берега, что и принудило опять привести шлюпы к ветру, а
в час пополудни, когда снег начал уменьшаться и открылся берег, мы пошли вдоль
оного.
В три часа прошли между берегом острова Георгия и островом Пикерсгилем.
Капитан Кук 1775-го гола января 20-го, находясь у SW оконечности острова
Георгия, видел в 9-ги милях остров, и назвал оный по имени лейтенанта на его
судне островом Пикерсгиля. Остров сей в окружности имеет три мили, довольно
высок, и от оного к острову Георгия находятся ещё два острова и все три занимают
в длину с небольшим две мили. Лейтенант Лазарев поручил вышеупомянутым
промышленникам привезти с берега пингвинных шеек и яиц; сим был задержан, от нас
отстал так, что мы потеряли из виду шлюп "Мирный"; дожидаясь оного, я не мог
пользоваться благополучным ветром; по сей причине, равно и по наступившей после
пасмурности, в 3 часа пополудни шлюп "Восток" привёл к ветру.
Осмотренный нами сегодня берег острова Георгия составляет продолжение берега,
который мы видели накануне, также горист; верхи его покрыты снегам и долины
наполнены льдом. Одни только крутые скалы, на коих снег и лёд не могут по своей
тяжести держаться, имеют цвет темный. Близ берега, мы видели несколько
плавающего льда, вероятно своею тяжестью от берега отделившегося. Между тем ветр
крепчал, развёл большое волнение, и настала пасмурность с дождём. С шлюпа
"Востока" каждый час палили из пушки, чтобы шлюп "Мирный" знал место наше, но мы
ответа не слыхали, не прежде осьми часов вечера с ним соединились и легли в море
к югу под рифленными марселями.
17 декабря. В час ночи поворотили к берегу; ветр тогда перешёл от WSW к WNW и
был сопровождаем мокрым снегом и дождем. Ртуть в термометре стояла только на
1,9° выше точки замерзания, В 6 часов утра подошли к берегу против залива,
который назван мною залив Новосильского и лежит от залива Марии на SO 65°, в
двадцати двух милях; бросив лот на глубине 80 сажен, достали дна, грунт ил. С
сего пункта держали в параллель берега, в расстоянии двух миль, шли по осьми
миль в час. От залива Новосильского берег имеет направление на StW пять с
половиною миль, до отлогого мыса, подле которого три низменных
Действительное расстояние, судя по "Атласу" Беллинсгаузена, 42 мили до
острова. От сего мыса, названного мною мыс Куприянова, до мыса Ошибки (так
названного капитаном Куком) берег идёт на SO 50°30', десять миль, наполнен
островершинными каменными горами, между коими все ущелины покрыты снегом и
льдом. На пути от мыса Куприянова к мысу Ошибки, в четырех милях от первого,
находится подводный опасный камень в расстоянии от берега на полторы мили; по
причине настоящего большого волнения разбивался бурун, в тихую же погоду сей
камень может быть весьма опасен. Близ мыса Ошибки три островка: первый - высокий
камень у самого мыса, а последний, капитаном Куком названный Зелёным по причине
зеленоватого его цвета, от мыса на юг в трех милях. Гористый берег от мыса
Ошибки идёт пять миль на SO 85°, а потом на NO 40°; сии два направления
образовали Южный мыс острова Георгия, находящийся в широте 54°25' южной, долготе
36°2' западной. В 91/2 часов мы обошли мыс Южный, где
окончили опись, соединили наше обозрение острова Георгия с частью берега,
обретённого капитаном Куком за 44 года перед нами; за 19 лет до капитана Кука
берег сей обретён судном "Леоном" и назван Сант-Педро (Sant Pedro), простирается
на NW и SO 61°, на девяносто две мили.
При большой пасмурности, дожде и временно шедшем снеге, ветр усиливался; мы
шли под двумя марселями, всеми рифами зарифленными, и под защитою острова
Георгия ожидали шлюпа "Мирного". Ветр более и более усиливался, мы спустили
брам-реи. Около полудня "Мирный" с нами соединился. Я не надеялся скоро
дождаться благоприятной погоды, чтоб осмотреть какое-нибудь якорное место, при
том же берег сей обитаем токмо пингвинами, морскими слонами и котиками;
последних мало, ибо приезжающими промышленниками истреблены. Обошед с южной
стороны большую половину сего берега, мы не приметили ни одного куста и никакого
растения, видели только, что весь покрыт снегом и льдом. Дожидаться здесь
перемены погоды неделю или более, чтоб обозреть землю, охладевшую и, так
сказать, мертвую, я почёл бесполезным, тем более что упустил бы летнее время,
самое лучшее для плавания в опасном Ледовитом Южном океане; и так сделал шлюпу
"Мирному" сигнал следовать за "Востоком" и лечь на SOtO прямо к северной
оконечности земли Сандвича, которую намерен был осмотреть с восточной стороны,
ибо капитан Кук, при обретении оной, осмотрел только западную сторону. В два
часа пополудни мы закрепили грот-марсель, чтоб не уйти от шлюпа "Мирного", в
мрачном горизонте едва видимого. Изредка, когда на несколько минут погода
прояснивалась, рассмотрели мы остров Клерк, положение коего по пеленгам
определили в широте 54°55' южной, долготе 34°46' западной. Сей остров обретен
капитаном Куком и назван островом Клерка в честь первого лейтенанта на его
судне, В 5 часов вечера мы принуждены были нести только один фор-стень-стаксель,
для того, что шлюп "Мирный" отстал и пасмурность скрывала его от глаз наших. В 8
часов вечера солнце проглянуло из-за облаков; мы определили склонение компаса
7°29' восточное, находясь в широте 54°58' южной, долготе 35°16' западной. К
полуночи, когда лейтенант Лазарев нас догнал, поставили фор- и грот-марсели,
зарифленные всеми рифами.
18 декабря. 18-го в 6 часов утра теплоты было один градус. До полудни при
крепком ветре от NNW, большом волнении и пасмурности мы шли по осьми миль в час.
Шлюп "Мирный" находился под ветром и несколько впереди нас. Лейтенант Лазарев
поворотил и телеграфом доложил, что видит землю. Нам со шлюпа "Востока" казался
сквозь мрачность гористый берег, то посему мы поспешно поворотили, дабы
дождаться ясной погоды, не подвергаясь опасности при обозрении берега в бурную
погоду; имели тогда грот-марсель зарифленный всеми рифами, фок-стаксель и
апсель. Ртуть в термометре стояла выше точки замерзания 1,7°. В два часа
пополудни пасмурность умножилась так, что далее одного кабельтова мы не могли
различать предметов.
19 декабря. Неблагоприятная погода продолжалась до полуночи; теплоты по
термометру было только 1,2°. Шлюпы бросало с боку на бок, почему мы принуждены
были поворотить по ветру на другой галс к северу; тогда волнение сделалось с
носу, и тем чрезмерная качка с носу уменьшилась. Близ полудня прошли мимо
мёртвого кита, который окружён был летающими над ним и около его на воде
сидящими альбатросами и рваными бурными птицами.
В полдень находились в широте 56°2' южной, долготе 32°57' западной. Течение
моря было на NO 62°, в двои сутки - тридцать девять миль; когда ветр затих, мы
стреляли птиц: лейтенантом Игнатьевым застрелен альбатрос, длиною от одного
конца крыла до другого 10 футов 5 дюймов; был дымчатого цвета, а голова, шея,
крылья и хвост бурые; минога походит с головы, ног и крыльев на белого
альбатроса, с тою разностью, что глаза обведены белою полосою, шириною в одну
линяю, и вдоль чёрного клюва по бороздам на обеих челюстях идут белые узенькие
полоски; хвост остроконечный и длиннее, нежели у белого альбатроса. Другими
офицерами подстрелены четыре пингвина, из коих два жили сутки и странною своею
походкою, переваливаясь с ноги на ногу, забавляли служителей, которые в первый
раз смотрели на них вблизи.
В 3 часа увидели льдину на OtN; она накануне при мрачности показалась нам
берегом. Киты в разных местах пускали фонтаны; от семи часов до полуночи мы шли
в густом тумане.
20 декабря. При переменных тихих ветрах и большой зыби, шедшей от запада, мы
направляли путь к востоку, и с рассветом видели впереди местами лёд. Лейтенант
Завадовский застрелил два дымчатых альбатроса. В полдень находились в широте
56°13' южной, долготе 32°25' западной. Лотом на глубине 260 сажен не достали
дна. Желая воспользоваться маловетрием, легли в дрейф, опустили термометр Нория
на глубину 270 сажен на десять минут, и на сей глубине температура воды
оказалась 31,75° по Фаренгейтову термометру, т. е. четверть градуса ниже точки
замерзания по Реомюрову разделению, при поверхности же воды 48,75°. К крайнему
моему сожалению, неосторожностью штурмана сей термометр изломан; потеря была тем
чувствительнее, что мы имели только один такой термометр. В 10 часов прошли
возле льдяного острова, в окружности около полуторы мили, высотою от поверхности
воды 180 фут. С северной стороны отлогий льдяный мыс был покрыт пингвинами; они
все стояли, размахивая ластами. Плавающая громада льда, которую мы увидели в
первый раз, привела нас в величайшее удивление; мы находились тогда в широте
56°4' южной, долготе 32°15' западной; сии огромные льдяные острова в южном
полушарии бывают часто видимы. Капитан Кук встретил льды на пути от Доброй
Надежды к югу 1772-го года декабря 10-го числа в широте 51°4' южной, долготе
22°23' западной. Два судна, отправленные Ост-Индскою компанией 1739 года для
открытия южных земель, видели льдину в широте 47° и 48° южной. Каждый
просвещённый читатель сам из сего заключит о разности между двумя полушариями -
северным и южным. В продолжение дня около шлюпов пингвины ныряли и плавали во
множестве; летали бурные птицы и несколько эгмонтских куриц.
21 декабря. С полуночи задул ветер от StO тихий; от запада шла зыбь. Теплоты
было 1,7°. В 3 часа ветр сделался свежий и выпадал снег, почему мы взяли у
марселей по рифу; тогда же увидели впереди льдяный остров, мимо которого прошли
в 8 часов. В 10 часов взяли все рифы и спустили брам-реи. К полудню остались под
двумя марселями и спустили брам-стеньги. В вечеру, чтоб уменьшить ход, привели
шлюпы к ветру на SWtW. От семи часов до полудня выпадал снег.
22 декабря. Ветр был крепкий и развёл большое волнение; луна светила;
термометр стоял ниже точки замерзания 0,1°; ночью нам встречались льды огромными
глыбами, на румбы OtN и SWtS; поутру шёл снег. Когда рассвело, мы спустились на
OtS, но не более часа шли сим курсом; густая пасмурность принудила привести
шлюпы к ветру. В 8 часов утра пасмурность несколько уменьшилась, и мы легли на
ONO; временем шёл снег и скрывал всё то, что без препятствий от снега можно бы
было усмотреть; в 11 часов, когда несколько прояснилось, открылся к северу в
тринадцати милях неизвестный остров; мы к оному поворотили, прибавя парусов,
старались держаться ближе, сколько ветр позволял; желали определить положение
острова, мрачность сему препятствовала. В начале первого часа пополудни солнце
из-за облаков на короткое время проглянуло, и астроному Симонову удалось взять
оного высоту, посредством которой определили широту места нашего в полдень
56°43' южную, долгота была 28°7' западная; в то же время мы видели остров на NW
24°, в расстоянии пяти миль, что и определяет широту его 56°41'30", долготу
28°10'; по наблюдению лейтенанта Лазарева широта 56°41', долгота 28°7'40".
Остров имеет вид хребта горы, высунувшейся из океана, лежит NW и SO 37°, длиною
несколько менее двух миль, ширина в половину длины; южная часть оканчивается
небольшим, на сахарную голову похожим, возвышением, которое издалека кажется
отдельным; весь остров покрыт снегом и льдом, не был ещё известен, а потому я
назвал оный остров Лескова, в честь третьего лейтенанта шлюпа "Востока". В 4
часа пополудни мы легли на SSO, для того, чтобы притти на вид острова Сретения,
обретённого капитаном Куком. Сим курсом, при пасмурной погоде с снегом, шли до
девяти часов вечера; тогда по великой темноте ночи, при тихом ветре от NNW,
привели к ветру на левый галс, чтоб дождаться следующего утра. В продолжение
сего дня сопутствовали нам прежде упомянутые разные птицы и пингвины во
множестве; они имеют свойство, вынырнув из воды, перекликаться, подобно как люди
в лесах один другому подают голос.
23 декабря. В полночь термометр стоял на 0,8°; от WNW шла большая зыбь, из
чего мы заключили, что по сему направлению большой земли быть не может, по
крайней мере, в близости от нас. Когда пасмурность и снег прекратились, мы
увидели на NO высокий берег, коего вершина скрывалась в облаках; поутру на
рассвете открылся остров, совершенно очистившийся от тумана, а на средине сего
острова высокая гора; вершина её и скаты покрыты снегом; крутизны, на которых
снег и лёд держаться не могут, имеют цвет темный. Остров круглый, в окружности
двенадцать миль, по крутому каменному берегу неприступен; прекрасная погода
позволила нам сделать полуденное наблюдение, и широта места нашего оказалась
56°44'18" южная, долгота 27°41'51" западная. По сему наблюдению гора на середине
острова в широте 56°44'18" южной, долготе 27°11'51" западной. Я назвал сие наше
обретение остров Высокой, потому что отличается от прочих своею высотою.
Поутру впереди нас к северу висели сгустившиеся чёрные тучи, которые как
будто не переменяли своего положения; сие служило поводом к заключению, что в
близости должен быть берег, и мы пошли на север к облакам. В самом деле, прошед
несколько, увидели остров; по приближении рассмотрели на юго-западной стороне
жерло, из которого беспрерывно поднимались густые смрадные пары. Когда мы
проходили под ветром острова, пары сии составляли непрерываемое густое облако и
издалека были подобны выходящему из трубы парохода дыму, только в большем виде.
Я назвал остров, в честь первого по мне на шлюпе "Востоке" капитан-лейтенанта
островом Завадовского. Большая на середине гора с пологими сторонами
представляет вид двух наклонённых одна к другой латинских букв SS. Обходя остров
с близкого расстояния, мы видели несколько снегу на горе и очень мало на низких
местах, а со стороны, где находится жерло, и вовсе нет.
Вероятно, по сим причинам, пингвины избрали остров своим жилищем; от
основания до половины горы все места ими покрыты.
Берега с SW стороны отвислы и неприступны; цвет имеют, как и самая гора,
тёмнокрасный, а где желтоватый. В 8 часов вечера обошед остров и окончив опись,
взяли у марселей по два рифа, чтобы держаться до следующего утра на одном месте,
ибо я намерен был осмотреть остров.
24 декабря. Ночью теплота по термометру была 0,5°, и мы прежде 10 часов утра
подошли к юго-западному мысу; на расстоянии полторы мили легли в дрейф и
спустили ялик, на котором отправились на остров капитан-лейтенант Завадовский,
астроном Симонов и лейтенант Демидов. В то же время лотом на 110 саженях дна не
достали. Вскоре шлюп "Мирный" приближился, чрез телеграф испросив позволения
отправить также ялик с офицерами на остров.
В полдень мы находились в широте 56°15'35" южной, долготе 27°34'53" западной.
По сим наблюдениям остров Завадовский в широте 56°18' южной, долготе 27°28'53"
западной; в окружности имеет десять миль, высота горы 1200 футов от поверхности
моря. В час после полудня ялик возвратился; капитан-лейтенант Завадовский мне
донес, что они пристали хорошо, между каменьями, влезали на 18 или 20 футов
вышины по каменьям и нашли множество пингвинов, которые сидели на яйцах и не
уступали дороги иначе, как по ударении их хлыстом.
Наши путешественники, достигнув почти до половины горы, везде находили топкий
грунт. Необыкновенно дурной запах от множества помету пингвинов понудил их
вскоре возвратиться на шлюпы; привезли с острова девять кур эгмонтских,
несколько пингвинов и перегорелых камней.
Привезенные пингвины были двух родов: одни поменьше, для различия мы назвали
их малый род "простыми" пингвинами; они имели клюв черный, острый, верхний конец
загнут вниз, шея снизу белая с черною горизонтальною узкою полосою; спина бурая
с голубо-серыми крапинами, ласты сверху того же цвета, как и на спине, брюхо
белое, лоснящееся и ласты снизу белые, ноги тельного цвета, глаза соломенного
цвета с темным зрачком. Другого рода, то есть больше и красивее меньших: нос не
такого вида, красный; глаза красные с черным малым зрачком, на голове желтые
длинные перья, хвост несколько короче. Сих пингвинов, по расположению цветов их
перьев, мы назвали "мандаринами"; они те самые, которых встретили, не доходя
острова Георгия. Бывшие на берегу простые пингвины сидели только на двух яйцах.
На возвратном пути с острова, они преследовали наших офицеров и готовы были
вступить с ними в бой своими ластами, коими довольно сильно бьют. "Мандарины"
имела под собою по одному яйцу; они по наружности горделивее, покойнее и
миролюбивее простых пингвинов.
В тридцати или сорока саженях от берега глубина моря оказалась 25 сажен.
Сии обретенные мною, в совокупности лежащие три острова, назвал я островами
маркиза де Траверсе, бывшего тогда министра, который при отправлении шлюпов
доказал свое доброжелательное к нам расположение. Желая воспользоваться
находящеюся по близости нас небольшою льдиною, подошли к оной, спустили ялики и
отправили людей, чтоб нарубить льду и привезти на шлюп. В продолжение полутора
часа привезено было столько, что наполнили шесть больших бочек, братские котлы и
все артиллерийские кадки, после чего гребные суда были подняты и мы опять
наполнили паруса. Из растаявшего льда я для опыта велел, не сказав офицерам,
приготовить воду на чай; все нашли, что она была превосходная и чай вкусен. Сие
обнадежило нас, что во время плавания между льдами всегда будем иметь хорошую
воду.
Ежели бы к северу еще находились высокие острова, то при ясной погоде, какая
была накануне с полудня до захождения солнца и сегодня, острова сии могли бы
быть видимы с салинга по крайней мере за сорок миль и далее. Но как мы ничего не
усмотрели, то заключили, что гряда означенных островов не простирается далее к
северу и потому решились итти к островам Сретения.
25 декабря. В полночь термометр опустился на 0,8° ниже точки замерзания. Мы
лавировали при том же противном ветре от юга. Чрез телеграф я требовал, чтобы с
шлюпа "Мирного" прибыл священник для совершения молебствия по случаю
воспоминания - избавления России от нашествия галлов и с ними двадесяти язык.
Молебствие было совершено с коленопреклонением. Служителям в обыкновенные дни
производили солонину пополам с свежею свининой, но для сего дня приготовили
любимое кушанье русских, щи с кислою капустою и свежею свининою, пироги с
сорочинским пшеном и нарубленным мясом. После обеда роздано каждому по полкружке
пива, а в 4 часа по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После сего
служители были столько веселы, как бы и в России в праздничные дни, не взирая,
что находились в отдаленности от своей отчизны, в Южном Ледовитом океане, среди
туманов во всегдашней почти пасмурности и снегах.
Лейтенант Лазарев с офицерами были угощаемы обеденным столом на шлюпе
"Востоке", и приятная беседа наша продолжалась до вечера. Лейтенант Демидов
подстрелил одну из бурных птиц, какой мы еще не видали. Спина светлоголубоватая,
концы крыльев белые с черными пятнами, низ белый же; когда она летает, то
расширяет крылья многим более прочих такого рода птиц; величиною несколько
больше голубя.
Мы назвали сию птицу, как капитан Кук, большою голубою бурною птицею.
26 декабря. С утра до полудня продолжался густой туман; в полдень мы
находились на широте 56°32'12" южной, долготе 26°26' западной. С трех часов
пополудни туман покрывал горизонт до ночи. В 6 часов встретили небольшую льдину,
подле которой легли в дрейф и послали ялик, чтобы нарубить и привезть льду, но
как по рыхлости сего льда вошла в оный соленая вода, то не годился к
употреблению.
27 декабря. В полночь ртуть на термометре была на точке замерзания и выпадал
небольшой снег. При рассвете мы видели на юге в расстоянии глазомерном на
тридцать миль берег, который при пасмурности и идущем по временам снеге то
скрывался от глаз наших, то снова показывался. В 11 часов заметили между
островами Сретения еще третий остров. В путешествии капитана Кука упоминается
только о двух островах и находящемся между ними камне; по сему близкому сходству
мы признали сии острова за острова Сретения, обретенные упомянутым
мореплавателем. Он их назвал по дню, в который увидел.
В 4 часа при наступившем штиле, когда шлюпы были без движения, мы опустили
обыкновенный термометр в воду в цилиндре из железного листа. Сей цилиндр сделан
был на шлюпе, имел по обеим сторонам клапаны, которые при опущении на глубину с
лотом отворялись и вода пробегала насквозь; при подъеме же клапаны затворялись,
вода, на глубине в цилиндр вошедшая, в оном оставалась, и температура ее не
скоро переменится, ежели цилиндр с надлежащею поспешностью из воды будет
вытянут. Реомюров термометр, таковым образом опущенный на глубину 220 сажен,
вынутый из цилиндра, стоял на 1° ниже точки замерзания. Хотя вытягивание
цилиндра из глубины продолжалось только 4 минуты, но и в сие короткое время
термометр несколько успел нагреться, проходя воду, которая постепенно к
поверхности моря становится теплее. При том же нельзя ручаться, чтобы в цилиндр,
сделанный на шлюпе, нисколько не попало воды при приближении к поверхности,
которая теплее и легче; удельная тягость воды из глубины 220 сажен, в сем
цилиндре поднятой, при взвешивании оказалась 1100,9, а на поверхности моря, на
точке замерзания, на том же месте весила 1099,7. Опыт сей доказывает, что вода
на глубине моря солонее находящейся на поверхности оного.
28 декабря. 28-го ничего примечания достойного не случилось. Ветр дул
противный, как и в прошедшие два дня, с тою разностию, что погода беспрестанно
переменялась: то было пасмурно, то ясно, то снег выпадал охлопьями, то шел
дождь. Мы лавировали к югу.
29 декабря. Термометр в полночь стоял на 1° ниже точки замерзания, а в
палубе, где жили служители, было 8,4° теплоты.
При рассвете ветр отошел к югу. В 8 часов прошли створную линию островов
Сретения на SW 70°. В 10 часов оставили на левой стороне большой льдяной остров,
около которого плавало множество льда. В 11 часов от NW нашла густая пасмурность
со снегом, и я убавил парусов, чтоб шлюпу "Мирному" дать возможность к нам
приложиться.
Острова маркиза де Траверсе весьма высоки, определены были нами в ясную
погоду, то и не сделав наблюдения в полдень, мы по сим островам определяли наше
место и положение островов Сретения, из коих восточный находится в широте южной
57°9'45", долготе 26°44' западной, лежит NO и SW 50°, в окружности шесть с
половиною миль. Восточная сторона выше западной. Западный остров находится в
широте 57°10'55" южной, долготе 26°51' западной, лежит NO и SW 60°, в окружности
четыре с половиною мили; третий в широте южной 57°9', долготе 26°47'30"
западной.
Мы шли по шести и семи миль в час, при дожде и мокром снеге. Теплота в
полдень была 0,5°. В 3 часа пополудни сквозь мрачность на SSW в семи милях
открылся берег острова Сандерса, обретенного и так названного капитаном Куком.
Мы стали держать вдоль северо-восточной стороны острова, коего вершина была
покрыта облаками, и он казался нам неприступным. От середины лежат большие
подводные каменья и простираются на две мили. Проходя в трех с половиною милях,
мы имели глубины 42 сажени. Шлюп "Мирный", быв несколько ближе к берегу, имел
глубины 27 сажен, грунт мелкий черный камень. С восточной стороны остров высок и
отрубом, лежит SO и NO на пространстве шести с половиною миль; в окружности
семнадцать миль, покрыт льдом и снегом, но не так, как остров Торсона, хотя
находится южнее. Сие подало повод предполагать, нет ли огнедышащего жерла,
подобно как на острове Завадовского, который более прочих обнажен от снега и
льда. Средина острова Сандерса в широте 57°52' южной, долготе 26°24' западной.
Капитан Кук определил широту сего острова 57°49' южную, долготу 26°44' западную.
Склонение компаса из найденных среднее 4°52' к востоку.
После шести часов берега закрылись мрачностью, ветр сгонял нас несколько с
прямого пути на StO, что продолжалось не более часа; тогда опять шли прямо на
мыс Монтегю, так названный капитаном Куком. В 10 часов вечера, увидев берег,
поворотили от оного и держались под малыми парусами, а в половине второго часа,
прибавя парусов, опять поворотили к берегу, чтоб с рассветом быть у мыса
Монтегю.
30 декабря. В 5 часов утра, когда пасмурность прочистилась, мы увидели пред
собою высокий остров, коего северная сторона, обращенная прямо к нам,
представляла высокий в трех местах отрубистый берег, промежутки между отрубами
несколько наклонны и покрыты снегом и льдом; около берега плавало много больших
и малых льдин. Большие глыбы имели вид правильный, т. е. верх плоский с
некоторою выпуклостию, а бока перпендикулярные, так как обыкновенно бывает у
берегов; из сего мы заключили, что большие куски льда основались около берега и
по тягости своей от оного оторвались. Находясь в шести милях от острова, мы шли
параллельно северному берегу; в 8 часов утра, обойдя восточный мыс, держали на
юг по направлению восточного крутого берега. Утро было прекрасное, остров
Сандерс очистился от облаков, и при свете солнечных лучей представилась взору
нашему величественная, покрытая снегом вершина горы, из жерла которой выходил
густой дым, по воздуху расстилающийся, а по горизонту местами видны были
разброшенные белеющиеся льдины.
Продолжая путь при свежем западном ветре между мелкими льдинами, в 10 часов
достигли южной оконечности острова, имеющей вид сахарной головы и находящейся на
самом мысу. В 11 часов, когда довольно уже подались к югу, увидели с сей стороны
мыс Монтегю, где совершенно окончили обозрение всего острова. Итак берег,
названный капитаном Куком мысом Монтегю - остров, имеющий в окружности двадцать
пять миль; северная сторона выше южной; весь покрыт льдом и снегом; якорного
места, кажется, нет. Я назвал сей остров Монтегю, как капитан Кук назвал мыс.
К полудню небо покрылось облаками, берега скрылись в мрачности. Капитан Кук,
находясь у мыса Монтегю 1775 [года] февраля 1-го при ясной погоде,
определил широту оного южную 58°27', долготу 26°44'; мы не имели возможности
сделать наблюдения в полдень, приняли широту мыса, определенную капитаном Куком
за истинную, и поправили свое счисление, что при описи сего острова послужило
нам вместо наблюдения.
В полдень термометр стоял 0,9° выше точки замерзания; при густой пасмурности
мы не могли видеть далее как на полторы мили. В 2 часа ветр зашел от WNW,
поворотили на другой галс на NNO и убавили парусов. В 3 часа лотом на
восьмидесяти саженях не достали дна; в 5 часов, когда ветр переменился и задул
от NWtN, поворотили на SWtN и остальную часть сих суток держались, лавируя за
мрачностью под малыми парусами, встречая беспрестанно льдяные острова и разбитые
мелкие льдины, которых старались избегнуть, чтобы за оные не задеть.
31 декабря. С полуночи при западном ветре с небольшими порывами и при
пасмурной погоде удерживались на одном месте; по термометру было морозу 0,4°; в
палубе, где спали служители, 8,4° теплоты; лотом на 150 саженях дна не достали.
В 2 часа, когда мрачность прочистилась, увидели на SSW берег, названный
капитаном Куком мысом Бристоля; легли на SW прямо к сему берегу, шли между
множеством мелкого льда, дабы подойти к западной оконечности, и потом при
благоприятствующем нам ветре спуститься вдоль северной стороны. В 4 часа прошли
подле большого плоского льдяного острова. Пасмурность все скрыла от глаз наших и
не прежде половины девятого часа несколько очистилась; тогда увидели мы три
небольших островка по западную сторону мыса Бристоля. Западный из сих островков,
уподобляющийся сахарной голове, признали за пик Фризланд, который определен
капитаном Куком в широте 59° южной. Мы направили путь на SO 17°, дабы пройти
видимую нами восточную оконечность берега от мыса Бристоля. В 10 часов, в
четырех милях от оного на NOtN, берег и все видимые льдины покрылись густым
туманом; на 185 саженях лотом не достали дна. Шлюп "Мирный" был не близко от
нас, для чего мы и легли в дрейф; чрез полчаса к нам подошел, и мы тогда,
наполнив паруса, пошли на SSO. В начале 12-го часа, по причине продолжавшейся
густой пасмурности с великим мокрым снегом, встречая беспрерывно множество
плавающего льда, принуждены были привести шлюпы к ветру на левый галс.
В полдень термометр стоял выше точки замерзания 0,2°. Шлюп "Мирный" был у нас
в кильватере, великий снег продолжался; по причине часто встречающихся льдяных
островов и мелких льдин были расставлены люди кругом по бортам, чтобы
прислушиваться к шуму буруна, разбивающегося о льды и служащего доказательством
близости оных. В начале шестого часа услышали весьма близко необыкновенный
великий под ветром бурун. Капитан-лейтенант Завадовский и другие офицеры
полагали, что наверно мы находимся поблизости берега, о который волны
разбиваются. Выпадающий снег был так густ, что мы впереди далее пятидесяти сажен
ничего не видели; в таковом случае оставаться на том же румбе и в том же
положении было бы весьма опасно, почему я решился поворотить на другой галс;
шлюпу "Мирному" сделал сигнал также поворотить, что им исполнено, и мы легли на
NNW. Сим направлением я надеялся выйти из льдов; обходил множество льдяных
островов и плавающего мелкого льда. В 10 часов, встретя непроходимый мелкий лед,
принуждены поворотить, и остаться под одними марселями, чтоб уменьшить ход.
Снега ложилось на паруса столько, что дабы стряхнуть оный, часто приводили шлюпы
круче к ветру, и обезветривали паруса. Вахтенные матрозы во все время едва
успевали выметать и выбрасывать с палубы выпадающие, так сказать, снежные
охлопья; наконец, в полночь снег перестал. В продолжение суток летало около
шлюпов множество разных родов морских птиц; пингвины ныряли и сидели на обломках
льда в большом числе.
1820 г., 1 генваря. В первый день Нового года мы пожелали друг другу
счастливо выйти из опасного положения, и, окончив предлежащее нам
затруднительное плавание в Ледовитом океане, увидеть любезное отечество.
Термометр стоял ниже точки замерзания 0,2°. Ветр дул свежий NOtN, от севера
шла большая зыбь, мы было обрадовались, что перестал снег; но радость наша
недолго продолжалась, вместо снега в 2 часа сделался густый туман с ветром; мы
встречали множество мелкого льда, крик пингвинов повсюду был слышен. В начале
5-го часа утра, увидели сквозь туман к NO много льдяных островов в близком от
нас расстоянии. Шум буруна, разбивающегося на льдины, с криком пингвинов,
производил неприятное чувствование. По сделанном сигналу шлюп "Восток" и
"Мирный" поворотили от льдяных островов на правый галс; во время поворота, когда
паруса заполаскивало и приводило весь такелаж в движение, падали с оного льдяные
сосульки и лед намерзший около снастей; обмерзшие веревки казались продернутыми
сквозь стеклярус, толщиною от полуторы до двух линий. Служители каждый час на
вантах и стень-вантах околачивали лед драйками.
В 6 часов утра стужа по термометру была 0,5°; в 7 часов, со шлюпа "Востока"
выпалили из пушки, а в восемь сделан туманный сигнал, чтобы шлюп "Мирный"
показал свое место, но весьма густый туман и рев волн, разбивающихся повсюду на
льдины, препятствовали с шлюпа "Мирного" слышать наш выстрел, и на шлюпе
"Востоке" не слышно было выстрелов, производимых "Мирным". В 10 часов ветр задул
от О; до полудня мы прошли множество льдяных островов и плавающего льда, от
которого нам надлежало иногда придерживаться круче к ветру, а иногда спускаться.
В полдень туман сделался несколько реже, и, имея возможность рассмотреть
предстоящие нам опасности, мы могли избегать оных; увидели шлюп "Мирный", о
котором весьма беспокоились. На 120 саженях глубины лотом не достали дна.
Невзирая на дурную погоду и опасное положение между неизвестными льдами, все
служители с утра оделись в мундиры для празднования Нового года. Поутру был
завтрак, чай с ромом; к обеду добрые щи с кислой капустой и свининой; после
обеда сверх обыкновенной порции дали по стакану горячего пунша, а в вечеру пред
кашей, из сорочинского пшена приготовленной, по стакану гроку; все служители
были здоровы и веселы на обоих шлюпах; мы жалели только, что по причине опасного
положения и дурной погоды не могли день Нового года провести вместе с капитаном
Лазаревым и офицерами шлюпа "Мирного".
В полдень тепла было 0,2°; в исходе первого часа, по приближении шлюпа
"Мирного", наполнив грот-марсель, мы пошли на NNO. В два часа, чтоб уравнять ход
шлюпов, на "Востоке" взяли у марселей по другому рифу; до пяти часов мы шли
между льдяных островов и плавающих льдин. В пять часов поворотили по ветру на
другой галс и взяли курс WSW; видели несколько играющих китов, которые
подымались из воды перпендикулярно на треть своей длины, и, ныряя, приподнимали
горизонтальный хвост. Мы проходили между множества льда до девяти часов; тогда
погода несколько прояснилась, увидели мыс Бристоль на SW 58°, в расстоянии по
глазомеру на пять с половиною миль; по причине дурной погоды невозможно было
сделать обозрение берега, и потому от оного поворотили.
2 генваря. Ветр продолжался свежий от SOtO; шедшая зыбь от севера и волнение
производили боковую и килевую качку. Морозу было 1,2°. Туман скрывал берега и
горизонт. Курс наш привел нас прямо к льдяному острову, в 2 часа пополудни мы
должны были поворотить на другой галс. В половине 5-го часа пошли прежним
курсом. В 7 часов встретили огромную льдину, для обхода которой сначала
спустились на N; около сей льдины летало множество белых бурных птиц. В 8 часов
погода начала несколько прояснивать, мы могли видеть оба берега мысов Монтегю и
Бристоль, и по оным определили свое место. Тогда поворотили к мысу Бристолю,
прибавя парусов, и до 11-го часа прошли мимо шести льдяных островов. Курс вел
нас ниже восточной оконечности теперь упомянутого мыса, и потому, подойдя к
оному в 11 часов, поворотили на другой галс, чтоб вылавировать и пройти по
восточную сторону бристольского берега; с сей стороны капитан Кук не обозревал
оного. Сделав три галса, четвертым мы прошли выше восточной оконечности мыса
Бристоля, и увидели, что сей берег и остров, имеющий направление NWtW и SOtO, в
окружности семнадцать миль, неровной вышины. На восточной оконечности
островершинная гора, совершенно покрытая снегом и льдом, кроме чернеющихся самых
крутых мест. Продолжая путь на SW 14°, в четыре с половиною часа усмотрели вдали
на SW 54° берег, который капитаном Куком назван Южная Тюле. В 6 часов мы
находились в широте 59°13' южной, долготе 26°22' западной, и, усмотрев влево и
впереди множество сплошного мелкого льда, шли на SW 54°30' между мелкого льда. В
десять с половиною часов, когда разбитый лед уже становился весьма част, мы
поворотили на другой галс, в намерении переждать ночь; для чего и убавили
парусов.
3 генваря. В полночь термометр стоял ниже точки замерзания 0,8°. В 2 часа
оставили один льдяный остров в правой, а другой в левой стороне. В 3 часа, когда
рассветало, пошли опять на SW 40°, при ветре OSO, имели ходу по шести миль; с
утра поставили все паруса, дабы воспользоваться ясного погодою; проходили сквозь
гряды мелкого льда, похожего на речной, с тою только разностию, что многим
толще. Вахтенный офицер стоял на баке, сам беспрерывно управлял шлюпом,
командуя: право, лево, дабы не задеть за льды; в левой стороне лед был
непроходимый, с марса и салинга открывалось бесконечное льдяное поле, и в
средине оного местами льдяиые острова разных видов и величины.
Берег Тюле состоит из одного камня и трех небольших островов, из коих один
меньше каждого из двух. Острова сии высоки и неприступны, Широта их 59°26'
южная, долгота 27°13'30" западная. Средний, самый больший, длиною в шесть миль,
назван мною островом Кука, в честь великого мореплавателя, который первый увидел
сей берег и почитал оный южнее всех прочих земель, в южном полушарии
существующих. Западные острова длиною в три мили, а меньший остров в две трети
мили. Между двумя большими островами находится камень; все три покрыты льдом и
снегом. Капитан Кук по причине дурных погод держался неблизко к островам Тюле и
Монтегю, а потому льды между оных показались ему берегом, который и назван в
честь бывшего тогда первым лордом адмиралтейства, его покровителя, лорда
Сандвича, землею Сандвича. Капитан Кук первый увидел сии берега, и потому имена
им данные должны оставаться неизгладимы, дабы память о столь смелом
мореплавателе могла достигнуть до позднейших потомков. По сей причине я называю
сии острова Южными Сандвичевыми островами.
Мы продолжали курс на SW 40°, между весьма частыми льдами, а в 10 часов утра
проходили под ветром мимо льдины в три мили в длину и в ширину; поверхность ее
вся ровная, стороны перпендикулярны и с левой стороны, т.е. к востоку, вышиною
около 30 футов. Мы видели повсюду сплошной лед, составленный из один на другом в
разных положениях находящихся кусков, а местами в середине поля большие,
различного вида льдяные острова, из коих некоторые имели цвет бирюзовый, по
моему мнению, от того, что льдина, потеряв равновесие, повернулась частично
вверх и не успела еще на воздухе побелеть; в правую сторону к западу видно было
менее мелкого льда, а весьма много льдяных островов. С самого утра, простирая
плавание между мелкими льдами, мы не могли избегнуть, чтоб несколько раз не
задеть за те, которые вдоль борта продирались и местами попортили медь и сорвали
головки с медных гвоздей. Повреждение последовало такое малое оттого, что не
было никакого волнения и шлюпы наши шли плавно.
В полдень определили широту 59°57' южную, долготу 27°32' западную; средина
острова Тюле находилась от нас на NO 13°, и тридцати двух милях; остров Кука на
NO 32°, в тридцати двух милях; ртуть в термометре стояла выше точки замерзания
токмо на 0,2°.
В 2 часа пополудни положили грот-марсель на стеньгу, чтобы отставшему шлюпу
"Мирному" дать возможность нас догнать; между тем, дабы не терять напрасно
время, мы послали два ялика нарубить и привезти льду, а для удобного поднятия
оного на шлюп укладывали в сухарные мешки и потом наполнили всю пустую посуду,
какую могли собрать, даже оставляли в мешках для первого употребления. В трюм
нисколько льду в бочки не клали, дабы не произвесть сырости, а водою из оного
налили бочки. В дрейфе оставались до семи часов вечера; к сему времени успели
наполнить льдом десять бочек средней руки, котлы и прочую посуду. Мы находились
в широте 60°3'33" южной, долготе 27°39' западной; склонение компаса было 7°4'
восточное.
В 7 часов ветр, переходя чрез юг, установился в SW четверти; мы прибавили
парусов, сквозь мелкие льдины по направлению на SO 40° продирались далее к югу в
намерении обойти льды сплошные, видимые к востоку. Снег принудил нас убавить
парусов и итти с большою осторожностью.
В продолжение сего дня видели токмо несколько белых бурных птиц и пингвинов,
прочие же морские птицы, обыкновенно ежедневно нас провожавшие, скрылись.
4 генваря. В полночь по термометру было морозу 1,5°; в палубе, где спали
служители, 8,6° теплоты; снег выпадал до двух часов утра; тогда мы опять
прибавили парусов и шли к О при ветре от юга. В исходе четвертого часа, в широте
60°15', долготе 27°16', встретили сплошной, мелкий, непроходимый лед, между
которым было много льдяных островов. Сие льдяное поле, вероятно, продолжение
сплошного льда, у которого мы находились накануне, имеет направление к SSO,
почему поворотили на левый галс и шли между многими льдяными островами.
В широте 60°16'47" южной, долготе 27°24' западной найдено склонение компаса
7°9'; в сие время шлюп держал на WSW.
В половине седьмого часа утра поворотили на правый галс и взяли курс к SO,
имея по обеим сторонам льдяные острова и мелкий плавающий разбитый лед. В 9
часов утра не могли продолжать сего курса, встретя к востоку и к югу
простирающееся поле разбитого льда. С салинга, кроме беспрерывного льда и
больших льдяных островов, ничего не было видно; по сей причине поворотили на
другой галс. Погода стояла прекрасная; в полдень в широте 60°25'20" южной,
долготе 27°38'30" западной с салинга зрение простиралось на 40 миль, но
продолжения Сандвичевых островов далее к югу не было видно; льдяное поле чрез юг
шло к западу.
Находясь между льдами и не предвидя возможности обойти оные в хорошую погоду
с южной стороны, я счел за нужное оставить сие место заблаговременно и обойти с
северной стороны, дабы не потерять напрасно времени и не подвергнуть шлюпов
бедствию, при первой наступившей дурной погоде, что непременно бы случилось по
тесноте между льдов. Пошли на WtN, сквозь частые льдяные острова и мелкий лед;
пройдя пять миль, спустились на NtW в намерении обойти по западную сторону
островов Тюле, Кука и Бристоля. Держали на сей румб двадцать две мили, оставляя
по обеим сторонам весь горизонт, усеянный льдяными островами; снег, скрывая от
нас льды, умножил опасности нашего плавания. В половине шестого часа легли на
NtO, дабы пройти в виду острова Тюле и Кука. Идучи сим курсом, мы видели
пингвинов, сидящих на некоторых льдяных островах и льдинах. Пасмурность
умножилась, находили шквалы со снегом, почему мы принуждены иметь мало парусов,
ибо снег иногда так был густ, что шлюп, приближась к льдине, едва успевал
слушаться руля, чтобы миновать оную. Прошед тридцать миль, мы легли на N, и
держали сим курсом девять миль до 11 часов вечера; дабы в темноте и пасмурности
не быть слишком близко острова Тюле, который окружен льдяными островами, с 11
часов вечера легли на NOtN.
В некоторых местах в продолжение дня видели китов; они как будто забавляли
нас пусканием воды наподобие фонтанов.
5 генваря. В продолжение ночи мы шли по пяти и шести миль в час; морозу было
1°. В пять часов утра прибавили парусов. Когда проходили с западной стороны
между островами Бристоль и Монтегю, найдено склонение компаса 5°52' при курсе на
NO. В 6 часов прошли на меридиане пика Фризланда, остроконечного высокого камня
по западную сторону острова Бристоля; он обретен и так назван капитаном Куком.
Мыс Бристоль был от нас на SO 30°, а пик восточной оконечности на SO 37°.
Проходя пик Фризланд, по наблюдению определили долготу оного 26°29'6" западную.
На шлюпе "Мирном" склонение компаса найдено 6°32' восточное.
С самого рассвета до полудня мы проходили множество льдяных островов и
мелкого льда. Вахтенный офицер, стоя на баке, устремлял крайнее внимание, чтобы
не задеть за льды.
В полдень находились в широте 58°39'9" южной, долготе 25°51°55" западной;
имели пик Фризланд на SO, оконечность Монтегю на NW 62°30', в двадцати с
половиною милях; ныне при проходе в ясный день тем местом, где 1-го и 2-го
генваря лавировали при мрачной погоде, между льдами, и по одному только слуху
знали наше к ним приближение, мы удивились множеству льдяных островов и нашему
счастью, что могли избежать бедствия.
Берега, капитаном Куком обретенные и названные Сандвичевою землею, равно и
три острова, обретенные мною и названные островами маркиза де Траверсе, кажется,
составляют вершины гор, которые Клерковыми камнями соединены с островом Георгия,
а от сего острова каменьями Авроры с Фалкландскими островами. В сем месте чрез
извержения на островах Завадовского и Саундерса южное полушарие освобождается от
заключающегося в оном не в великом количестве подземельного огня. Северное
полушарие, кажется, должно быть повсюду теплее южного, не только в отношении
воздуха, что каждому известно, но и самой внутренности земли. Сие последнее
доказывается множеством огненных из земли извержений, происходящих в разных
местах северного полушария, как то: на острове Исландия, берегах Италии,
полуострове Камчатке с Курильскими островами, в проливе Вандемина у японских
берегов, на Алеутских островах и прочее, каковых извержений в южном полушарии
весьма мало. На острове Завадовского, лавы, которая обыкновенно составляется при
огненных извержениях, видно немного, а может быть и самый состав внутренности
острова неудобно превращается в лаву.
С полудня мы легли на SO 89°, чтоб отделиться от льдов и сделать новое
покушение к югу на другом удобнейшем месте, для достижения в большие южные
широты. До пяти часов, оставляя по обеим сторонам в неравном расстоянии
рассеянные льдяные острова, мы прошли 32 мили. Увидя, что льды становятся реже,
я приказал придерживаться опять к югу; чтоб вместе с удалением нашим от льдов
достигнуть большей широты, мы легли OtS, и, пройдя двадцать шесть миль, еще
придержались к SOtO; тогда льдины были еще реже, в продолжение сих суток мало
видели морских птиц, кроме пингвинов, которые во множестве сидели на льдах и
ныряли около шлюпов.
К удовольствию нашему ясная погода доставила возможность просушить и
проветрить служительское платье и постели.
6 генваря. При брамсельном ветре от W морозу было 1,2°; мы держали тем же
курсом двадцать четыре мили до 6 часов утра; пройдя несколько льдяных островов,
легли на SO 46°, и до полудня по сему направлению имели хода двадцать семь миль.
В 2 часа наполнили паруса; тогда с ветром настала пасмурность при снеге. В
половине 3-го часа прошли большой льдяной остров, на котором белые бурные птицы
сидели во множестве; вершины острова были как равнины. Когда шлюп "Мирный" нас
догнал, мы прибавили парусов, и до полуночи шли на разные румбы, оставляя по
обеим сторонам льды.
7 генваря. При переменном маловетрии и небольшой мрачности термометр стоял на
0,9° ниже точки замерзания. Мы шли весьма тихо к О, при рассвете видели голубых
бурных птиц. В половине пятого часа сделался густой туман; мы убавили, парусов,
дабы шлюп "Мирный" к нам приблизился. В 6 часов утра морозу было 1 градус; в
десять часов увидели кита подле шлюпа; чтоб показать "Мирному" наше место,
выпалили из пушки, но ответа не было; при выстреле кит тотчас скрылся в глубину.
8 11 часов для определения течения моря спустили ялик и удерживали оный на
одном месте посредством котла, опущенного на глубину 50 сажен; течения не
оказалось. К полудню туман прочистился, и, мы увидели шлюп "Мирный". В 4 часа
пополудни задул свежий ветр от StO с снегом, и мы не могли много уходить к югу.
До 6 часов, пройдя несколько льдин, остановились в дрейфе у одного низменного
льдяного острова, на котором сидело множество пингвинов. Астроном Симонов и
лейтенант Демидов отправились на ялике к острову ловить пингвинов; когда одних
ловили руками и клали в мешки, другие спокойно сидели, а некоторые бросались в
воду и, не дождавшись отхода ялика, при помощи волн вскакивали на льдину. Добыча
наша состояла из 30 пингвинов; я приказал несколько раздать в артели для
употребления в пищу, и несколько обратить в чучелы, а остальных оставить в шлюпе
живыми и кормить свежею свининою, но пища сия, как видно, для них вредна, ибо
они скоро похудели и на третьей недели околели. Служители сдирали шкуры, делали
себе фуражки; жир или сало употребляли для смазывания сапогов. К офицерскому
столу изжарили пингвинов, и мы удостоверились, что от нужды они годятся в пищу,
особенно ежели продержать несколько суток в уксусе, как поступают с некоторою
дичью.
Взорам нашим представлялось непрерывное единообразие вод и льдов, а потому
ловля пингвинов всех занимала и доставляла свежую пишу, которая была
приготовляема пополам с солониною в братской кашице, и приправлена уксусом; мясо
пингвинов служители охотно ели, видя, что и за офицерским столом хвалили. Мы
отдали до пятидесяти пингвинов на шлюп "Мирный".
По окончании ловли, подняли ялик и наполняли паруса. В вечеру в широте
59°49'50" южной, долготе 20°47' западной найдено склонение компаса 2°34'
западное; мы видели до 25 льдяных островов и много разбитого мелкого льда. Около
нас летали белые и голубые бурные птицы и один альбатрос.
8 генваря. В полночь морозу было один градус. Мы держали к SO, дабы
достигнуть большей широты. Ветр от StW отошел к SW; в три часа утра по горизонту
было мрачно. От рассвета до 10 часов утра прошли мимо двадцати двух льдяных
островов и множества плавающего разбитого мелкого льда. Подойдя к одному из
льдяных островов, на котором видно было много пингвинов, легли в дрейф, спустили
ялы, послали нарубить льду и наловить пингвинов, сколько можно. Астроном Симонов
и лейтенанты Лесков и Демидов отправились на ловлю, взяв с собою от невода
крыло, чтоб накрывать птиц; до полудня поймали 38; между тем рубили лед и в
продолжение сего времени успели наполнить льдом шестнадцать бочек, все кадки и
котлы. Пингвинов посадили в курятниках и в ванне, поставленной нарочно для того
на юте.
В полдень мы находились в широте 60°6'8" южной, долготе 18°39°51' западной.
Течением в продолжение трех дней увлечены были на SO 89°, тридцать девять миль.
Выпадавший временно снег и встречавшийся во множестве лед, принудили нас
держать на разные румбы до шести часов вечера.
В сие время по измерению осьми лунных расстояний, определена долгота места
нашего 18°12'1" западная.
Ветр отошел к W; в начале седьмого часа, увидя на низкой льдине морское
животное, спустились посмотреть, какое, и если удастся, то и застрелить.
Лейтенанты Игнатьев и Демидов, почитая себя стрелками, зарядили ружья. Шлюп
"Мирный" в то же время шел прямо к помянутой льдине и, подойдя на ружейный
выстрел, с обоих шлюпов сделали нападение. Животное ранено в хвост и в двух
местах в голову, льдина покрылась кровью; охотники приязненно спорили, кому
должно отнести приобретение сей добычи, и спор остался нерешенным. Художник
Михайлов нарисовал изображение сего животного: оно в длину 12, в толщину в
окружности 6 футов, голова несколько похожа на собачью, хвост короткий, верхняя
часть тела цвета серо-зеленоватого с бурыми пятнами, а низ желтый. В числе
матрозов, служивших на шлюпе "Востоке", был один из городоархангельских жителей;
он сказывал, что в их краю называют сие животное утлюгою; кажется, принадлежат к
породе тюленей или нерпов.
При встрече в Ледовитом океане подобных животных можно ли заключить о
близости берега или нет? Сей вопрос остается нерешенным, тем более, что они
могут щениться, линять и отдыхать на плоских льдинах, как мы теперь видели;
известные же нам самые близкие берега, то есть, Сандвичевы острова, были в 270
милях.
По поднятии гребного судна, мы наполнили паруса и легли на OSO. В 7 часов
увидели на юге сплошной лед. В 9 часов пошел мокрый снег; мы имели в виду 50
льдяных островов и множество мелкого разбитого льда, что и принудило нас в 10
часов, в широте 60° 22' южной, долготе 17° 18'51" западной, взять курс О и для
ночи убавить парусов. До полуночи шли между множеством льда.
Глава третья (часть II)
9 генваря. При свежем западном ветре, пасмурности и мокром снеге продолжали
курс к О, беспрерывно переменяя курс по причине встречаемого множества
плавающего льда. Термометр стоял на 0,5° ниже точки замерзания. В половине
первого часа, чтоб убавить ходу, которого имели шесть узлов, взяли у марселей по
рифу, а у крюйселя два.
В час пополудни от густого тумана опасность плавания нашего усугубилась так,
что шлюп едва успевал слушаться руля, чтобы не задеть за льдину; но, по счастию
нашему, к двум часам туман прочистился, и мы увидели себя окруженных льдяными
островами и мелким плавающим льдом; от NO до SSW простиралось льдяное поле, в
котором затерто несколько больших плоских льдяных островов. Я пошел на NtO, а
шлюпу "Мирному", находившемуся позади нас, сделал сигнал переменить курс влево
на семь румбов. Хотя туман несколько прочистился, но все еще мы не далеко могли
видеть вокруг себя, шли между множеством мелкого льда до пяти часов,
беспрестанно действуя рулем со стороны на сторону. Когда таким образом прошли
шестнадцать миль, погода, к нашему счастию, прояснилась, и мы увидели впереди от
NNW до NOtN льдяное поле, окруженное со всех сторон мелким льдом. Ветр в сие
время засвежел, невозможно было лечь к S, привести шлюпы к ветру не было места;
между сим полем и другим, которое видели с двух часов ночи, которое простиралось
до того места, где мы теперь находились и было окружено множеством льдяных
островов и мелкого разбитого льда, я с салинга усмотрел тесный проход на NO и
решился при переменившемся ветре от StO пуститься в лед, взял курс на NO; ходу
было по восьми миль в час. Чтобы избегнуть ударов от мелких льдин, командующий
вахтой беспрерывно с баку сам управлял шлюпом, крича право и лево. Шлюп "Восток"
имел отличительное достоинство весьма хорошо слушаться руля, и тем избегал
несколько раз от ударения плавающих льдин. Прошли на NO восемь с половиной миль,
затем, идя, где чище, еще семь с четвертью миль сквозь мелкий лед. В половине
восьмого часа утра, находясь уже вне видимой опасности, взяли у фор-марселя еще
один риф, чтоб шлюп "Мирный" мог нас догнать. В сие время попеременно шел дождь,
и солнце проглядывало.
В 9 часов утра в широте 59°47'27" южной, долготе 15°30' западной, найдено
склонение компаса западное 3°48', при курсе на OtN.
Мы проходили близ большого льдяного острова, видом подобного канапе, у
которой спина загнута и украшена резьбой; все льды имели разные виды, одни
только льдины с плоскими вершинами были большею частью единообразны.
В 10 часов, по крепости ветра, взяли еще рифы и остались под одними
зарифленными марселями, а брам-реи спустили на низ.
В полдень по наблюдениям находились в широте 59°33'51 "южной, долготе
15°1'33" западной. Ветр весьма засвежел от юга и развел большое волнение. По
термометру теплоты было 1°; течение моря оказалось в сии сутки на NW 11°, семь
миль; мы держали на OtN с 9 часов утра до 5 пополудни, имея ходу по семи с
четвертью миль в час, и, чтоб не притти в меньшую широту, легли прямо на О.
В 6 часов, проходя под ветром близ большого льдяного острова, заметили, что
термометр, который стоял ниже точки замерзания 0,2°, опустился до 0,5°, а когда
прошли льдяной остров, ртуть поднялась до 0,2°.
10 генваря. Мы держали на О до 4 часов следующего утра, шли по семи миль в
час, оставляя по ту и другую стороны несколько больших льдяных высоких островов
с плоскими вершинами; острова сии простирались грядами от S к N.
Поутру в широте 59°15' южной, долготе 11°19' западной, нашли склонение
компаса западное 4°8'; оба шлюпа держали тогда на OSO; с 4 часов утра ветр
стихал; ход к полудню уменьшился до одной мили. В полдень находились в широте
59°12'46", долготе 10°41'46"; течение моря оказалось NO 5°, восемнадцать миль в
сутки. В прошедшую полночь морозу было 0,5°; в полдень столько же теплоты.
Погода стояла прекрасная; по горизонту видно было в разных местах множество
льдяных островов и льдин; но, несмотря на сие, пользуясь ясною погодою, я пошел
опять к SO, отдав рифы и поставя все паруса, потом на SSO. Ветр дул тихий SW,
зыбь от бывшего волнения продолжалась с юга, из чего мы заключили, что к S менее
льду, нежели сколько пред сим встречали. От полудня до 6 часов миновали
пятнадцать льдяных островов. В вечеру в широте 59°27'33" южной, долготе 9°50'
западной, найдено склонение компаса 7°6' западное, при курсе на SSO.
В 9 часов вечера небо покрылось облаками, и по горизонту простерлась
пасмурность; видно было множество льдяных островов, ветр задул от NW. К. ночи мы
убавили парусов и остались под одними марселями; скоро пошел мокрый густой снег,
который препятствовал нам усмотреть не в дальнем расстоянии огромную льдину, но
мы узнали о ее близости по шуму от разбивающейся зыби; в 10 часов снег
прекратился; в 11, для уменьшения хода, взяли у фор-марселя еще один риф.
11 генваря. Вскоре опять пошел снег, морозу было 1°. В 1 час ночи, за
темнотою от выпавшего густого снега, привели оба шлюпа к ветру на левый галс к
NO. В половине третьего часа, когда прояснилось, мы увидели, что в близости нас
льдов нет, а к SO было много. Взяли курс на О и, пройдя двадцать семь миль,
оставляя по обеим сторонам несколько льдяных островов и отпавшего от оных
мелкого льда, усмотрели, что зыбь, шедшая от NW, была уже от SO. Пасмурность с
мокрым снегом продолжалась от 9 до 10 часов. Мы легли одним румбом левее, дабы
миновать к югу пять льдяных больших островов, которые находились на нашем пути.
В 10 часов, обошед остров, взяли курс на SO и прибавили парусов; зыбь от SO
удостоверяла, что по сему направлению льдов мало или совсем нет.
В полдень находились в широте 59°43'55" южной, долготе 8°11'24" западной;
течением увлечены на NO 82°, пять миль в сутки; теплоты было полтора градуса.
Ветр отошел к SW; мы направили курс на SOtS. Около четырех с половиною часов
были в широте 60°, долготе 7°18'; склонение компаса имели западное 9°12'.
От полудня до полуночи шли при свежем SW ветре, по шести и семи миль в час.
Погода стояла темная, облачная и временно выпадал снег.
12 генваря. Ветр несколько стих; зыбь была от SW, теплота 1,2°. Мы взяли курс
на SSO. В исходе пятого часа утра в широте 60°50', долготе 5°52', склонение
компаса найдено западное 10°37'.
С утра до полудня в широте 61°21' прошли мимо восьми льдяных островов. Ветр
несколько засвежел; горизонт покрылся мрачностью, теплоты было 1,8°. В 5 часов
прошли мимо льдяного острова с остроконечною вершиною; в 6 часов был дождь, но
непродолжительный, а в 9 часов вечера, по причине темноты и пасмурности и чтоб
отставший шлюп "Мирный" мог нас догнать, мы убавили парусов.
13 генваря. В полночь ртуть в термометре стояла на точке замерзания, а в
палубе, где спали служители, - на 8,4° теплоты. Ветр дул свежий западный;
горизонт был в пасмурности; в 3 и в 7 часов утра мы прошли мимо льдяных
островов, курсом на StW.
В широте 63°18' южной, долготе 3°53' западной, найдено склонение компаса
9°55' западное.
14 генваря. Мы имели хода по восьми миль в час; в полдень были в широте
63°49'21", долготе 2°36'42". Мы держали на StW до половины шестого часа
следующего утра генваря 14-го дня; тогда, с переменою ветра от севера, весь
горизонт покрылся пасмурностью при снеге и дожде. Опасаясь еще худшей погоды, я
взял у грот-марселя последний риф и привел шлюпы к ветру на правый галс.
В половине девятого часа, по причине крепкого ветра и большой килевой и
боковой качки, мы спустили брам-стеньги.
15 генваря. В 7 часов следующего утра, хотя погода не переменилась, но я не
надеялся дождаться благоприятной и потому опять взял курс на StW. До полудня
прошли мимо трех льдяных островов; находились тогда в широте 66°53'42" южной,
долготе 3°3'54" западной. В 4 часа видели трех голубых бурных птиц.
16 генваря. Пасмурность с снегом, при крепком ветре от NW, продолжалась во
всю ночь. В 4 часа утра увидели дымчатого альбатроса, летающего около шлюпа. В 7
часов ветр отошел к N, снег временно переставал и благотворное солнце из-за
облаков изредка выглядывало.
В 9 часов утра в широте 69°17'26", долготе 2°45'46", найдено склонение
компаса 8°48' западное. Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69°21'28",
долготе 2°14'50", мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший
тогда снег в виде белых облаков. Ветр был от NO умеренный, при большой зыби от
NW; по причине снега зрение наше не далеко простиралось; я привел в бейдевинд на
SO, и, пройдя сим направлением две мили, мы увидели, что сплошные льды
простираются от востока чрез юг на запад; путь наш вел прямо в сие льдяное поле,
усеянное буграми. Ртуть в барометре, спустясь от 29,5 до 29 дюймов, предвещала
еще худшую погоду; морозу было 0,5°. Мы поворотили на NWtW, в надежде, что сим
направлением не встретим льдов (В этот момент Беллинсгаузен находился в
расстоянии не более 20 миль от материка Антарктиды в районе так называемой Земли
принцессы Марты. В своем предварительном донесении из Порта-Жаксона
Беллинсгаузен писал, что 16 января он проник на юг до широты 69°25', в долготе
2°10' (западной). Пасмурная погода не дала Беллинсгаузену с уверенностью
утверждать, что он открыл Антарктиду). В продолжение последних суток видели
летающих снежных и синих бурных птиц и слышали крик пингвинов.
17 генваря. Пасмурность и снег не переставали во всю ночь. В 2 часа
следующего утра оба шлюпа поворотили на левый галс. В 6 часов мы увидели прямо
пред носом льдяной остров, от которого, однакоже, успели поворотить. Термометр
стоял на точке замерзания; в то же время ветр начал крепчать, что и принудило
нас взять по два рифа у марселей. В 8 часов шлюп "Восток", поворотив по ветру,
сблизился с шлюпом "Мирным". К полудню небо несколько прочистил ось от снежных
облаков и проглянуло солнце; мы успели сделать полуденное наблюдение, по
которому широта места нашего оказалась 68°51'51", южная, долгота 3°7'6"
западная; течение увлекло нас на NW 20°, тринадцать миль. Мы недолго
наслаждались сиянием солнца, которое в сих местах так редко бывает видимо: туман
и снег, непременные спутники мореплавателя в Южном Ледовитом океане, опять
настали.
В больших широтах, в коих мы простирали плавание, море прекраснейшего синего
цвета, что некоторым образом служит доказательством отдаленности берега.
Пингвинам, коих мы слышали крик, нет нужды в береге; они также покойно, и еще,
кажется, охотнее живут на плоских льдах, нежели другие птицы на берегу. Когда
пингвинов хватали на льдах, многие, бросавшиеся в воду, не дождавшись удаления
охотников, с помощью волн возвращались на прежнее свое место. Рассуждая по
сложению их тела и пребыванию в покое, заключить можно, что одно только
побуждение наполнить свой желудок гонит их с льда в воду; они весьма тучны.
Когда лейтенант Лесков на льдине крылом невода покрыл их множество, непопавшиеся
под сеть невода были покойны и нечувствительны к участи тех несчастных
пингвинов, которых в глазах их клали в мешки. Спертый воздух в сих мешках и
неосторожное обращение при ловле, перевозке и подъеме пингвинов на шлюпы и
тесное необыкновенное жилище в курятниках произвело в пингвинах тошноту, и они в
короткое время выкинули множество шримсов, маленьких морских раков, которые, как
видно, служат им пищею. При сем не излишне будет упомянуть, что мы в больших
южных широтах никаких рыб, кроме принадлежащих к породе китов, еще не встречали.
В 8 часов шлюп "Восток" спустился к "Мирному", и, сблизясь с ним, мы привели
к ветру на правый галс, дабы несколько удалиться от льдов и переждать пасмурную
погоду.
Ветр все еще продолжался от севера с снегом и изредка без снега. По всему
горизонту была мрачность. Со времени вступления нашего в большие южные широты мы
всегда имели такую же дурную погоду при северных ветрах, а, напротив, при южных
погода была сухая и ясная, горизонт чистый.
18 генваря, В полночь мы поворотили на левый галс. По термометру на открытом
воздухе было теплоты 0,2°, в палубе, где спала команда, до 9,5°. К полудню ветр
почти совсем утих, но продолжался от N. Погода прояснилась, а горизонт остался
мрачным; льдов не было видно; мы находились в широте 68°35'28" южной. Барометр
стоял на 29,13.
Пользуясь безветрием и ясным днем с утра, посредством телеграфа мы пригласили
к обеду с шлюпа "Мирного" лейтенанта Лазарева и всех от должности свободных
офицеров; они прибыли в час пополудни н не ранее 11 часов вечера возвратились на
"Мирный". Погода была ясная, штиль и маловетрие от севера. День сей
соответствовал 18 июля в северном полушарии; термометр стоял на полградуса выше
точки замерзания.
Лейтенант Лазарев между прочим донес мне, что 9-го числа генваря в половине
третьего часа утра, когда проходил в тесноте между полями льдов и мелкими
плавающими льдинами, шлюп набежал на довольно большую низменную льдину и
ударился так сильно, что все выбежали наверх. Последствием сего удара было, что
у форштевня под водою выломило греф около четырех футов длиною и в один фут
толщиною. Таковой удар, вероятно, устрашит и самых смелых. Вахтою тогда управлял
лейтенант Обернибесов; он находился на баке и оттуда командовал о действовании
рулем.
Мы проводили сей день в дружеской беседе, рассказывая об опасностях и
приключениях после последнего нашего свидания и совершенно забывая, что
находимся в стране, никем необитаемой, кроме китов, пингвинов и бурных птиц, в
стране, в которой почти беспрерывно господствуют густые туманы и часто
выпадающие снега.
19 генваря. Штиль прекратился в 3 часа утра и наступил от SOtO тихий ветр с
снегом; мы легли правым галсом в NO четверть; я имел намерение податься
несколько к востоку и тогда уже обратиться на юг, чтобы в новом месте войти в
большую широту. В 6 часов ветр от ONO сделался свежее; мы закрепили брамсели и
взяли у марселей по рифу. В половине девятого часа поворотили на левый галс и
поставили грот.
В полдень находились в широте 68°36'36", долготе 1°43'59", теплоты было 0,2°;
лотом на ста саженях не достали дна; снег продолжал выпадать при противном ветре
от О. Мы старались вылавировать по сему румбу короткими галсами и не встречали
льда. Сегодня в первый раз удалось нам застрелить полярную птицу, которая так
названа капитаном Куком. Она величиною с курицу, перья на спине, крыльях и на
верху головы бурого цвета, а к шее и на груди многим светлее; брюхо и хвост
белые; верхние перья хвоста с бурыми концами; наружный цвет всех правильных
перьев разделен пополам, т.е. низ каждого пера бурый, а верх белый; глаза темные
с черным зрачком, нос и ноги темные, на лапах перепонка грязнотемного цвета, к
ногам темнее. Сия птица во всем подобна бурным птицам, а потому я буду называть
оную полярною бурною птицею.
20 генваря. В половине пятого утра вылавировали к О, тридцать миль; видя
упорство противного ветра от сего румба и убедясь замечаниям капитана Кука, что
в больших южных широтах дуют всегда восточные ветры, я решился итти прямо на юг,
до совершенной невозможности простирать плавание далее, потом возвратиться в
средние широты; там уже при известных западных ветрах перейти более по долготе к
востоку и вновь обратиться в большие широты. Итак, я лег на S, погода была
пасмурная, и до 3 часов пополудни шел снег, а в 7 часов видели льдяной остров, в
окружности около трех четвертей мили, вышиною до семидесяти футов, стороны
отвесные; зыбь была от востока с ветром; сие служило доказательством, что по
направлению к востоку в близости от нас мало льда.
Около шлюпа летало несколько белых снежных, черных и полярных бурных птиц и
погодовестников; последних мы встречали во всех широтах от экватора до самых
льдов.
21 генваря. Мы продолжали путь на юг, при тихом ветре от SOtO и ясной погоде.
Киты пускали фонтаны; полярные и снежные бурные птицы, предвестницы близости
льда, летали около шлюпов; на юге становилось час от часу светлее. В 1 час
пополуночи увидели впереди льды, а в 2 часа уже находились между мелкими
плавающими льдинами; далее к югу представилось до пятидесяти льдяных
разнообразных громад, заключающихся в средине льдяного поля. Обозревая
пространство сего поля на восток, юг и запад, мы не могли видеть пределов оного;
конечно было продолжением того, которое видели в пасмурную погоду 16 генваря, но
по причине мрачности и снега хорошенько рассмотреть не могли.
В сем месте уже не было никакой возможности продолжать путь далее на юг. Мы
находились в широте южной 69°25', долготе 1°11' западной; воздух был сух, морозу
2°; лотом на ста саженях не достали дна. Поворотя на другой галс на NOtN, мы
крайне сожалели, что ветр не позволял итти вдоль льда или хотя по сей параллели
на восток, дабы в другом месте достигнуть большей широты.
Поутру в широте 69°00', долготе 0°48', оба шлюпа шли на NOtN.
Хотя в палубе, где жили офицеры и служители, ежедневно протапливали печки и
обтирали три раза в сутки потолок (на котором составлялись капли), сырое платье
по возможности просушивали наверху, однакож беспрерывные густые туманы, мокрый
снег и слякоть довели нас до того, что мы чувствовали совершенную необходимость
в хорошей погоде; сегодня при ясной и сухой погоде (которой не имели со времени
отбытия от Южных Сандвичевых островов) постели и прочее вынесли наверх для
просушки и проветривания. Людям на низ сходить не позволяли и старались палубы
по возможности просушить.
В полдень, когда горизонт очистился к западу, мы увидели один льдяный остров,
находились тогда в широте 68°54'1", долготе 0°9'58" западной, морозу было 0,3°.
Недолго наслаждались мы ясною погодою: в 6 часов небо покрылось облаками, а в
8 нашла пасмурность с снегом и градом; ветр от SO засвежел, что и принудило нас
взять у марселей по два рифа. В 10 часов шлюп "Восток" для ночи приближился к
шлюпу "Мирному".
22 генваря. В 10 часов утра я сделал сигнал шлюпу "Мирному" прибавить
парусов; от шедшего снега мы не могли произвести полуденного наблюдения. В 4
часа пополудни на шлюпе "Восток" убавили парусов, чтоб "Мирный" мог нас догнать.
По большой от SO зыби мы заключили, что вблизи по сему направлению нет льда.
Около шлюпов летало много полярных белых снежных бурных птиц и один дымчатый
альбатрос; в то же время видели одного кита.
23 генваря. Ночь была довольно светлая; морозу в полночь на открытом воздухе
3°; в палубе, где спали служители, 10,8° теплоты; в полдень мы находились в
широте 67°15'40", долготе 2°59'22" восточной; течение в последние двое суток
увлекло нас NW 12°, двадцать три мили; в 5 часов лотом на глубине 268 сажен дка
не достали. Маловетрие от востока и штили продолжались до 5 часов утра 25-го; мы
видели несколько полярных бурных птиц, альбатросов дымчатых и двух китов.
25 генваря. Горизонт был чист, льдов в виду не было; мы старались
вылавировать к востоку и подняться несколько севернее в надежде, что в средних
широтах скорее встретим западный ветр, при котором могли бы пройти несколько
градусов к востоку. Находясь в широте 65°12', долготе 3°12' восточной,
определили склонение компаса 15°57'30" западное; шлюпы держали тогда на NO.
Сего утра нам удалось взять лунные расстояния, по коим определена долгота в
полдень.
Лейтенантом Завадовским, также из сорока расстояний .. 2°28'10"
Штурманом Парядиным из двадцати расстояний ...... 2°27'50"
Средняя долгота по двум хронометрам №952 и №512 .. 2°42'47"
Широта в полдень по наблюдению определена ....... 65°58'19"
Термометр стоял выше замерзания 0,8°. В 1 час пополудни по приглашению
лейтенанта Лазарева я с некоторыми офицерами обедал на шлюпе "Мирный". Лейтенант
Лазарев показывал нам набитых медико-хирургом Галкиным пеструшек и полярных
бурных птиц, они были весьма хороши. В продолжение всего дня стояло маловетрие
из юго-восточной четверти, небо было ясное, и море тихо. Вскоре по возвращении
моем с офицерами на шлюп "Восток", в 11 часов вечера, ветр отошел к SSW, мы
взяли тогда курс О. В продолжение дня полярных белых птиц и снежных бурных
летало мало; мы видели двух китов.
26 генваря. Ночь была светлая, морозу один градус; мы шли при тихом западном
ветре и в полдень были в широте южной 65°51'15"; долгота определена:
Из девяносто лунных расстояний мною ........... 4°5'52"
Лейтенантом Завадовским из шестидесяти пяти расстояний .. 4°9'40"
Штурманом Парядиным из семидесяти пяти расстояний 4°6'29"
По двум хронометрам, средняя долгота ............ 4°27'19"
На "Мирном", из двухсот тридцати четырех расстояний ... 4°20'48"
По хронометру № 920 .................... 4°43'45"
Поутру видели впереди к востоку четыре больших льдяных острова, а как я уже
давно ожидал хорошей погоды, дабы запастись льдом, то сегодня и придержался к
одному из сих островов. Небо было ясно, ветр дул тихий и малая зыбь шла от SO.
что весьма редко случается в сей части отовсюду открытого океана; когда ветр не
совершенно тих, тогда к льдяным островам, по причине всегдашних бурунов,
которыми они смываемы, приставать невозможно.
Пользуясь благоприятною погодою, мы в 3 часа пополудни обошли льдяный остров
и с левой стороны под ветром оного в близком расстоянии легли в дрейф; я
приказал спустить катер и два яла и послал несколько человек, чтоб наколоть
льду. При сем нужно заметить, что почти около каждого льдяного острова под
ветром оного можно встретить плавающие льдины, отпавшие от льдяной громады;
таковой лед не всегда бывает хорош, ибо носимый долго в море, по малой своей
высоте омываем волнением, делается рыхл и наполняется морскою водою, несколько
солоноватою. Впрочем по нужде можно оную употреблять, сделав предварительно
следующее: набрав такового льда, подержать сутки в мешках, дабы вся морская
вода, в сии куски попавшаяся, могла вытечь. В Южном Ледовитом океане весьма
много высоких льдин, от которых можно откалывать чистый лед, то и нет надобности
прибегать к сему средству.
Льдина, с которой мы брали лед, имела с одной стороны в вышину до двухсот, с
другой до тридцати футов; вид плоский с наклоненною поверхностью, в длину около
ста двадцати пяти, а в ширину до шестидесяти сажен. Матрозы с трудом взобрались
на сию мерзлую громаду, и как откалывать лед от краев было неудобно и опасно, то
я приказал кончить paбoтy, возвратиться обратно на гребные суда и держаться на
веслах; между тем велел зарядить карронады, наполнил паруса, поворотил и,
подошед к углу высокой льдянон скалы, положил грот-марсель на стеньгу и велел
произвести стрельбу ядрами в самый угол. Силою выстрелов не только что отломили
несколько кусков льда, но потрясли в основании огромную сию льдину, так что
большие части с громом и треском ринулись в воду, произвели брызги,
поднимавшиеся до трети высоты острова, произвели на несколько времени не малую
зыбь. Все сие и притом нечаянное появление китов, которых мы пред сим не видали,
представило взору нашему необыкновенное величественное зрелище, каковое можно
видеть только в Южном Ледовитом океане. Когда льдяиый остров, после нескольких
колебаний, остановился, тогда верх низшей стороны его касался моря, т. е.
низменный бок острова сел в воду на тридцать футов, а другая сторона поднялась
вверх на столько же. Второй лейтенант шлюпа "Восток", Лесков, праздновал сего
дня свои имянины; начальник шлюпа "Мирного" Лазарев и несколько офицеров пробыли
у нас до вечера; по предложению лейтенанта Лазарева, мы стреляли из карронады
ядрами в плавающих китов; однакоже как по кратковременному пребыванию их сверх
воды, так равно и по роду сего орудия, которое для стреляния в цель не совсем
удобно, наши выстрелы были неудачны: ядра ложились то ближе, то далее, а киты
опускались на дно, показывая свои широкие и горизонтальные хвосты.
Промышленники, занимающиеся китовою ловлей, называют сей род китов спермацет и
узнают их единственно по выбрасываемым фонтанам, причисляя к сему роду только
тех, которые в минуту пускают фонтан два раза; другого отличительного признака
сей породы промышленники нам сказать не могли.
Мы немедленно послали катер и два яла нарубить льду от отпавших кусков. Для
успешнейшей работы употреблены все служители; лед подымали с обоих бортов,
рубили в мелкие куски в чане (нарочно для сего на юте поставленном) так, чтобы
можно было насыпать бочки сквозь втулки, не расширяя оных; гребные суда
беспрерывно подвозили лед, и, после каждой поездки, гребцы на каждом судне
переменялись, дабы таким образом облегчить сию тяжелую при холоде и мокроте
производимую работу. По окончании дела всем велено было переодеться в сухое
платье, а для подкрепления дано каждому по хорошему стакану горячего пунша.
С 3 часов пополудни до 10 часов вечера наполнили льдом сорок девять бочек
средней руки, все котлы и кадки и несколько мешков для первого употребления.
Все бочки, набитые льдом, расставлены были на юте, шканцах, шкафуте и баке,
но ни одной не спускали в трюм или на палубу, дабы не произвести в шлюпе
холодного и сырого воздуха, который происходит от растаяния льда. Наконец,
подняв гребные суда, мы легли на О и шли сим курсом до 3 часов следующего утра,
при небольшом дожде.
27, 28 генваря. В 9 часов с переменою ветра, который задул от севера, выпадал
мокрый снег; в 11 часов весь горизонт покрылся густою мрачностью; с 8 часов
пополудни дождь и мокрый снег продолжался до 5 часов следующего утра. С сего
времени ветр сделался совершенно противный; дабы скорее достигнуть
благополучного ветра и итти к востоку, ибо по мере отдаления от больших широт
западные ветры дуют свежее, мы поворотили к северу. В 7 часов ветр от востока
начал крепчать, принудил нас закрепить по два рифа у марселей, и вскоре развило
большое волнение.
При появлении солнца нам удалось определить широту нашего места 65°49'39",
долготу 9°42'27" восточную; склонение компаса найдено западное 19°58'.
Мокрый снег шел весь день; мы видели дымчатого альбатроса, пеструшку и
несколько полярных бурных птиц. К ночи взяли фок и грот на гитовы, и
приблизились к шлюпу "Мирному". В полночь было полградуса морозу.
29 генваря. 29-го в полночь крепкий ветр смягчился, и от SO шла большая зыбь.
В 4 часа утра мы прибавили парусов, но по причине большой противной зыби не
могли оных нести много; к полудню сделался штиль; после обеда ветр опять задул
из NO четверти, в 8 часов вечера скрепчал и принудил опять взять по два рифа у
марселей. Сего дня летали около нас пеструшки и черные морские птицы, величиною
с снежную бурную птицу; не подлетали близко к шлюпам, и потому не возможно было
их хорошенько рассмотреть.
С 9 часов выпадал густый снег, который мы беспрерывно принуждены выбрасывать
лопатами, и за сим снегом ничего не могли видеть вперед; я сделал пушечными
выстрелами сигнал шлюпу "Мирному", чтоб он поворотил к северу; шлюп "Восток"
поворотил туда же; мы были уверены в своей безопасности, ибо шли по тому
направлению, где прежде не встретили льдов.
30 генваря. Волнение было так велико, что принудило нас спустить брам-реи и
брам-стеньги; ветр ночью дул порывами со снегом, так что в 2 часа утра мы должны
были взять у марселей последние рифы, а крюйсель закрепить; качка была сильная;
ртуть в барометре опустилась до 28,25. С 10 часов утра ветр несколько утих. В
полдень было теплоты полградуса; весь день продолжались попеременно пасмурность,
дождь и снег. Морские птицы, как-то: альбатросы белые, дымчатые, большие и малые
голубые пеструшки и черные большие бурные птицы во множестве летали около
шлюпов; нам не удалось застрелить ни одной.
От волнения, разведенного действием крепкого восточного ветра и от шедшей от
NNW зыби, мы имели великую боковую и килевую качку; к полудню ветр отошел к югу;
мы легли к востоку.
В полдень в широте 64°26'33" южной, долготе 12°4'15" восточной, склонение
компаса найдено западное 22°39'; ходу было по шести миль в час. К 7 часам вечера
ветр еще отошел чрез юг к западу; тогда я велел держать румбом ближе к югу,
дабы, переменяя долготу, быть несколько в большей широте.
1 февраля. В продолжение сих суток солнце иногда показывалось и выпадал снег.
Птицы летали около нас те же. Дабы воспользоваться ветром, я сделал сигнал шлюпу
"Мирному" прибавить парусов; в вечеру приподнялось на короткое время из воды
морское животное, но скоро скрылось, и нам оного рассмотреть не удалось; льду
вовсе не видали.
Мы продолжали курс на OtS при том же, но слабом ветре и темной ночи; шлюпы
наши бросало с боку на бок, и с кормы на нос; причиною сему были две противные
зыби, шедшие от OSO и NWtW. С утра, отдав рифы у марселей, прибавили парусов; в
полдень находились в широте 64°30'9" южной, долготе 15°49'46" восточной.
Сегодня лейтенант Демидов застрелил большую черную птицу, величиною с
альбатроса малого рода; по признакам, птица сия рода бурных птиц. К вечеру ветр
задул из NO четверти; мы продолжали курс левым галсом в SO четверть; в сие
время, как и прежде случалось при NO ветрах, сделалась пасмурность. Льду, по
причине удаления нашего из большой широты, не видали, и полярные бурные птицы
нас оставили.
2 февраля. В полночь морозу было полградуса. Ветр задул совершенно противный.
Мы уже успели довольно переменить долготы к востоку, и потому я намерен был
вновь итти к югу и испытать, далеко ли нас допустят льды. Для сего продолжал
курс в бейдевинд левым галсом; к 7 часам утра ветр так усилился, что мы
принуждены закрепить брамсели и взять у марселей по два рифа, а к полудню взяли
и остальные рифы. Тогда развело великое волнение, пасмурность и выпадавший снег
становились так густы, что мы не могли видеть далее пятидесяти сажен, и
поворотили по ветру к северу. Сию предосторожность я принял, дабы не набежать на
льдину или на неизвестный берег. Снегу на шлюпы и паруса выпадало много, веревки
все обледенели. К 7 часам пополудни пасмурность и снег становились реже, тогда
мы вновь по ветру поворотили к югу. Скоро после сего небо очистилось, но
ненадолго, опять покрылось облаками; ночь была темная, термометр стоял на точке
замерзания.
3 февраля. Поутру, отдав по два рифа у марселей, мы продолжали итти к югу при
том же свежем восточном ветре с порывами и невзирая на беспрерывный и часто
весьма густый снег.
Поутру в широте 65°45' увидели опять полярных бурных птиц. В полдень
находились в широте 66°00'56" южной, долготе 17°35' восточной; склонение компаса
было 22°59' западное.
В 10 часов вечера пересекли в третий раз Южный полярный круг и убавили
парусов, чтобы дать возможность шлюпу "Мирному" догнать нас; он отстал далеко. В
сии сутки льда не видали. Полярные, голубые и черные бурные птицы и пеструшки
летали около шлюпов. В полночь было морозу четверть градуса.
4 февраля. Погода продолжалась пасмурная; ветр дул свежий с порывами, развел
великое волнение; небо покрылось густыми облаками; снег шел густый, так что
паруса, веревки и самые шлюпы оным были покрыты, и как временно снег шел мокрый
и превращался в лед, то паруса и снасти были покрыты льдом.
В полдень мы находились в широте по счислению 67°16' южной, долготе 17°0'45"
восточной; склонение компаса найдено 23°14' западное, при курсе к югу; морозу
было полградуса в самый полдень.
Сего дня видели морских птиц всех тех родов, которые нам попадались с
вступления нашего в Ледовитое море, кроме пингвинов, коих уже давно не видали,
вероятно потому, что давно не встречали льдов, служащих местом отдохновения для
пингвинов; два кита неподалеку от шлюпов пускали фонтаны.
5 февраля. Ночь была светла; вскоре после полуночи ветр несколько стих. В 2
часа мы прошли льдину, оставя оную вправе. В 3 часа утра отдали по рифу;
волнение было большое, шлюпы имели боковую и килевую качку. С 9 часов утра на
юге по горизонту показался яркий блеск, признак сплошного льда. К полудню
пасмурность и временно выпадавший сухой снег прекратились; небо осталось покрыто
облаками; морозу на открытом воздухе было два градуса.
Пред полднем усмотренный с салинга к югу лед чрез час виден был с баку
отдельными лъдяными островами. В исходе третьего часа мы уже входили в средину
льдов; тогда волнение приметно уменьшалось, и чем далее мы шли, тем лед
становился чаще и чаще, наконец в четверть четвертого часа пополудни увидели
множество больших, плоских, высоких льдяных островов, затертых плавающими
мелкими льдами, а местами один на другом лежащими. Льды к SSW притыкаются к льду
гористому, твердо стоящему; закраины оного были перпендикулярны и образовали
заливы, а поверхность возвышалась отлого к югу, на расстояние, пределов которого
мы не могли видеть с салинга. Между плавающим мелким льдом усмотрели несколько
китов, в разных местах пускающих фонтаны.
Видя льдяные острова, поверхностью и краями сходные с поверхностью и краями
большого вышеупомянутого льда, пред нами находящегося, мы заключили, что сии
льдяные громады и все подобные льды от собственной своей тяжести, или других
физических причин, отделились от матерого берега, ветрами отнесенные, плавают по
пространству Ледовитого Южного океана; прочие же островершинные льдяные острова
происходят от сих последних. Когда буря или другие причины отторгают от больших
островов некоторые части оных, то сии острова, потеряв равновесие, плавают
которым-либо краем или углом кверху или низом вверх; от сего составляются
разнообразные их виды; мелкие плавающие льдины произошли из глыб, отделившихся
от сих островов, и оттого под ветром каждого льдяного острова видно немало
плавающих обломков льда.
Около льдов мы застрелили несколько бурных птиц - полярную, снежную и
погодовестника; сию последнюю можно встретить во всех широтах. Мы видели одну
курицу Эгмонтской гавани, дымчатого альбатроса и множество голубых бурных птиц.
6 февраля. После полуночи небо покрылось облаками, ветр дул тихий SOtO, и от
SO шла небольшая зыбь. Морозу было два с половиной градуса.
В 4 часа утра мы находились близко к мелким плавающим льдам. Я решился между
оными сколько можно подойти к дальним льдяным горам, дабы их ближе рассмотреть.
Мы беспрестанно переменяли направление курса, располагая так, чтобы избегать
сильных ударов от льда. Плавающий лед похож на застаивающийся в заливах, т.е.
плоский, толщиной от дюйма до четырех футов и более. Вода вокруг густа и
подернута салом, которое, ветром сжимаемое, производит начало льда; когда зыбь
не доходила к сему месту, то при первом штиле поверхность воды превращается в
гладкий лед, а первый ветр от севера, разведя волнение, изломает оный в куски. В
6 часов утра плавающие льды становились так часты и крупны, что дальнейшее в сем
месте покушение к S было невозможно, а на полторы мили по сему направлению видны
были кучи льдов, одна на другую взгроможденных. Далее представлялись льдяные
горы, подобные вышеупомянутым, и, вероятно, составляют продолжение оных. Мы
тогда находились в широте южной 69°6'24", долготе 15°51'45" восточной; лотом на
глубине ста восьмидесяти сажен не достали дна; морозу было 4°; поворотили по
ветру и старались рулем править так, чтобы избегнуть ударов плавающего льда.
Дабы выйти из тесного места, легли к северу; однакож при входе, равно при
повороте и выходе из льда, не избегнули, чтоб плавающие малые льды не попали под
нос и не коснулись борта; но как шлюпы шли покойно, то от сего большого вреда не
последовало, кроме что сорвало несколько шляпок с медных обшивочных гвоздей в
носовой части и около бархоута. Шлюп "Мирный", находясь позади нас, также
поворотил обратно из льда. Когда лед стал реже, тогда мы привели шлюпы в
бейдевинд на правый галс на NOtO, при свежем брамсельном ветре.
В вечеру накануне, для опыта, могла ли морская соленая вода от бывшей тогда
стужи замерзнуть, я почерпнул оной в малый бак и повесил на штаг; с вечера было
морозу 2,8°, в полночь 2,6°, в 6 часов утра 4°, и вода замерзла. Когда лед сей
вынули из бака и дали несколько обтечь, то вода из оного вышла свежая. Нет
никакого сомнения, что лед, нами встреченный в широте 69°, составился и
увеличился на месте от падающего снега и от беспрестанной сырости, которые,
ложась на льды, примерзают и беспрерывным сим действием составляют громады
льдов.
Ежели теперь, в летнее время, в 69° широты, было морозу четыре градуса,
вероятно, что когда солнце надолго перестает согревать сии места, тогда при
больших морозах величина плавающих громад возрастает сугубо. Сегодня солнце и не
проглядывало, а потому, как и в прошедшие дни, мы не могли сделать наблюдения;
морозу а полдень было 2,5°.
После обеда, пригласив к себе лейтенанта Лазарева, я объявил, ему, что по
предлежащему нам дальнему плаванию к островам лорда Аукланда я намерен еще раз
итти к югу в долготе восточной 60° и потом для безопасности удалиться к северу,
дабы поспешить к Ауклиндским островам. Лейтенант Лазарев донес мне, что ежели
плавание наше будет еще продолжаться, то он останется без дров. С некоторого
времени сей недостаток оказывался и на шлюпе "Востоке", и для того я принял
надлежащие меры, чтобы не пришлось доставать дров из-под водяных или винных
бочек.
В 8 часов пополудни, проходя большой плоский льдяный остров, на близком
расстоянии, остановились в дрейфе; сделали десять выстрелов с ядрами в средину
острова, но не могли отколоть потребного количества льда для наполнения бочек, и
потому снялись с дрейфа и пошли прежним курсом. В вечеру лейтенант Лазарев и
бывшие с ним два офицера возвратились на шлюп "Мирный".
Вокруг шлюпов летало много разных бурных птиц и плавало множество китов,
пускающих фонтаны; вблизости к льдам китов было еще больше.
7 февраля. В полночь термометр стоял на 13/4° ниже
точки замерзания; льды, хотя были далеко от нас, однакоже отсвечивание от оных
видели мы подобно заре; изредка выпадал снег. В 6 часов угра, когда ветр зашел
от ONO, усмотря, что поворотом к SO можно выиграть несколько по долготе и там
вновь итти в большую широту, я лег на SO 27°. В 4 часа пополудни встретили опять
сплошные льды, из горизонтальных льдин составившиеся; в средине их затерто было
семь больших льдяных островов с плоскою поверхностью. С салинга не было видно
конца льдам к югу, что и принудило нас поворотить на другой галс к NO и вновь
итти к северу, дабы достигнуть западных ветров и, как в прошедшие плавания, итти
к востоку.
При повороте мы находились в широте 68°5' южной, долготе 16°37' восточной.
Морозу было 3°, ртуть в барометре стояла на 29,2. Ветр дул постоянный от
востока.
Сегодня, кроме снежных и полярных бурных птиц, летало над шлюпами несколько
птиц величиною с горлицу. Клюв и ноги у них красные, хвост длинный, раздвоенный,
как у ласточек, крылья держат они в коленцах загнутые и тем отличаются в полетах
от бурных птиц, летают очень высоко, кричат пронзительно и по большой части
вертелись над вымпелом. Дабы узнать, к какому роду принадлежат сии птицы, мы
желали застрелить хотя одну; послали матроза с ружьем на салинг, но, к
сожалению, стрелец наш не попал ни в одну. Мы встретили подобных птиц около
острова Южной Георгии; в течение дня видели одну курицу Эгмонтской гавани и
много китов, пускающих фонтаны. Вновь появившиеся птицы и курица эгмонтская
подают повод к заключению, нет ли где поблизости сих мест берега, ибо первых
нигде и никогда в открытом море мы не встречали.
В 8 часов вечера, по причине темноты, закрепили брамсели и взяли у марселей
по одному рифу. В полночь морозу было два с половиною градуса; над льдом видели
отсвечивание. Следующего утра, вновь прибавя парусов, продолжали курс на север,
склоняясь к востоку, сколько позволял ветр, тот же свежий. Все офицеры и
служители обрадовались появлению снова солнца, которого мы не видели семеро
суток; все вышли на шканцы и бак, дабы, так сказать, насладиться лучами
оживляющего светила.
8 февраля. В полдень находились в широте 67°25'05" южной, долготе 19°21'
восточной; склонение компаса из найденных среднее было 24°44' западное, при
курсе на NNO; морозу 1°.
В последние три дня страстной недели, следуя нашим русским обыкновениям, я
велел к обеду для служителей печь блины из муки, которую матрозы натолкли в
ступах из сорочинского пшена; в сии же три дня производили, сверх обыкновенной
порции, по стакану хорошего пунша и пива, сделанного из эссенции.
Я почитал обязанностью на обоих шлюпах по возможности исполнять все
относящееся до обрядов веры и до обычаев наших соотечественников: в каждый
праздник все одевались в праздничное платье; в торжественные дни, сверх
обыкновенной порции, производилась свежая свинина с кислою капустой, пунш или
грок н вино. Доставляя таким образом удовольствие, я отвращал уныние и скуку,
которые могли родиться в толь продолжительное время единообразия и опасности,
когда льды, беспрерывный снег, туманы и слякость были нашими спутниками. Кому
неизвестно, что веселое расположение духа н удовольствие подкрепляет здоровье;
напротив, скука и унылость рождают леность И неопрятность, а от сего происходит
цынготная болезнь.
Около полудня вновь появились пеструшки и голубые бурные птицы, дымчатые и
обыкновенные альбатросы; несколько китов пускали фонтаны. Нас посетили и провели
с нами весь день лейтенант Лазарев, мичманы Куприянов и Новосильской и
медико-хирург Галкин.
9 февраля. Ночи были весьма темны, шел великий снег, ветр усиливался, развел
большое волнение, так что к 2 часам пополудни 9-го числа мы принуждены взять все
рифы у марселей и опустить брам-реи. Видели много китов и пегих морских свиней,
которые стадами пересекали наш путь перед носом шлюпа.
Ртуть стояла на точке замерзания; от мокрого густого снега все веревки и
паруса обледенели; на рассвете 10-го ветр смягчился; мы поставили все паруса и
пошли к востоку.
10 февраля. По утру 10-го в широте 65°44' южной, долготе 23°18' восточной,
склонение компаса из найденных среднее было 29°55' западное.
В 4 часа пополудни мы видели больших нам еще неизвестных птиц, у которых
голова и спины темнобурые, крылья и брюхо белое, величиною несколько более
пеструшек.
Вечер был светлый, и потому, не убавляя парусов, я приказал продолжать курс к
востоку.
11 февраля. Шла зыбь; в сий день мы находились в широте 65°12'48" южной,
долготе 28°15' восточной; склонение компаса среднее из найденных 32°11'
западное; теплоты 2°.
До двух часов пополудни погода была прекрасная, а с сего времени ветр перешел
к WSW; желая воспользоваться таковою переменою, я сделал шлюпу "Мирному" сигнал
прибавить парусов. Около нас летали черные птицы величиною с голубя, которых мы
также встречали при льдах, проходя Южные Сандвичевы острова; одну из сих птиц
лейтенант Лазарев подстрелил; перья ее темнобурые, близки к черному, клюв и лапы
белые, по всем признакам принадлежит к роду бурных птиц; я буду называть их, как
до сего времени называл, малыми черными бурными птицами. Мы видели также тех
птиц, которых встретили накануне.
Полагал, что они живут на малых островах, от Доброй Надежды к югу лежащих; те
и другие редко приближаются на такое расстояние, чтоб можно было застрелить. Мы
еще видели малых голубых бурных птиц и двух альбатросов.
К вечеру ветр свежел и выпадал снег; у фор-марселя взяли последний риф, чтобы
не уйти от шлюпа "Мирного" и для безопасности во время ночи, которая была темна
и только временно прояснивало.
12 февраля. В полночь отдали марсели, ходу было шесть узлов. Шлюп "Мирный" не
ранее 4 часов утра нас догнал; тогда отдали у грот-марселя два, а у фор-марселя
и крюйселя по одному рифу. Шедшая зыбь производила килевую качку. В 7 часов
усмотрели на траверзе к югу льдяный остров, мимо которого вскоре прошли.
Имея благоприятствующий ветр для плавания к востоку и не встречая льдов, я
приказал опять держать на юго-восток, дабы достигнуть большей широты и долготы,
и на пути узнать в таком ли положении льды, в каком были во время плавания
капитана Кука, за сорок семь лет пред сим. В 1773 году, генваря 6/17, сей
великий мореплаватель в долготе 39°35' восточной находился в широте 67°15'
южной, где, встретя непроходимые льды, пошел обратно в меньшие широты, и не
простирал плавания далее к югу.
В продолжение дня мы шли по восьми миль в час, при свежем с порывами ветре от
SW и большом волнении; небо было покрыто снежными облаками, временно выпадали
снег и град; около нас летали голубые малые и большие бурные птицы стадами,
несколько дымчатых альбатросов и одна курица Эгмонтской гавани.
В 8 часов вечера, по причине крайне темной ночи, мы взяли все рифы у
марселей; я опасался встретить льды, так что невозможно бы было оных
рассмотреть. В половине двенадцатого часа сделал сигнал шлюпу "Мирному" при
весть в бейдевинд на правый галс, дабы до рассвета не итти вперед. Морозу было
3°.
13 февраля. В полночь увидели к SW на горизонте небольшой свет, на зарю
похожий и простирающийся почти на пять градусов; когда мы держали на юг, свет
сей возвышался. Я полагал, что происходит от большой льдины; однако ж, когда
начало рассветать, свет бледнел и при восхождении солнца на сем месте были белые
весьма густые облака, а льду, не видно. Подобного явления до сего времени мы не
встречали.
В половине третьего часа, при рассвете, оба шлюпа снялись с дрейфа и, прибавя
парусов, продолжали прежний курс на SO, при том же столь сильном ветре, волнении
от запада и выпадающем небольшом снеге, который к 7 часам утра прекратился. Мы
находились в широте 66°59' южной, долготе 37°38' восточной; склонение компаса
найдено 35°33' западное.
В полдень широта места нашего была 66°53'17" южная, долгота 38°12'20"
восточная. Хотя солнце часто показывалось из-за облаков, но морозу было в
полдень два, а в 6 часов пополудни три с половиной градуса. В двое суток
течением нас снесло на NO 26°, девятнадцать миль.
С полудня переменный тихий ветр от юга и юго-востока, с густым снегом,
продолжался до 9 часов вечера; тогда ветр вновь задул из SW четверти, на ночь
взял курс к О. Шлюп "Мирный" был в кильватере у "Востока".
В продолжение дня мы видели множество китов, пускающих фонтаны, дымчатых
альбатросов, полярных и малых черных бурных птиц, также несколько из тех птиц,
которых встретили 7-го числа. Птицы сии величиною с горлицу, имеют нос красный,
шилообразный, верх головы и шеи черный; от носика до глаз перья с просединами;
все другие светло-дымчатого цвета, только низ шеи и крыльев несколько побелее,
хвост весь белый, раздвоенный вилообразно; когда крылья сложены, тогда большие
перья продолжаются длиннее хвоста на полтора дюйма. Ноги короткие, с тремя
пальцами и острыми когтями, пальцы соединены перепонкою, как у всех водяных
птиц, сверх сего на каждой ноге сзади по шпоре. Когда летают, всегда кричат
наподобие куликов; имея длинные крылья, загнутые под тупыми углами, машут оными
отлично от всех прочих морских птиц, которые держат крылья, вытянутые почти в
прямую линию, и оными неприметно и плавно действуют. Птицы сии по всем признакам
принадлежат к роду так называемых морских ласточек (Sterna). Я уже выше сказал,
что подобных птиц никогда в открытом море в отдаленности от берегов не встречал.
Ежели бы они могли держаться около льдов, мы бы и прежде, и после их много
встретили, и потому я полагаю, что непременно по близости сего места должен быть
берег; самые же близкие и известные острова принца Эгмонта. Острова Пустые и
земля Квергелен находились от нас в 1200 милях к северу. По таковому расстоянию
невозможно предполагать, что птицы залетели с упомянутых берегов. Говоря о сем,
я должен также заметить, что чем более мы шли в большие широты к сплошным льдам,
тем более встречали китов, так что наконец умножающееся появление оных
предвещало нам близость льдов.
14 февраля. 14-го ночь была темная, к югу по горизонту большой блеск; морозу
4°. В сие время мы пересекли путь капитана Кука. Видимый яркий блеск к югу
служил достоверным доказательством, что и ныне множество льду в том месте,
откуда капитан Кук 6/17 генваря 1773 года возвратился в меньшие шпроты; он тогда
здесь встретил обширный сплошной лед, составившийся из плавающих, один на другой
накинутых кусков. Вероятно, что в продолжение протекшего почти полвека с сими
льдами последовали от непогод разные перемены: некоторые льды исчезли, а другие
вновь возросли; но по тем же самым причинам, по которым Кук встретил
непроходимые льды, место сие (от нас в тридцати милях к югу находившееся) и ныне
покрыто множеством льдов.
В четверть третьего часа начало рассветать, мы прибавили парусов; а когда
совсем рассвело, в виду нас к SO насчитали до десяти льдяных островов и много
плавающих небольших льдин.
По утру в широте 66°49'5" южной, долготе 41°26' восточной найдено склонение
компаса 40°13' западное. Капитан Кук на сем месте определил склонение 29°30'';
из сего видно, что оно в продолжение протекших сорока семи лет прибавилось на
10°43' к западу.
От полуночи до .9 часов утра имели маловетрие между S и О и штиль, после чего
настал тихий ветр между N и О; я взял курс на. SO 60°.
Пред полуднем, проходя близко небольшой льдины, мы остановились в дрейфе,
спустили два яла и послали за льдом. Находились тогда в широте 66°52'53" южной,
долготе 40°55'36" восточной.
Хотя по причине сильного буруна OtN и зыби затруднительно было колоть лед,
однако же когда оного нам привезли, я опять отправил ялы, но только что они
достигли льдины, ветр перешел к О, начал дуть шквалами и покрывал горизонт
туманом, а потому я сделал сигнал ялам возвратиться; они тотчас прибыли и
подняты на шлюп.
Когда с "Востока" суда отвалили, в то же время и с шлюпа "Мирного" два
гребных судна пристали к льдине и набрали льду; но как он был дряблый, то по
доставлении на шлюп оказался напитан морскою водою, и лейтенант Лазарев велел
выбросить за борт.
Ветр более и более усиливался с туманом и мокрым снегом. К 7 часам пополудни
мы принуждены взять остальные рифы у марселей, спустить брам-реп и брам-стеньги.
Морозу было два градуса. Весь такелаж, паруса и самые шлюпы обледенели, мы не
успевали очищать снег с бегучих веревок и с палубы. При таком сильном ветре,
густом тумане и снеге весьма опасно было находиться среди льдяных островов.
Мы шли на NW 20°, неся мало парусов, дабы к ночи выйти из видимой опасности.
Волнение было великое; темноту умножал туман и густый снег, от которых зрение
могло простираться на самое малое расстояние; на пути нашем были льдяные
острова. К великому счастию, в десятом часу вечера ветр уменьшился, но в
продолжение ночи выпадал такой густый и мокрый снег, что покрывал паруса и
такелаж, падая, ко всему примерзал, с трудом едва успевали от оного очищаться.
15 февраля. Переменный со всех сторон ветр, при пасмурной погоде, с мокрым
снегом, сделался противный, крепкий от востока. Шлюпы терпели ужасную, вредную
качку, ибо огромная зыбь шла от WSW, встречаясь и соединяясь с волнением,
разведенным от востока, возвышалась ужасным образом остроконечными вершинами, с
коих ветр срывал кипящую седую пену и носил оную по воздуху. Сие волнение вредно
судам, ибо бока от противных сил и неуступчивости с обеих сторон близки к
отвесному положению. Судно, восходя на таковую волну, с одной стороны встречает
великое количество воды, в то время, когда с другой тем же волнением изрыта
пропасть, в которую судно стремится упасть боком.
В продолжение сей неприятной ночи шлюпы взаимно не видали сожженных
фальшфейеров, не слыхали выстрелов из пушек.
До 3 часов ветр был переменный, морозу полтора градуса, ртуть в барометре
стояла на 28,80. Полагая, что шлюп "Мирный", как обыкновенно, отстал и находился
позади нас, я поворотил с полуночи чрез фордевинд, чтоб к рассвету соединиться.
Нам обоим разлука была бы затруднительна, ибо по предписаниям, которые даны от
меня лейтенанту Лазареву, надлежало искать друг друга три дня на том месте, где
разлука последовала, чрез что каждый из нас потерял бы три дня, находясь в
опасности между льдами при пасмурности, крепком ветре и беспрестанном снеге; к
общей радости, мы скоро увидели нашего сопутника, сблизились и пошли к северу.
Хотя здоровье офицеров и служителей было в самом лучшем состоянии и позволяло
продолжать покушение к югу, но как до Порта-Жэксона, ближайшей гавани, в которой
я мог запастись дровами, водою и прочими свежими съестными припасами, оставалось
еще по долготе 120° и по широте 31°, т.е. по кратчайшему пути надлежало итти
пять тысяч миль, при том же плавание наше от Рио-Жанейро продолжалось уже
тринадцатую неделю; погоды по наступающему позднему времени стояли бурные,
морозу в широте около 67° было 4°; по всем сим обстоятельствам я счел полезным
выйти из больших южных широт, где всегда встречал восточные противные ветры, и
обратиться к северу до той параллели, где встречу первый попутный ветр, и при
сем ветре итти к востоку до долготы 90° восточной и широты 61° южной. При
таковом расположении я имел в виду обозреть ту часть Ледовитого океана, в
которой никто еще не бывал. Капитан Кук представил сие будущим мореплавателям, а
сам направил путь в меньшие широты, для отыскания земли, в недавнем времени
обретенной французским капитаном Квергеленом (Мореплаватель Квергелен,
начальствуя судами "Фортуною" и "Толстым Брюхом" отправился от острова Маврикия
или Ильде-Франса в исходе 1771 года; генваря 31-го числа 1772 года увидел два
острова и назвал Фортуною, а на другой день еще остров, который по виду
наименовал Круглым;. тогда же усмотрел еще берег, который назвал землею
Квергелена, которую многие почитали мысом южной матерой земли.
Когда совершенно рассвело, тогда на горизонте не видно было льда, а шлюп
"Мирный" представился глазам нашим в обыкновенном зимнем виде, т.е. покрытый
снегом.
К полудню ветр несколько стих, у марселей отдали рифы; по причине пасмурности
не могли сделать наблюдения в полдень. В 4 часа пополудни увидели к OSO две
льдины в дальнем расстоянии.
16 февраля. Ночь была темная, морозу полградуса и штиль; жестокая качка от
двух зыбей продолжалась. От полуночи до утра выпало много снегу.
В полдень морозу было 2°. Широта места нашего оказалась 65°48'31" южная,
долгота 41°44'19" восточная. Склонение компаса 40°33' западное.
Ветр перешел к северу и дул тихо. Мы держали к О, впереди увидели большую
высокую льдину; подошед к оной в 5 часов, легли в дрейф, произвели из пушек
пальбу с ядрами в льдину, но за качкою худо попадали. Однакож по другую сторону
нашли несколько кусков льда, которые и привезли на шлюп, а между тем шлюп
"Мирный", далеко позади отставший, нас догнал.
Сей льдяный остров имел в вышину более ста пятидесяти футов. Когда мы близко
проходили, у нас все паруса обезветрились. Остров был в половину
перевернувшийся, ибо часть, которая находилась в воде, была сверх воды, как из
цвета льда видно; буруном обмытая часть была синевата; на больших выдавшихся под
водою льдяных мысах ходил бурун зеленоватого цвета.
Между тем как набирали лед, капитан-лейтенанту Завадовскому удалось
застрелить пингвина, который нырял около шлюпа; весом оказался в тринадцать
фунтов, принадлежал к породе малых или простых пингвинов, тех самых, которых
ловили со льдов. Мы давно уже не встречали сих птиц и не знали, чему отнести
появление пингвина: близости ли берега, или что попавшийся нам отстал далеко от
стада, а такого льда, на который им удобно взлезать, поблизости не было. В 10
часов вечера подняли гребные суда и легли к северу при ветре противном от ONO.
17 февраля, В полдень 17-го находились в широте 65°5'20" южной, долготе
41°21'34" восточной. Склонение компаса было 38°9' западное.
18 февраля. Почти в продолжение суток выпадал снег при пасмурности. Мы шли
прежним курсом к северу до 4 часов утра 18-го, тогда, дабы отдалиться от пути
капитана Кука, которым держались против воли по причине противного восточного
ветра, поворотили на SOtS, но сим курсом шли только до полудня; ветр сделался
весьма крепкий, почему для безопасности опять поворотили к северу. Вскоре
наступила буря с густою мрачностью и снегом; мы остались под штормовыми
стакселями. Развело великое волнение, ветр нес снег и брызги вод, которые,
упадая на паруса и снасти, тотчас замерзали, и веревки были покрыты льдом более
дюйма в толщину. Шлюп "Мирный" находился далеко на ветре, а к 5 часам пополудни
поднесло его близко. Лейтенант Лазарев, полагая, что мы были под ветром и за
густою мрачностью его не видим, выпалил из четырех пушек и сделал весьма хорошо,
ибо мы действительно худо его видели. Нам смотреть на ветр было затруднительно
по причине весьма резкого ветра, имея три четверти градуса мороза, при густом
снеге и при брызгах, которыми заслепляло глаза.
По сей причине я спустился в бакштаг и отошел на такое расстояние, чтоб быть
в безопасности на всю ночь. Шлюп "Мирный" скоро скрылся. Едва успели привести к
ветру, как закричали с бака: "Пред носом, несколько под ветром, льдяный остров";
я приказал положить руль на борт, но медленное действие руля увеличило ужас.
Погода при густом снеге была так бурна и пасмурна, что ежели бы и в самом деле
встретили льдину, то не прежде бы оную увидели, как на расстоянии 3/4
кабельтова. Пришед с офицерами на бак и с тщанием рассматривая во все стороны,
мы все ничего не видали, и потому заключили, что часовой, поставленный смотреть
вперед, видел токмо в густой мрачности пенящуюся вершину разрушающейся волны, а
как у людей боязливых глаза велики и неверны, то он и почел сию волну за льдяный
остров. Совершенно уверясь, что льда нет, или ежели и есть, то за пасмурностью
не виден, я приказал снова привести к ветру. Впрочем сей случай представил нам
живо всю опасность, какой мы подвергались: неведение о льдах, буря, море,
изрытое глубокими ямами, величайшие подымающиеся волны, густая мрачность и
таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила
ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно повторял: боже,
спаси. К ночи прибавили везде, где было нужно, часовых, и велели о малейшем
призраке доносить вахтенному.
19 февраля. В 8 часов утра, когда на короткое время пасмурность прекратилась,
к общей радости нигде льда не было видно. Шлюп "Мирный" находился от нас на NO
60° под зарифленными штормовыми стакселями. Тогда же мы приметили несколько
летающих полярных бурных птиц, которых еще не встречали к северу от Полярного
круга; вероятно сии птицы силою бури извлечены из места, природою для них
предназначенного.
20 февраля. При пасмурности и густом снеге буря свирепствовала и прекратилась
не прежде 4 часов утра 20-го числа; но мокрый снег продолжался.
В 5 часов мы поставили фок, а в 9 марсели, всеми рифами зарифленные. В 10
часов увидели опять шлюп "Мирный". В самый полдень на короткое время появилось
солнце. Широта нашего места оказалась 63'°20'44" южная, долгота 40°18'50"
восточная,
Сего утра мы приведены в недоумение, увидя в море, недалеко на ветре, две
дошечки, похожие на обшивку ялика. Как они были довольно новы, еще не обросли
мхом и ракушками, то мы заключили, что у шлюпа "Мирного" разбило волнением ялик,
или кто-нибудь из европейцев недавно потерпел кораблекрушение в сих широтах, ибо
от течения, равно и от волнения, не могли бы сии дощечки в такую большую широту
доплыть иначе, как обросшие мхом, ракушками и разными морскими слизями. При сем
явлении мы делали друг другу вопросы: неужели кто-нибудь, кроме наших двух
шлюпов, здесь еще простирает плавание? В вечеру все сие объяснилось: усмотрели,
что доски сии были оторваны от нашего шлюпа внизу у подветренной шкафутной
сетки.
Здесь читатель конечно заметит, что многие путешественники при встрече
каких-либо обстоятельств, более или менее важных, не зная точной оным причины,
делают часто неосновательные заключения, подобно как с нами случилось.
В продолжение минувшей бури мы весьма мало видели морских птиц; с шлюпа
"Мирного" усмотрели одного пингвина и кита, пускающего фонтаны.
21 февраля. Ночь была лунная, звезды блистали, морозу один градус; в 4 часа
утра рассвело; ветр постепенно затихал и отходил к SWtW; я взял курс прямо на
восток, в намерении итти сим направлением, доколе не встречу каких-либо
непреодолимых препятствий.
Мы находились в широте 62°44'47" южной, долготе 41°31'5" восточной; в сей
широте я надеялся воспользоваться благополучным ветром, ибо в средних южных
широтах господствуют западные ветры.
От долговременных беспрерывно сырых и холодных погод, снега, слякоти,
пасмурности и бурь сырость распространилась в шлюпе повсюду; хорошая погода была
для нас необходима. Чтобы предупредить дурные от таковых обстоятельств
последствия, я приказал развести в печках огонь для просушки в палубах, где жили
нижние чины, а офицерские каюты просушивали калеными ядрами. Во время сильной
бури употреблять сию меру для отвращения сырости было бы опасно.
Подняв брам-стеньги и брам-реи на места, отдали у марселей по одному рифу.
Парусов не могли более нести по причине продолжавшейся после бури великой зыби и
потому, что шлюп "Мирный" отставал.
В широте 62°50' южной, долготе 42°5' восточной, определили склонение компаса
39°2' западное.
В 10 часов вечера прошли вблизи льдяного острова, который усмотрели уже перед
носом шлюпа. Ежели бы ночь была не лунная, тогда который-нибудь из шлюпов не
избежал бы несчастного приключения. Шлюп "Мирный" был в стороне к северу.
В продолжение дня временно выпадал снег, и мы видели несколько китов,
дымчатых альбатросов, одну белую и много голубых и черных бурных птиц, также
пеструшек.
22 февраля. При свежем ветре от StW продолжали курс на восток. Ночью иногда
из-за облаков, в отраду нам, выглядывала луна; ходу было по семи узлов в час; в
ночную трубу беспрерывно смотрели с баку вперед, дабы не набежать на льдину.
Шлюп "Мирный" был в кильватере.
В продолжение суток временно находили порывы ветра, снежные тучи и шел
крупный град.
23 февраля. В полночь морозу было один градус. Мы шли при том же ветре, под
одними зарифленными марселями по семи миль в час. Я с нетерпением ожидал
рассвета, ибо желал воспользоваться благополучным ветром и скорее достигнуть
Новой Голландии, что было необходимо нужно для здоровья служителей.
К полудню солнце выглянуло из-за облаков; мы определили широту 62°27'58"
южную, долготу 52°26'41" восточную. Находясь в той же широте, но при долготе
53°12', нашли склонение компаса 44°4'5" западное.
В продолжение дня прошли мимо семи льдяных островов, около которых под ветром
грудами плавали льды, вероятно силою прошедшей бури отторгнутые от островов.
Шлюп "Мирный" днем от нас держался к северу в расстоянии четырех миль, а к
ночи, по обыкновению, входил в кильватер, дабы не разойтись.
24 февраля. В полночь морозу было 1°. Небо покрылось облаками, из коих
временно светила луна; ходу было не более четырех миль в час.
С 3 часов утра ветр от SW перешел к западу и засвежел, а в пятом часу задул
от севера. Горизонт покрылся пасмурностью и выпадал густый снег.
По причине темноты мы не могли видеть далеко и потому остались под одними
марселями, обезветрив крюйсель, чтоб иметь менее хода.
При рассвете, за пасмурностью и густым снегом, не видали шлюпа "Мирного", я
приказал каждые полчаса стрелять из пушки, последние выстрелы были с ядрами,
однакож на "Мирном" оных не слыхали. В 7 часов, когда на короткое время снег
прекратился, мы увидели своего сопутника впереди, он пробежал мимо нас, когда мы
для него убавляли парусов.
В 3 часа пополудни лейтенант Лазарев уведомил меня чрез телеграф, что видел в
полдень урила, который поднялся с воды и полетел к западу; мы тогда находились в
широте 82°32' южной, долготе 57°41'17" восточной, а в 10 часов вечера слышали
крик пингвина. То и другое может быть доказательством близости берега, особенно
первое; ибо урил, по тяжелому своему полету, не отлетает так далеко в море.
Ближайший, известный остров Квергелена находился от нас на восемьсот миль к
северу. Такие расстояние я почитаю слишком велико для перелета прибрежной птицы;
разве крепкими северными ветрами отнесенная от острова Квергелена блуждает по
морю.
В продолжение всего дня ветр дул свежий, при пасмурности и мокром густом
снеге. Мы имели ходу по восьми узлов в час. Хотя пределы нашего зрения, но
причине пасмурности и снега, весьма были стеснены, однакоже до полудня мы видели
и прошли мимо трех, а после полудня мимо четырех льдяных островов. Ежели бы
погода была ясная, вероятно, много бы оных увидели.
25 февраля. С тем же крепким ветром от NNW при пасмурности с мокрым снегом и
при полградусе мороза, мы шли ночью к востоку, имея крюйсель на стеньге для
уменьшения хода.
В 4 часа утра посредством фальшфейера оба шлюпа показали свои места. "Мирный"
держался в кильватере.
Лейтенант Лазарев в своих замечаниях говорит: "Хотя мы смотрели с величайшим
тщанием вперед, но итти в пасмурную ночь по восьми миль в час казалось мне не
совсем благоразумно". Я согласен с сим мнением лейтенанта Лазарева и не весьма
был равнодушен в продолжение таковых ночей, но помышлял не только о настоящем, а
располагал действия свои так, чтобы иметь желаемый успех в предприятиях наших и
не остаться во льдах во время наступающего равноденствия.
С утра прибавили парусов, чтоб воспользоваться благополучным ветром, но скоро
после полудня остались опять под одними марселями, закрепив все рифы, дабы шлюп
"Мирный" мог догнать нас. В 4 часа в правой стороне видели несколько льдяных
островов, В 9 часов вечера ветр зашел от NWtW, дул сильный с порывами, при
пасмурности, мокром снеге и дожде; по дурной погоде ничего не видали впереди
нас, что и побудило меня, поворотя, итти на другой галс, до следующего утра.
26 февраля. В 2 часа ночи крепкий ветр опять задул от W, с густым снегом и
мрачностию; черные тучи быстро неслись по воздуху. Мы поворотили на левый галс,
держались к ветру до рассвета и закрепили крюйсель.
В половине пятого часа спустились на О. В 6 и в 10 часов прошли мимо двух
льдяных островов; первый остался к югу на четыре мили, а последний в той же
стороне в трех милях.
К 8 часам небо начало очищаться от облаков; день сделался ясный и погода была
прекрасная, - мы могли поверить свое плавание. Хотя брать высоты было не очень
удобно по причине великой качки, однако же и сие сделали по возможности.
Вывесили для просушки служительское платье, койки, паруса, в чем давно настояла
нужда, ибо они беспрерывно были подвержены сырому воздуху.
В полдень находились по наблюдению в широте 62°47'46" южной, долготе
68°50'28" восточной. Склонение компаса в той же широте и долготе 68°43'
восточной оказалось 48°9' западное. Мы тогда прошли мимо льдины высотою в двести
футов, а в окружности близ трех миль.
Ветр с полудня стихая, постепенно заходил к О; в 8 часов вечера дул противный
ONO, и мы поворотили на ночь к северу, ибо по сему направлению полагал я
встретить меньше льда.
В продолжение частых крепких ветров и большого волнения румпель в гнезде
ослабел; чтобы по возможности исправить сие важное повреждение и руль укрепить,
я нес мало парусов. Румпель более осадили и снова навинтили, но все остался не
надежным. Около шлюпа летало несколько малых и больших черных бурных птиц,
пеструшек и серых альбатросов.
27 февраля. Крепкий ветр, пасмурность, снег и дождь продолжались. В 7 часов
мы прошли мимо льдяного острова.
Ветр к полудню затих. Волнение от прошедших ветров производило чрезвычайную
боковую и килевую качку. Пасмурность, мокрый снег и дождь, иногда с перемешкою
туман, не уменьшались.
Ненадежный наш румпель меня беспокоил; я вновь приказал исправить, но при
осмотре, когда стали вынимать, к удивлению нашему, половина конца от гнилости
осталась в руле, надлежало сколь можно скорее вставить запасный румпель. Нужные
железные вещи не все приходились к оному. Неблагонадежность румпеля, столько
нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера,
который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас
гибели. При сем не могу умолчать, что я в продолжение службы нередко был
свидетелем неприятных объяснений морских офицеров с корабельными мастерами об
отпускаемых на суда ненадежных вещах.
Сегодня издержали лед; при бывшей бурной погоде не могли запастись оным, хотя
часто встречали льдяные острова.
Кроме ежедневно встречаемых и часто упоминаемых птиц, летали вдали от шлюпов
птицы величиною с ворону, у которых брюхо белое, а верх весь черный. Мы их
несколько раз и прежде видели, но нам ни одной не удалось подстрелить. С шлюпа
"Мирного" видели двух пингвинов.
28 февраля. Во всю ночь продолжалась пасмурность и беспрерывно выпадал снег.
Плавание наше было беспокойно от встречаемых зыбей с разных сторон. Морозу имели
10.
От рассвета до полудня погода стояла переменная, временем ясная или шел
густый снег, который все от нас скрывал. Мы снег сей собирали и превращали в
воду для свиней и баранов.
В полдень находились в широте 62°41'14" южной, долготе 68°15'40" восточной.
Склонение компаса из найденного среднее 45°19' к западу.
С полудня при тихом восточном ветре мы достигли в меньшую широту. В вечеру
небо совершенно очистилось от облаков, и мы имели неописанное удовольствие
видеть созвездие Ориона и Южный крест, которые несколько месяцев были скрываемы
туманами, пасмурностью и снежными облаками. С обоих шлюпов видели трех
пингвинов, сверх сего с шлюпа "Мирного" нырков, точно таких, каких встретили
около острова Георгия; они служат доказательством близости берега. Из птиц
летали стадами пеструшки черные и несколько синих бурных птиц и дымчатых
альбатросов.
В 9 часов вечера к ночи взяли у марселей по рифу; небо вновь покрылось
облаками, и пошел небольшой снег.
29 февраля. В 4 часа утра ветр столько отошел к югу, что позволил нам опять
держать на восток. При рассвете увидели шлюп "Мирный" весьма далеко позади, для
чего убавили парусов. В 6 часов утра ртуть в термометре стояла на точке
замерзания.
В 11 часов шлюп "Мирный" все еще был от нас далеко; мы убавили парусов, но он
лег в дрейф, чтобы взять застреленную курицу Эгмонтской гавани, и я сделал при
пушечном выстреле сигнал сняться с дрейфа.
В полдень находились в широте 61°21'40" южной, при долготе 69°36'57"
восточной. Склонение компаса найдено 45°26' западное.
При умеренной стуже снег падал местами в стороне от нас; льду не было видно.
На ночь остались под рифлеными марселями, чтобы иметь менее ходу. Когда снежные
тучи прошли, мы могли видеть вперед на два кабельтова.
В продолжение сего дня показывались пингвины, альбатросы дымчатые и белые,
пеструшки и голубые бурные птицы. Сих последних есть еще род, многим больше,
величиною с ворону, крылья у них темные; к шлюпам близко не подлетали, и мы их
видели реже других птиц; полет их быстрее, и они красивее всех известных бурных
птиц.
Плаванию нашему, считая от выхода из Рио-Жанейро, прошло ровно сто дней. Мы
включили сей день в число праздников, который офицеры отличили тем, что
потчивали взаимно друг друга вареным на молоке шоколадом, приготовленным впрок
Гамбелем, а для служителей зарезана была свинья и сварены щи с кислой капустой,
со свининой, к сверх обыкновенного дано по стакану хорошего горячего пунша.
В сию ночь мы несли довольно парусов по причине тихого ветра, равно и потому,
что не встретили ни одного льдяного острова. Во время темноты ночной видели
светящуюся поверхность моря, чего в больших широтах не видали, потому что
светящиеся морские животные не переходят далее известного им предела. Вероятно,
есть степень холода, которой они сносить не могут, подобно всему, что имеет
жизненность на обитаемом нами шаре.
1 марта. В полночь оба шлюпа показали сожжением фальшфейеров свои места.
"Мирный" находился в кильватере, недалеко от нас. Ветр перешел к SSO, мы
продолжали плавание в бейдевинд правым галсом; ночь была темная.
В 2 часа по крепости ветра убавили парусов и взяли еще у марселей по рифу.
В продолжение суток ветр дул резкий, порывами, тучи наносили мелкий сухой
снег и град; морозу было в 6 часов утра 3°, в полдень 2°, а в 6 часов вечера
опять 3°.
Когда к вечеру по причине приближающейся ночи убрали фок, фока-галс не могли
выдернуть, оттого что обливаем беспрерывно брызгами, от большого холода замерз в
шкиве. Равно все веревки под бушпритом толсто обледенели; хотя лед сей
составился от соленых брызгов, но не был солен.
Мы видели великие стада черных бурных птиц, одного большого белого альбатроса
с черными крыльями и кита.
Около полудня во множестве небольшие белобокие морские свиньи перерезывали
беспрерывно путь наш перед носом шлюпа, плыли по крайней мере в полтора раза
скорее шлюпов, которые тогда имели ходу шесть с половиной и семь миль в час.
С 1 марта мы начали считать другую сотню дней нашего плавания.
Офицеры и служители были совершенно здоровы. В продолжение всего времени умер
на шлюпе "Мирном" один матроз нервною горячкой. Медико-хирург Галкин, сколько ни
старался подать ему всевозможную помощь, но от сильного действия сурового
климата все его усилия остались тщетны.
Паруса и бегучий такелаж на шлюпах от частой долговременной мокроты
обветшали, количество дров и воды приметно уменьшалось, особенно первых. Я
намерен был запастись водою, когда встретим льдяный острой, ежели только погода
позволит.
2 марта. Мы продолжали путь на восток, при резком свежем ветре от SSW. Погода
была сухая, морозу 2°; временно скоро набегающие облака по ветру наносили сухой,
мелкий снег и град; плавание было беспокойно от южной зыби и волнения, ветром
производимого.
Я старался ночью иметь ходу как можно менее; паруса заигрывали; но при всем
том мы шли до пяти узлов в час.
К крайнему моему сожалению, должен был взять все рифы у марселей и итти под
сими малыми парусами, дабы шлюп "Мирный" мог держаться за нами. Такое в ходе
шлюпов неравенство, при всем искусстве и попечительности лейтенанта Лазарева,
производило великое неудобство в столь важном предприятии; так сказать, почти на
всяком шагу препятствовало успешному плаванию вверенного мне шлюпа; я
неоднократно помышлял шлюп "Мирный" вовсе оставить, и конечно бы на сие решился,
ежели б данная мне инструкция не воспрещала нам разлучаться в больших южных
широтах.
В полдень мы находились в широте 60°45'44" южной, при долготе 76°51'31"
восточной.
В 2 часа пополудни увидели впереди льдяные острова, чрез час вошли между
оных; в горизонте было до десяти, можно полагать и больше, но за пасмурностью мы
недалеко видели. Чтоб обойти один из сих островов, мы должны были спуститься;
жестокий резкий ветр и великое волнение воспрепятствовали нам помышлять о
набрании льда.
Лейтенант Лазарев весь день держался от нас к северу в семи милях, а к ночи
вошел в кильватер. Мы продолжали до полуночи итти по восьми узлов, но по причине
темноты обезветрили грот-марсель, чтоб уменьшить ход.
Встретившиеся нам в продолжение дня льдяные острова подали причину к
заключению, что будем видеть оные часто. Приближение ночи, крепкий ветр, большое
волнение еще сильнее умножали опасность таковой встречи; ибо при крепком ветре и
волнении в ночное время при большом ходе шлюпа весьма трудно отличать льды от
кипящей на волнах пены; а притом самое внезапное приближение к льдяным островам
во время свежего ветра и мороза может затруднить управление судном. При каждой
неожиданной перемене движения шлюпов потребны были великие силы, ибо весь
бегучий такелаж, посредством которого всякое движение судна производится, от
мокроты и мороза затвердел так, что весьма трудно было веревки распрямить.
3 марта. Ртуть в Реомюровом термометре стояла ночью на двух с половиной
градусах ниже точки замерзания. Лишь только офицер, управляющий вахтою, успел
смениться, приметили по временам показывающееся мерцание света, причины коего мы
сначала не знали. Наконец, в исходе второго часа ночи, когда облака стали реже,
открылось взору нашему прекраснейшее и величественнейшее явление природы. На юге
представилось нам сначала два столба бело-синеватого цвета, подобно
фосфорическому огню, с скоростью ракет из-за облаков на горизонте исходящие;
каждый столб был шириною в три диаметра солнца; потом сие изумляющее нас явление
заняло пространство на горизонте около 120°, переходя зенит. Наконец, к
довершению явления, все небо объято было подобными столбами. Мы любовались и
удивлялись сему необыкновенному зрелищу. Свет был так велик и обширен, что от
непрозрачных предметов была тень подобно как во время дня, когда солнце закрыто
облаками; можно было без пруда читать самую мелкую печать.
Явление мало-помалу исчезло и, освещая во всю ночь горизонт, приносило нам
великую пользу, ибо уже за несколько дней пред сим в самую облачную ночь
становилось по временам светло, чему мы не знали причины, а при сем свете могли
смелее продолжать плавание.
Последнее такового рода явление показалось сначала небольшим бело-синеватым
шаром, из коего мгновенно распространялись по своду небесному того же цвета
полосы и некоторые простирались до противоположного горизонта; а иные, достигая
зенита, переходили оный; иногда на небесном своде представляли подобие пера, а
иногда все небо и даже горизонт на севере покрывались сим светом. При утренней
заре прекрасное южное сияние постепенно исчезало.
Ветр дул крепкий от SW, мы шли к востоку. На рассвете увидели впереди четыре
льдяных острова. Великое волнение с яростию разбивалось о ближайший к нам
остров. Брызги, поднимаясь, уносимы были ветром чрез остров, который видом
подобен был маяку.
До полудня мы прошли тринадцать льдяных островов и плавающих льдов. В полдень
по наблюдению находились в широте 60°49'11" южной, долготе 82°22'16" восточной.
Склонение компаса было западное 48°4', среднее из найденных.
От полудня до сумерек прошли мимо разных льдяных островов, которых число час
от часу умножалось. В вечеру набежал от запада сильный шквал; при ночной темноте
и великом снеге мы далее пяти шагов вперед не могли видеть, почему в 10 часов
вечера привели к ветру на север и остались до рассвета в сем положении.
4 марта. В продолжение всей ночи ветр дул довольно свежий с порывами при
чрезвычайно густом снеге, но как скоро перестал итти снег, открылось южное
сияние во всем величии и блеске, совершенно отличное от того, которое мы видели
3-го числа; весь небесный свод, исключая от горизонта на 12 или 15°, покрыт был
радужного цвета полосами, со скоростью молнии извилисто пробегающими от юга к
северу и переливающимися из цвета в цвет. Сие явление, превосходящее всякое
описание, приводя нас в величайшее изумление, спасло, может быть, от бедствия.
Когда после снежной тучи осветило море сиянием, мы увидели, что прошли подле
льдяного большого острова, оставя оный под ветром; почитали себя счастливыми,
что не задели за остров.
Впоследствии лейтенант Лазарев мне рассказывал, что некоторые матрозы его
шлюпа при сем внезапном явлении вскричали: горит небо! уже недалече! Я сему не
удивился, ибо думаю, что таковое внезапное зрелище изумило бы и самого
профессора, преподающего лекции по сей части, ежели ему не случалось прежде
видеть подобных явлений.
В четыре с половиной часа, лишь только рассвело, я спустился на SO 70°, и мы
увидели вблизи нас двенадцать больших льдяных островов. К 8 часам прекратились
порывы с густым снегом, но ветр продолжался тот же. Льдяные острова беспрерывно
умножались на пути нашем, и многие были огромной величины.
В 10 часов утра, когда по великому числу льдяных островов они становились
опасны, я лег на NO, и шлюпу "Мирному" чрез телеграф велел переменить курс влево
на четыре румба.
В сие время проходили льдину, которая имела вид древних башен.
Капитан-лейтенант Завадовский посредством секстана нашел, что высота сего
льдяного острова в 357 английских футов от поверхности моря. Художник Михайлов
нарисовал вид острова.
Лейтенант Лазарев в первое наше после сего свидание говорил мне, что когда
шлюп "Восток" проходил вблизи одного из островов и был в расстоянии от "Мирного"
около пяти миль, тогда казалось, что его рангоут вышиною в третью долю льдяной
громады. Из сего лейтенант Лазарев заключил, что остров возвышался на 408 футов.
Таковая высота сверх поверхности моря - средняя между спицами Петропавловскою
в С.-Петербурге и Св. Михаила в Гамбурге. Первая в 385 английских футов, а
последняя в 429. Льдина имела верх острый.
Шлюп "Мирный" по причине дальнего от нас расстояния не скоро исполнил по
сигналу, и для того сигнал повторен при двух пушечных выстрелах с ядрами.
В полдень мы находились в широте 60°29'35" южной, долготе 86°6'5" восточной.
Склонение компаса было западное 49°40' среднее из найденных.
С самого утра и до 5 часов пополудни мы шли между льдяными островами и
плавающими льдинами. Подле одного огромного острова, от которого волнением
отбило несколько кусков льда, мы легли в дрейф и спустили ялы, набрали льда до
десяти бочек, потом, подняв ялы, к ночи взяли у марселей по два рифа и направили
курс на NO 40°.
Во время дрейфа приехал к нам командир шлюпа "Мирного". Я объявил ему
намерение мое оставить большие широты, как по множеству встречаемого льда и
приближению равноденственного бурного времени, так и по темноте ночей и по
беспрестанным снегам; объявил, что вместо Аукландских островов, к которым
назначено мне дойти, пойду в Порт-Жаксон, где можно запастись всеми свежими
съестными припасами, коих нет на Аукландских островах, да и дров в Порт-Жаксоне
больше. Вследствие сего предположения я сказал лейтенанту Лазареву, что близ
пересечения пути капитана Кука шлюпы должны разлучиться. "Мирному" должно итти
по параллели на 21/2 или 3° южнее пути капитана Фюрно;
приближаясь к долготе 135° восточной, войти в широту 49° южную и продолжать
плавание к востоку по сей параллели, дабы осмотреть остров Компанейский,
означенный на Аросмитовой карте в широте 49°30' южной, долготе 143°4' восточной;
потом, обозрев пространство от сего острова до южной оконечности Вандименовой
земли, итти в Порт-Жаксон. Шлюпу "Востоку" назначил плавание севернее пути
капитана Кука, также на 21/2 или 3°, дабы оба шлюпа
перешли и обозрели пространство моря по долготе на 55°, по широте на 3°, которое
еще никем из известных, мореплавателей не было обозреваемо. Приблизившись к
острову Компанейскому, я намерен был осмотреть оный и потом уже итти в
Порт-Жаксон. Я присовокупил лейтенанту Лазареву, что когда наступит час
разлучения, о сем ему дам знать чрез телеграф. Ночью мы шли тем же курсом под
малыми парусами. Два раза набегали шквалы от SW, с таким густым снегом, что на
десять сажен ничего не возможно было видеть.
5 марта. В 3 часа утра мы вошли между множества льда, плавающего большими
кусками, но, к счастию нашему, в сие время южное сияние осветило море, так, что
мы могли все видеть и избрать путь, дабы миновать льды. Чрез час вышли на
свободное место.
При рассвете открылось до одиннадцати льдяных островов в разных направлениях
от шлюпа. Весь следующий день мы шли между льдяными островами. В полдень
находились в широте 59"00'31" южной, долготе 88°51'9" восточной. Склонение
компаса было среднее из найденных 48°2' западное; к вечеру льдяные острова
показывались реже. В продолжение дня проходило несколько туч с снегом, и, как по
наступающему равноденствию, я не надеялся иметь более благоприятного случая
нарубить льда, то выпадающий снег собирали в кадки и впоследствии времени поили
им свиней и баранов.
На шлюпе "Востоке" служащих было многим больше, нежели на "Мирном", а потому,
дабы по наступлении великого поста доставить им возможность исполнять
обязанности христиан, я взял священника с шлюпа "Мирного" до соединения нашего в
Новой Голландии. Оба шлюпа легли в дрейф, и священник к нам переехал.
По поднятии яла шлюпы пошли прежним курсом на N0 40°. Вскоре потом, через
телеграф, при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу "Мирному" итти в поведенный
путь, пожелал ему всех возможных успехов и назначил местом соединения
Порт-Жаксон. Лейтенант Лазарев отвечал двадцатью выстрелами, чрез телеграф также
пожелал нам успехов и лег на NO 79°; в 7 часов вечера ночная темнота скрыла от
нас сопутников наших, и мы на долгое время с ними разлучились.
С вечера мы остались под рифлеными марселями. При свежем ветре от SSW шли на
NO 70° по семи миль в час, встречая несколько льдяных островов. Густый снег
препятствовал нам различать предметы, и потому в предосторожность, от времени до
времени, я уменьшал ход, обезветривая паруса.
6 марта. В полночь морозу было 1,2°; южное сияние, некоторым образом
способствующее безопасности плавания нашего, продолжалось с 10 часов вечера до 3
часов утра.
Я сделал привычку при рассвете взглянуть за корму на шлюп "Мирный"; ныне,
вышед на шканцы, взглянул и, не видя своего сопутника, почувствовал, что мы
находились одни в центре горизонта; в виду имели льдяные острова, прибавляли
парусов, но не выходили из скучного одиночества.
Пеструшки, черные, голубые, бурные птицы и дымчатые альбатросы были
свидетелями нашего плавания.
Число льдяных островов уменьшалось. В продолжение дня при большом ходе
встретили оных не более десяти,
В 7 часов пополудни ветр задул от запада и шел небольшой снег; для ночи
убрали все лисели.
7 марта. С полуночи до 4 часов южное сияние способствовало нашему плаванию. С
рассветом поставили все лисели, ветр перешел к северу, с небольшою пасмурностью,
дождем и снегом. Ртуть в термометре стояла на точке замерзания. В 7 часов прошли
мимо льдину, оставя оную слева.
Я уже давно хотел запастись льдом, но до сего времени всегда встречал
препятствия: то крепкий или благополучный ветр, которого не желал упустить, то
большая зыбь не позволяла пристать и держаться с гребным судном около льдины.
Сегодня в начале десятого часа утра, подошед к льдяному острову весьма близко,
пятью выстрелами с ядрами мы отбили достаточно льда, легли в дрейф, спустили оба
яла и отправили оные за льдом.
Во время дрейфа успели измочалившийся от непогод штуртрос переменить новым.
В полдень находились в широте 58°21'48" южной, долготе 97°28'38" восточной;
склонение компаса было 42°51' западное.
Собрав лед, подняли гребные суда на боканцы, наполнили паруса и легли на NO
80°, при свежем ветре от NW. Ходу было около восьми миль в час. От полудни до
вечера видели вдали только два льдяных острова.
В 8 часов вечера спустили для ночи лисели; в 10 часов вечера прошли мимо
льдины; пасмурность очистилась; в 11 часов началось южное сияние, которое
простиралось от SW к NO.
8 марта. С 9 часов утра ветр начал крепчать от севера, что принудило нас,
закрепя брамсели, взять у марселей по рифу. В 2 часа пополудни спустили брам-реи
на росторы; с 3 часов покрылся горизонт мрачностию. В 5 часов у фор-марселя и
крюйселя взяли остальные рифы и у грот-марселя закрепили предпоследний риф и
спустили брам-стеньги на найтовы; в 9 часов взяли грот на гитовы; в 11 прошли
льдяной остров и увидели впереди еще несколько. Ветр все крепчал, что принудило
нас поворотить на другой галс.
Глава третья (часть III)
9 марта. В полночь ветр уже был так силен, что мы остались при зарифленном
грот-марселе и штормовых стакселях. В 2 часа грот-стаксель-фал лопнул, мы скоро
убрали и, переменив новым, подняли стаксель. В 5 часов вдруг порвало грот-марса
шкот, грот-стаксель и бизань-стаксель-шкоты; положение шлюпа нашего могут себе
представить только те, которые подобное испытали. Хотя марсель убрали скоро,
равно и стаксели спустили, однакоже они к употреблению уже были совершенно
негодны; устоял один фок-стаксель. Я приказал скорее спустить, дабы иметь хотя
один парус на всякий случай. Ветр ревел; волны поднимались до высоты
необыкновенной; море с воздухом как будто смешалось, треск частей шлюпа заглушал
все. Мы остались совершенно без парусов, на произвол свирепствующей бури; я
велел растянуть на бизань-вантах несколько матрозских коек, дабы удержать шлюп
ближе к ветру. Мы утешались только тем, что не встречали льдов в сию ужасную
бурю. Наконец, в 8 часов с баку закричали: льдины впереди; сие извещение
поразило всех ужасом, и я видел, что нас несло на одну из льдин; тотчас подняли
фок-стаксель и положили руль на ветр на борт; но как все сие не произвело
желаемого действия и льдина была уже весьма близко, то мы только смотрели, как
нас к оной приближало. Одну льдину пронесло под кормою, а другая находилась
прямо против средины борта, и мы ожидали удара, которому надлежало последовать;
по счастию, огромная волна, вышедшая из-под шлюпа, отодвинула льдину на
несколько сажен и пронесла у самого подветренного штульца. Льдина сия могла
проломить борт или отломить руслень и свалить мачты.
В 11 часов буря свирепствовала по-прежнему; вершиною одной из огромных волн
ударило в конец бушприта, так что разогнуло наветренные гаки, ватер-бакштаги и
крамбал-бакштаги. При сем случае я много обязан расторопности и деятельности
капитан-лейтенанта Завадовского, которому было поручено как можно скорее
наложить тали на место бакштагов; скорым сего исполнением мы могли удержать
бушприт и мачты.
В продолжение бури не видно было ни одной птицы, кроме дымчатого альбатроса,
который прятался от жестокости ветра в бороздах волн и, удерживаясь в оных с
распростертыми крыльями, перебирал ногами воду.
В 2 часа пополудни сила ветра несколько уменьшилась. В 3 часа мы видели
большой льдяной остров в трех милях от нас. Ветр с полудня склонился чрез север
к NW. Поставя фок-стаксель, мы поворотили и взяли курс NO 80°. В 6 часов вечера
уже могли нести фок и грот зарифленные; тогда видели льдяной остров на N и
несколько пеструшек; они все еще старались удерживаться на поверхности воды
между волнами. Приближающаяся ночь умножала опасность нашу, ибо мы испытали, что
плавание между льдяными островами во время шторма может быть бедственно,
особенно когда темнота ночи препятствует увидеть льды прежде самого близкого
расстояния; при сильном ветре иногда нет средства управлять судном по желанию;
может случиться, что не будет возможности ни пройти на ветр, ни спуститься, и
тогда гибель неизбежна.
10 марта. В полночь ветр все еще свирепствовал по-прежнему, сопровождаемый
дождем и снегом; каждый набегающий огромный вал подымал шлюп на свою вершину и
потом низвергал в пропасть; шлюп находился то в прямом положении, то на правом и
левом боку; весьма неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как
они трещали.
В исходе второго часа рассмотрели под ветром льдяной остров, выше которого
пройти не надеялись, и потому спустились под ветр. В 3 часа, проходя мимо сего
острова, встретили отделившиеся от оного куски плавающего льда; весьма счастливо
прошли между ими, не задев ни за один. Мы сначала обманулись, почитая сии куски
льда пеною, происходящею от волн. В 11 часов утра ветр перешел опять к NO, мы
поворотили вновь к NW, чтоб как можно менее податься к югу, опасаясь встретить
более льда. При повороте видели на SSW в трех милях, и на NO 60° в трех же
милях, два огромных льдяных острова; вскоре, по прочищении пасмурности, открылся
третий на NO в четырех милях.
К вечеру ветр начал стихать. В 7 часов пополудни спустились и обходили
льдяиой остров.
11 марта. В полночь было совершенное безветрие, дождь и снег. Прежнее
волнение производило чрезвычайно вредную качку и несло нас по своему
направлению. Сие положение не менее прочих опасно, ибо равно невозможно
управлять судном.
Поутру переменили изорванный грот-марсель новым и по причине чрезмерной качки
и мрачности поставили только марсели рифленые. Беспрерывный мокрый снег
затруднял все матрозские работы.
С полудня задул ветр от WNW; я опять взял курс к NNO, чтоб скорее выйти из
льдов; но чрезмерная зыбь, оставшаяся после бури, препятствовала нам
воспользоваться сим ветром; к вечеру опять задул крепкий от севера и принудил
нас итти к востоку. Мы тогда имели только грот-марсель зарифленный всеми рифами
и фок рифленый; морозу было два с половиной градуса.
12 марта. В 2 часа ночи увидели под ветром льдяной остров; с теми парусами,
которые мы имели, я не надеялся пройти на ветре оного, и потому обошел под
ветром. В 7 часов утра прошли еще одну льдину. В продолжение всей ночи и до
полудня выпадал небольшой снег, в полдень перестал; тогда небо очистилось, и
солнце выглянуло к отраде нашей.
По наблюдению в полдень мы находились в широте 58°39'57" южной, долготе
108°16'15" восточной; течением в продолжение шести суток нас снесло на юг
шестьдесят две мили.
Около полудня сила ветра несколько уменьшилась, а к вечеру задул ветр от NW;
по сей причине, поставя фор-марсель и грот, мы шли на NO.
13 марта. До полуночи луна светила по временам, выходя из-за облаков, а с
первого часа ночи благодетельное для нас южное сияние хотя временно, но весьма
хорошо освещало.
Сегодня мы также прошли мимо нескольких льдяных островов, один был вышиною в
250 футов; на краю его стоял льдяной столб наподобие обелиска. В 8 часов в
широте 57°33' прошли льдину; она имела вид сопки и была последняя, которую мы
встретили на пути к Порт-Жаксону.
14 марта. По крепости ветра на ночь убавили парусов, шлюп остался под одними
зарифленными марселями, ходу имел семь с половиной узлов. Ночь была темная,
временно мрачность, шел небольшой снег, и мы впереди ничего не видали. По сей
причине я держал грот-марсель на стеньге, чтоб иметь не более четырех узлов
хода. С утра прибавили парусов и шли весь день по восемь с половиной миль в час
на NO 77°.
С вечера по темноте, происходящей от пасмурности, облачной и дождливой
погоды, мы привели в бейдевинд и остались только под грот-марселем,
фок-стакселем и апселем; ветр дул крепкий, чрезвычайно большая зыбь произвела
великую качку. В 11 часов небо прояснилось и луна осветила горизонт, тогда
снялись с дрейфа. Ртуть в термометре стояла на 2,5° выше точки замерзания.
15 марта. С рассветом отдали у грот-марселя один риф и поставили фор-марсель
и крюйсель зарифленные. День был ясный, лучший, какового можно ожидать в Южном
океане.
В полдень находились в широте 56°41'40" южной, долготе 124°10'7" восточной.
Склонение компаса оказалось 21°6' западное. Течением нас увлекло в последние
трое суток на SO 62°, семьдесят семь миль. Сие произошло от большого волнения и
неверного определения склонения компаса, ибо склонение компаса невозможно
определить с точностию, когда он от великого волнения сильно качается. Высоту
солнца также нет возможности взять надлежащим образом, потому что когда шлюп
подымается и опускается на волнении, самый горизонт переменяется.
С полудня, дабы войти в меньшие широты, я взял курс на NO 40°, но сим румбом
мы шли только до 9 часов вечера, тогда сделался ветр противный, от NO.
В продолжение дня встретили голубых бурных птиц, пеструшек, одного белого
альбатроса, а около вечера видели курицу Эгмонтской гавани.
16 марта. Ночь темная, пасмурность и дождь. По термометру теплоты было 3°. В
3 часа утра ветр задул от NW. Ветр крепчал и к 8 часам утра выбил нас из
парусов, так что с нуждою могли нести один рифленый грот; в 3 часа пополудни и
сей парус убрали и остались под одним бизань-стакселем. Во время сей бури, в 10
часов вечера, ветр отходил к W и смягчался; мы поставили тогда штормовые
стакселя и фок, пошли к NO. Вскоре пасмурность начала прочищаться и луна
осветила горизонт.
17 марта. К утру ветр сделался тише; мы поставили все паруса; по причине
крепких ветров давно не имели к сему возможности, и паруса, быв мокрыми от
продолжавшихся девятидневных штормов, требовали просушки; вывесили для просушки
сырое служительское платье.
В полдень по наблюдению находились в широте 55°3'37" южной, долготе 129°7'51"
восточной. Склонение компаса было 8°45' западное
18 марта. В продолжение всего дня мы имели благополучный западный ветр; к
ночи на короткое время сделался несколько противный; в час опять отошел к
западу, и мы переменными румбами продолжали плавание к NO.
В полдень находились в широте 54°28'54"южной, долготе 131°9'52" восточной.
Течением увлечены были к востоку на семнадцать миль; прошли мимо травы,
плавающей на поверхности моря.
С полудня ветр задул от NO с пасмурностию и туманом. Желая скорее достигнуть
меньшей широты, я поворотил к NW.
19 марта. С полуночи ветр неожиданно перешел через О к SO и до утра дул
жестокий; шлюпу было весьма трудно итти против зыби. Выбило мартингал. С утра от
7 часов ветр сделался SW и обратился в шторм. Мы имели ходу по десяти узлов;
часто встречали морскую траву.
В полдень находились в широте 53°1'58" южной, долготе 133°9'42" восточной.
До 6 часов пополудни свирепствовал шторм, гнал перед собою отделявшиеся с
вершин волн брызги, которые наполняли воздух; солнечные лучи, проникая сквозь
облака и преломляясь в сих брызгах, представляли взору нашему на поверхности
моря множество малых радуг. Волнение было велико, шлюп имел боковую и килевую
качку. Из птиц провожали нас голубые передние черные бурные птицы, пеструшки,
дымчатые и белые альбатросы; к полуночи ветр несколько смягчился и перешел к W.
20 марта. Мы продолжали курс NO 50° при лунном свете, который показывался
сквозь облака. В 8 часов утра ветр задул от ONO с дождем, я поворотил к NW. Зыбь
от SW все еще продолжалась и производила большую боковую качку; с полудня ветр
перешел опять к NW и SW и, так сказать, едва двигал шлюп наш к NO; мы видели
несколько морской травы и девять пингвинов.
21 марта. С полуночи ветр при дожде усилился от юга так, что мы могли
продолжать путь на NO 56°, по семи и восьми миль в час. В 6 часов ветр был
весьма крепкий с сильными порывами; развело большое волнение, качка сделалась
ужасная. Мы несли грот-марсель и фок зарифленные.
Всем известно, что в продолжение долговременного плавания на судах от сильных
ветров, качки и прочего люди, лазя по снастям на верх, оттуда иногда падают и
ушибаются, а иногда и вовсе погибают в море. В продолжение всего путешествия с
нами случилось токмо одно следующее подобное несчастие.
21-го в 10 часов утра от большого волнения шлюп непомерно лег на бок, и его
так сильно толкнуло, что священник, беседуя в кают-компании, не удержался на
ногах. Штурман Парядин, желая ему помочь, по неловкости своей, вместе с ним
свалился и ударился головой о продольную переборку в кают-компании, прошиб
переборку и проломил себе голову. Священник был счастливее, ибо упал на штурмана
и, вставая, удивился, что видит его лежащего на полу. Лекарь Берг подал скорую
помощь, однако ж штурман Парядин не прежде прибытия нашего в Порт-Жаксон
совершенно выздоровел.
22 марта. В полдень 22-го мы находились в широте 49°44'37" южной, долготе
142°29'39" восточной.
Ветр дул тот же WSW свежий, погода с утра была пасмурная, временно шел дождь.
Мы не могли видеть далее шести миль. С полудня я взял курс NO, дабы приблизиться
к широте острова Компанейского, который в 49°30' южной широты; пройдя к NO
девять миль, я лег на NO 85°. Сим румбом шел по карте Аросмита чрез упомянутый
остров и, держась одним курсом до 5 часов вечера еще семнадцать миль, не заметил
берега. Я полагал также встретить шлюп "Мирный", которому надлежало итти сим же
местом, но острова не видел, а шлюпа не встретил. Ежели широта острова
Компанейского неверно определена, то в настоящую погоду легко можно пройти мимо,
и потому с 5 часов вечера к ночи, я взял курс к южной оконечности Вандименовой
земли на NO 18°. Остров Компанейский предоставляю сыскать тому, кто счастливее
меня в подобных поисках. При сем повороте найдено склонение компаса 6°53'
восточное. Тогда же видели двух куриц Эгмондской гавани.
Встречая беспрерывно морскую траву, нырков, несколько пингвинов и куриц
Эгмондской гавани, мы имели доказательство близости Вандименовой земли, и
вероятно были недалеко от нескольких небольших островов, которых однако же не
видали.
К вечеру в 11 часов, по причине сильных порывов, закрепили у марселей все
рифы.
23 марта. С полуночи ветр отошел к западу, дул сильно, с пасмурностию и
дождем; я взял курс на N1/2О. Мы шли по девяти с половиною
и десяти миль в час.
В полдень находились в широте 47°18'26" южной, долготе 144°45'53" восточной.
24 марта. При крепком ветре от WtS с порывами, дождем и большим волнением мы
продолжали курс на NtO. В 1 час ночи, в широте 45°40' южной, увидели блистание
молнии, чего во время бытности в больших южных широтах не видали. В 4 часа утра
набежал шквал, сопровождаемый дождем и снегом.
В полдень находились в широте 47°18'26" южной, долготе 144°45'53" восточной.
В начале третьего часа пополудни посланный для усмотрения берега на салинг
закричал: "виден берег"; "виден берег", - повторял вахтенный лейтенант; "виден
берег", - все повторяли, и на лице каждого изображалось удовольствие. Тогда
взяли курс параллельно южному берегу земли Вандимена, вскоре прошли на траверсе
высокий камень, находящийся на западной стороне мыса Бланка.
Ветр дул крепкий от SW с порывами, облака неслись во множестве, временно шел
дождь, большое разводило волнение, шлюп бросало всячески. Ртуть в термометре
показывала 7,5° теплоты; мы шли по десяти миль в час. В 7 часов убрали грот и
фок и легли на NO 50°.
25 марта. Ночь была весьма темная, временно шел дождь, пенящееся море
наполнено было светящимися искрами. С полуночи взяли курс NO 18° и закрепили
грот-марсель. В 7 часов утра ветр переменился, задул от запада; мы поставили
грот-марсель и крюйсель рифленые, посадили фок и грот.
В полдень находились в широте 42°4'40" южной, долготе 149°24'25" восточной.
Все чувствовали большую перемену; небо очистилось от облаков; ветр дул тихий с
Вандименовой земли; теплоты было 13°, барометр поднялся до 30 дюймов, чего в
большой южной широте никогда не случалось. Мы просушили все паруса, которые были
очень сыры и давно уже требовали просушки. Я приказал опять отворить все люки и
заняться приведением шлюпа в лучший порядок.
26 марта. Прошедший день и всю ночь имели благополучный ветр. В полдень 26-го
были в широте 39°2'19" южной, долготе 149°46'50" восточной.
27 марта. В 7 часов утра увидели к западу берег Новой Голландии; находились
тогда в широте 37°17' южной. Настало маловетрие.
В следующий день служители занимались мытьем и чищением, чтобы встретить
праздник пасхи. Приятная погода оживила всех, на лице каждого изображалась
радость. После столь долговременной мокроты от снега, дождей, изморозья, тумана
и прочего всего, с особенным удовольствием просушивали свои вещи.
В первый день праздника пасхи все оделись в летнее чистое праздничное платье,
по обыкновению соотечественников наших отслушали заутреню и все молитвы.
Служители разгавливались куличами. С утра тихий ветр от юга дал шлюпу покойное
положение. Мы шли в виду высоких гор Нового Южного Валлиса и уже мечтали
назавтра быть в Порт-Жаксоне, иметь разные удовольствия, но ветр стих, и потом
задул от севера противный.
29 марта. Мы лавировали в виду берега; все наслаждались прекрасною погодою,
шутили, играли и забавлялись, выносили наверх платье, книги, карты и прочее;
приуготовляли секстаны, вытирали стекла в зрительных трубах, дабы яснее видеть
приметное на берегу; одним словом, все находились в приятной деятельности, а,
напротив того, только три дня тому назад никто не выходил на верх без должности;
тогда термометр в самый полдень показывал не более восьми градусов теплоты. Все
болты внутри шлюпа от прежнего холода отпотели, их беспрерывно вытирали, и сие
продолжалось, доколе корпус шлюпа не приобрел теплоты, равной теплоте с
окружающим воздухом.
В полдень мы были в широте 35°57'42" южной, долготе 150°57'51" восточной;
тогда возвышенность на берегу Новой Голландии, называемая (Pigeon House) была от
нас на SW 87°30', а самый крайний берег, мыс Отвесный (Perpendicular) на NW
6°46'; сим определяется положение упомянутой возвышенности Pigeon House на 4'
южнее, а мыс Отвесный на 4'30" западнее, нежели по атласу Флиндерса. В сие время
крайний в виду нашем берег находился от нас в двадцати милях.
В 2 часа, подошед к берегу южнее залива Георгия (George Sand) на расстоянии
шести миль, поворотили. На низменном, против нас находящемся берегу, желтел
песок; далее виден был повсюду лес, а неподалеку от моря белый домик.
К 9 часам вечера, после непродолжительного штиля, ветр переменился, задул
тихий благополучный, и мы взяли курс на NtO. В половике восьмого часа прошли
мимо залива Ботанического, так названного капитаном Куком в первое его
путешествие. При самом входе в Порт-Жаксон выехал на лодке лоцман, которого мы
приняли для ввода шлюпа на якорное место. На первый наш вопрос о прибытии шлюпа
"Мирного", отвечал, что еще не приходил, а были два русских шлюпа - "Открытие" и
"Благонамеренный", которыми начальствовал капитан Васильев, и что уже недели с
три тому назад отправились в Камчатку. Я полагал, что как шлюпу "Мирному" путь
предстоял большею частию вне льдов и с меньшими опасностями, нежели наш, то и
надлежало бы ему прибыть прежде нас, и, не нашед его, заключил, что вероятно
лейтенант Лазарев в ночное время при бурных погодах приводил шлюп чаще к ветру
для предосторожности, дабы не пройти какой-либо еще неизвестный берег.
Зеленеющие берега Порт-Жаксонского залива, обросшие лесом, местами красивые
долины и желтеющий песок в малых заливах казались нам превосходными видами после
толь продолжительного, облачного, единообразного горизонта, на котором
разбросаны были льды, омываемые свирепыми волнами, и где голодные бурные птицы,
рассекая воздух, ищут себе пищи. В сей мрачной суровой стране, кажется, будто
сердце человеческое охладевает, чувства сближаются с окружающими предметами,
человек бывает пасмурен, задумчив, некоторым образом суров и ко всему
равнодушен, но, напротив, под чистым небом и благотворным влиянием все
оживляющего светила, взирая ни разнообразные красоты природы, наслаждается ее
дарами и чувствует всю их цену.
На половине пути от входа в залив с моря до города Сиднея встретил нас весьма
приязненно капитан порта Пайпер и предложил нам стать на якорь на рейде против
самого города. Мы воспользовались сим предложением и в 11 часов утра против
города Сиднея, на глубине шесть с половиной сажен, имея грунт ил с серым мелким
песком и малыми ракушками, бросили якорь, пробыв 131 день под парусами со
времени выхода из Рио-Жанейро. Вновь строящаяся крепость на мысе Бенелонге
находилась от нас на SO 14°, в трех кабельтовых. Сие якорное место тем более
было нам приятно, что все иностранные суда должны становиться в так называемой
Неутральной бухте, где стояли и французского флота капитаны Бодень и Фресине,
посланные правительством для произведения разных исследований и, буде можно,
обретений. Мы отвязали все паруса и спустили гребные суда.
Капитан порта Пайпер, отправляясь с шлюпа, предложил мне ехать с ним на берег
к губернатору генерал-майору Макварию; я с признательностью сие исполнил, когда
мы совершенно установились па якорь. За несколько дней до нашего прибытия в
Порт-Жаксон, у двух матрозов на ногах оказались синие пятна, несомненные
признаки цынготной болезни. Один был из татар пожилых лет, а другой русский,
молодой, превосходный матроз, но, к сожалению, слабых сил.
Штаб-лекарь Берх поил их отваром из сосновых шишек. Почитая сие средство
недостаточным, я приказал тереть ноги их лимонным соком и давать им выпить по
полурюмке того же сока; сим средством, которое при отправлении нашем советовал
мне вице-адмирал Грейг, только что могли удерживать болезнь в одной степени. Мы
старались употреблять все средства противу сей злой заразы, но долговременное
130-дневное плавание в холодном, сыром и бурном климате превозмогает все усилия.
Я почитаю себя счастливым, что на пути не лишился ни одного человека.
От мокроты и холода свиньи и бараны также заразились цынготною болезнью, и
несколько из оных умерло в продолжение нашего плавания; у них посинели и
распухли ноги и десны, так что бараны по прибытии в Порт-Жаксон не могли хорошо
есть свежую траву от боли и слабости в распухших деснах.
Поставляю обязанностью отдать справедливость всем офицерам, что они
споспешествовали благополучному совершению плавания нашего деятельностию и
точностию в исполнении своих должностей, без чего не могли бы мы достигнуть толь
успешного окончания трудной и долговременной нашей кампании. Я особенно
признателен капитан-лейтенанту Завадовскому, который, занимая
капитан-лейтенантскую должность по шлюпу, разделял свою опытность и службу со
мною. Без помощи его я должен бы переносить всю тягость сего многотрудного
похода, или иногда принужден бы, для облегчения моего, делать сигналы лейтенанту
Лазареву итти форзелем, чего я в продолжение всего путешествия избегал, для
того, что шлюп его ходил дурно, не мог бы много нести парусов, и мы бы медленно
шли вперед; когда же шлюп "Мирный" шел в кильватере в надлежащем расстоянии,
тогда действовал по моим сигналам с желаемым успехом.
Мы нашли в Порт-Жаксоне 40-пушечный английский транспорт "Коромандель", под
начальством штурмана королевской службы Доуни; он привез ссылочных из Англии. На
возвратном пути в Европу назначено ему зайти в Новую Зеландию за лесом в залив
Островов (Bay of Islands); другой такой же транспорт "Дромедери" не задолго пред
нами отправился туда же.
Они имели повеление взять в Новой Зеландии леса, годные на стеньги
74-пушечных военных кораблей. Тендер "Мермейд", под начальством лейтенанта
Кинга, который описывал северную часть Новой Голландии, в скором времени
отправляется для окончания описи; кроме сих судов мы нашли двенадцать купеческих
судов, большею частию из Индии и Кантона, откуда лавки в Порт-Жаксоне
наполнились произведениями Китая и Индии.
Около полудня на европейской неопрятной лодке с северного берега прибыло к
нам семейство природных жителей; они несколько изъяснялись исковерканным
английским языком, кланялись по-европейски очень низко, кривляя лица, чтобы
изъявить радость. Один из них имел на себе худые брюки английского матроза, на
лбу повязку из шнурков, выкрашенных красною землею, на шее медную бляху,
наподобие четверти луны, с надписью: Bongaree Chief of the Broken Bay - Tribe
1815.
Сия бляха висела на медной крепкой цепочке; по надписи мы узнали, кто был наш
гость, а он прибавил, что провожал капитана Флиндерса и лейтенанта Кинга в их
путешествиях около берегов Новой Голландии. Бонгаре представил нам свою жену
Матору, которая была полузакрыта байковым английским одеялом, а голова ее
украшена зубами животного кангору. Дочь ее полубелая, довольно приятного лица и
стана, кажется, что происходит от европейца, а сын черный, похож на отца; все
были нагие. Бонгаре говорил, указывая на своих товарищей: "это мой народ";
потом, показывая на весь северный берег, сказал: "это мой берег". Я приказал
дать им по стакану гроку, сухарей и масла, сколько съедят. Видя такую щедрость,
они просили табаку, старого платья, гиней и всего, что им попадалось на глаза. Я
велел дать им несколько бразильского витого табаку, и сказал, что платья и гинеи
получат, когда привезут рыбы, живых птиц, кангору и других животных. Ответ их
был; "о, есть, есть!". Со шлюпа они поехали полупьяные, с ужасным криком; Матора
называла себя королевою, поступала с большею неблагопристойностию, нежели все
прочие посетители. Я немедленно поехал на берег, взяв с собой лейтенанта
Демидова для перевода. Мы пристали прямо к дому капитана над портом Пайпера и с
ним пошли к губернатору генерал-майору Макварию, которого застали в саду
небольшого сельского домика. Он принял меня весьма благоприязненно, тотчас
позволил нам устроить обсерваторию на северной стороне залива, против нашего
якорного места, и дал приказание в Адмиралтействе исполнять все наши требования.
На шлюпе не было никаких значительных повреждений, которых бы мы не могли
исправить своими мастеровыми; я поблагодарил губернатора за его добрые
намерения, и только просил позволения рубить нужный для нас лес на северной
стороне Порт-Жаксонского залива.
31 марта. На другой день прибытия нашего я отправил палатки на мыс, где
назначено место для обсерватории и астрономом Симоновым избрано для установления
пасажного инструмента. Инструмент сей по неопытности в Рио-Жанейро установлен
дурно, и потому был там без употребления; ныне же для надлежащего установления
избрали чугунную небольшую печку без трубы, утвердили на камне, наполнили
песком, а отверстие, в которое вставляют трубу, залили свинцом, толщиною в два с
половиной дюйма. На сем твердом основании астроном Симонов поставил пасажный
инструмент и во время пребывания нашего в Порт-Жаксоне ежедневно был инструмент
употребляем для наблюдения днем истинного полдня, а ночью прохождения через
меридиан звездного полушария. Ночными наблюдениями занимался астровом Симонов,
тем более, что, после произведенных астрономом де Лакалем на мысе Доброй
Надежды, таковых наблюдений никто в южном полушарии не делал. Ученые разберут и
оценят похвальное астронома Симонова предприятие и труд на пользу астрономии. В
помощники к себе избрал он двух подштурманов и артиллерии унтер-офицера, которым
поручил замечать время по хронометрам.
Для караула и нарезывания веников для шлюпа отряжены те два матроза, у
которых оказались признаки цынготной болезни, кузнеца с походною кузницею также
свезли на берег.
Поблизости палатки, где производили наблюдения, поставлены еще две: одна для
караульных, которые в ночное время были с заряженными ружьями на случай
нападения диких и покушения ссылочных что либо украсть, а другая для бани. В сей
последней из чугунного баласта была устроена печь с жерлом и местом, откуда
выходил дым. Когда топили баню, открывали палатку и множеством дров печь
накаливали, воду разогревали в сих печах и еще в особом месте, посредством
каленых ядр. Приуготовляя все, закрывали палатку и из брандспойтов непрестанно
обливали оную водою, чтобы пар, произведенный накаливанием воды на раскаленный
баласт, не выходил сквозь парусину. Многие из офицеров и служителей предпочитали
сию баню настоящим, приводя в доказательство, что в парусных банях воздух легче,
нежели в деревянных или каменных.
1 апреля. По устроении бани, 1 апреля, служители в два дня перемыли свое
белье, наволочки с постелей и подушек и все перебывали в бане. Людям, привыкшим
с малолетства мыться и париться раз в неделю, сие сделалось необходимым, но под
парусами невозможно. Однакож в последнее плавание в больших южных широтах, в
каждые две недели один раз, приводя воду льдяную в теплоту летней, т.е. в 12 или
13° теплоты по разделению Реомюра, я велел в палубе всем мыться, и могу сказать,
что чистота тела немало способствовала поддержанию здоровья служителей в нашем
долговременном путешествии.
В 1 час пополудни губернатор и вице-губернатор, начальствующий полком
подполковник Эрскин, к нам приехали; мы их встретили и провожали с почестью,
положенною по морскому уставу.
Пустые бочки для починки, чтобы сколько возможно облегчить шлюп, отправили к
палаткам; нам необходимо было нужно шлюп приподнять из воды, чтобы исправить
медные листы, оторванные небольшими ударами о льдины, и чтобы вместо вырванных
медных гвоздей в медной обшивке вколотить другие.
В воскресенье погода была прекраснейшая, служители не занимались работой по
шлюпу; я разделил их на две части: половину свезли на берег до обеда, а по
возвращении их другую после обеда для прогулки по лесу около палаток, или, так
сказать, в нашем Адмиралтействе. Прогулку в лесу предпочитал я гулянию в городе
потому, что служители не были подвержены разным искушениям, для здоровья их
вредным.
5 апреля. С утра в понедельник отправили Тимермана с плотниками отыскать и
вырубить лес, нужный для исправлений шлюпа, и пятнадцать человек матрозов с
квартирмейстером для рубки дров в запас к походу. Шлюп начали исправлять и
перевязывать такелаж, который в больших южных широтах от холода и сырости был
чрезмерно туг, а в Порт-Жаксоне в теплоте отошел и ослаб так, что принуждены
были все стороны и весь клетинг вновь переделать,
7 апреля. По приглашению губернатора в 8 часов утра я приехал к нему со всеми
офицерами. После завтрака он предложил нам осмотреть нововыстроенный маяк. Мы
двое, капитан-лейтенант Завадовский и я, поехали с губернатором в карете, а все
офицеры и адъютант губернатора отправились на катере морем. Дорога к маяку очень
хороша; проложена по высокому каменистому месту в параллели Порт-Жаксонскому
заливу, который почти во все время был у нас в виду, вместе со всеми его
изгибами, а вправе залив Ботанибай и несколько хижин на берегу оного. Мы
приблизились к маяку, я был обрадован, увидя шлюп "Мирный", лавирующий в заливе.
От города Сиднея обыкновенною рысью в пятьдесят минут достигли маяка. Он
построен близ входа в залив, на южной стороне, на высоком крутом берегу. От
поверхности моря до вершины 427 футов английских; самый же маяк вышиною
семьдесят футов. По сторонам сделаны пристройки, в коих живут начальники и
работники и хранятся материалы. В фонаре реверберов девять, освещены лампами,
которые по три приделаны к углам треугольной вертящейся пирамиды. Пирамида сия
совершает свой оборот в шесть минут один раз, а каждые три ревербера показывают
свет свой в море через две минуты.
Вертящийся маяк предпочтен здесь неподвижному для того, чтобы суда, идущие
ночью с моря, не ошиблись, приняв за маяк непостоянные ночлеги природных
жителей, которые без огня никогда не бывают и повсюду оный разводят. Осмотрев
маяк, мы поехали обратно; капитан-лейтенант Завадовский сел в катер, чтобы
возвратиться морем.
Около полудня ветр, противный шлюпу "Мирному", переменился, задул с моря
благополучный, и вскоре "Мирный" положил якорь подле шлюпа "Востока". Свидание
офицеров обоих шлюпов произвело неизъяснимую радость.
Весьма тихие ветры по восточную сторону Новой Голландии продержали в море
лейтенанта Лазарева семью днями долее нас. Все на его шлюпе были здоровы,
исключая одного матроза, который имел признаки цынготной болезни; он из
прилежных к работе, но ушибся, по сей причине не имел довольно движения и
заразился цынгою.
Шлюп "Мирный" по разлучении с нами шел назначенным ему путем и так же, как
мы, прошел тем местом, на котором по карте Аросмита находится остров
Компанейский, будто бы обретенный испанцами; но сего острова и никакого нового
берега на сем пути не видал. Лейтенант Лазарев представил мне следующее
донесение о своем плавании.
"4 марта. Марта 4-го пополудни, когда мы легли в дрейф близ льдяного острова
для наполнения льдом порожних водяных бочек, я воспользовался сим случаем, ездил
на шлюп "Восток" и узнал, что вы решились по наступающему позднему времени
оставить дальнейшие покушения к зюйду, и следовать прямо в Порт-Жаксон. Дабы
пространство между путями капитана Кука и Фюрно, которое не менее 65 градусов по
долготе и 8 градусов по широте, не оставить неисследованным, вы предписали мне
итти параллельно линии курсов капитана Фюрно, в расстоянии от оной на 21/2
или 3 градуса, и потом, войдя в параллель 49°36' под меридианом 138° восточной
долготы, или как я найду более способным, продолжать курс к осту для обозрения
означенного на аросмитовой карте острова под названием R. Companys Island,
который будто бы обретен испанским судном, "Рафаэлем". После чего мне надлежало
следовать к южному мысу земли Вандимена и, наконец, поспешать в Порт-Жаксон,
названный местом нашего соединения.
По возвращении моем на шлюп увидел я, что привезенный лед был дряблый и до
того напитанный соленою водою, что чрез четыре с половиною часа, на которое
оставили оный на палубе, в том предположении, что когда вытечет излишняя морская
вода, лед будет годен, сего не последовало: соленый вкус не истребился. Нет
сомнения, что ежели б оставить лед на палубе во всю ночь, мы бы получили из
оного свежую воду, но ни погода, ни обстоятельства сделать того не позволили,
ибо все шканцы были завалены. И так мы принуждены были выбросить столько льду,
что наполнили бы оным 20 бочек средней руки. Я сожалею о сем, не потому, однако,
чтоб мы в пресной воде нуждались, ибо при умеренном употреблении довольно бы нам
было еще месяца на три, невзирая, что на шлюпе все пили сколько хотели; поутру
все служители пили чай, а после ужина, со времени прибытия нашего в большие
широты, давали им слабый пунш; я сожалел о негодности льда потому, что самая
работа в набирании оного сопряжена всегда с немалым затруднением и употребляемые
к сему делу матрозы, перемокнув в холодной воде, нередко подвергались простудам.
Добываемая из льда вода полезна на судах, для того что сохранение здоровья
служителей много зависит от опрятности тела и чистоты их белья, а сею водою они
мылись и мыли белье. Обстоятельство сие послужит примером на будущее время, что
не всякий лед, в море взятый, может быть в скорости годен к употреблению, но
именно только тот, который крепок и еще недавно от больших льдин отломился.
Ночью мы видели южное сияние в полном блеске. Сие чрезвычайное явление для
мореплавателей, окруженных льдами, можно почитать спасительным, ибо
распространяет такой свет, что льдяные громады видны за пять и за шесть миль, и
несколько раз случалось, что по сему свету мы определяли безопаснейший курс.
Мы шли около пяти узлов под одними марселями, и лишь только небо осветилось
блестящею полосой, усмотрели около двадцати небольших льдин впереди нас и по
сторонам, так что привести к ветру и взять выше их было уже невозможно, а потому
при свете от южного сияния продолжали курс между льдами совершенно как днем, но
получили несколько толчков. Шлюп "Восток" в сие время находился в расстоянии
около двух миль от нас на левом траверзе и вероятно миновал сии льды. При сем
случае не можно не отдать справедливости замечанию капитана Кука, что малые
льдины опаснее больших, ибо последние даже и в самую темную ночь, по
происходящему от них свету, можно усмотреть за 1/2 мили, а
те, которые я называю малыми по той причине, что с великими теми громадами
никакого сравнения не имеют, бывают однако же такой величины, что могут
проломить обшивку в подводной части шлюпов и тогда неминуемо бедственны,
обыкновенно от поверхности моря весьма низки, так что и днем, ежели ветр силен и
волнение велико, не иначе оные усмотреть можно, как разве в самом близком
расстоянии.
5 марта. По совершенном рассвете следующего дня мы имели в виду одиннадцать
льдяных островов, а к 7 часам показалось еще впереди до двадцати; мы тогда
находились в широте 59°34' южной, долготе 88°32' восточной; склонение магнитной
стрелки по нескольким азимутам, обсервованным у вахтгауза, найдено 48°40'
западное и было самое большое из определенного на шлюпе "Мирном" в продолжение
всего плавания; по удалении нашем к осту начало уменьшаться. В 5 часов
пополудни, после взаимных салютов с шлюпом "Востоком" и некоторых чрез телеграф
приветствий, состоящих в пожелании друг другу счастливого успеха, мы расстались
и пошли под всеми парусами. Место разлучения нашего было в широте 58°50' южной,
долготе 89°51' восточной.
Мне весьма приятно, что разлучение сие последовало от собственного произвола
капитана Беллинсгаузена и единственно для пользы общего предприятия, а не от
каких-либо других непредвидимых причин, которые могли бы легко встретиться,
как-то: тумана, пасмурности или когда мы были окружены со всех сторон льдяными
островами, что часто случалось; однако шлюп "Мирный" с "Востоком" до сего
времени не разлучались. Такое необыкновенное счастливое событие я должен отнести
единственно ревностнейшему исполнению обязанностей вахтенных офицеров, о которых
упоминаю здесь с чувствованием особенного удовольствия и признательности. К
вящему доказательству сего справедливого одобрения должно присовокупить, что
преимущественный ход шлюпа "Востока" принуждал нас нести и днем и ночью все
возможные паруса, и мы со времени отбытия нашего из России не изломали не только
бом-брам-рея, но ниже лиселя; все сие служит доказательством искусства и
предусмотрительности офицеров на шлюпе "Мирный".
Ночью находили тучи с градом; взяв курс на ONO под малыми парусами, мы ходу
имели до 61/2 узлов и в самую полночь прошли очень близко
один из льдяных островов. Тогда по термометру было 3° морозу; холод в море
весьма чувствителен, но мы уже с некоторого времени к оному привыкли, и нам было
сносно.
6 марта. Поутру 6-го в широте 57°25', долготе 90°59' восточной вычислениями
из многих азимутов, взятых у вахтгауза, склонение магнитной стрелка найдено
42°50' западное. В сие время вблизи нас находилось только два льдяных острова, а
с салинга видно было еще два впереди, и много кусков разбитого льда; я держал к
NNO, дабы скорее войти в широту около 55°, и потом продолжать плавание
параллельно линии курса капитана Фюрно. Пополудни был дождь; в продолжение почти
двух месяцев мы оного не видали и почти ежедневно имели град и снег. Пеструшки,
давние сопутницы наши по сию и по ту сторону полярного круга, скрылись, а
провожали нас одни дымчатые с большими белыми бровями альбатросы и голубые
бурные птицы. Сих последних видели мы ежедневно.
7 марта. В 6 часов утра 7-го показался один пингвин, и мы слышали крик еще
двух; с 8 часов, находясь в 156 милях от пути капитана Фюрно, я лег на О при
переменившемся ветре, который из западного сделался северный. Вместе с сею
переменою небо начало покрываться облаками, что в больших широтах одно с другим
неразлучно, и, сколько мы могли заметить в продолжение плавания нашего в Южном
Ледовитом океане, при северных и восточных ветрах почти всегда бывает облачное
небо и пасмурная с снегом погода; напротив того, при южных и западных ветрах
погода всегда бывает ясная. В полдень мы находились в широте 55°16', долготе
94°23' восточной; имели в виду только четыре льдяных острова. Пополудни проплыло
мимо нас много травы. Следующего дня видели ту же траву в разных местах. Ветр
северный, усиливаясь постепенно, продолжался при дождливой и пасмурной погоде и
развел великое волнение. К полудню мы принуждены веять все рифы у марселей,
закрепить крюйсель и спустить брам-стеньги; широта места нашего была 55°24',
долгота 98°36' восточная. После полудня ветр начал отходить к О, при густом
снеге, дул с тою же силою до самой полуночи, тогда вдруг стих и сделался от NW.
Тишина сия была кратковременная, в час ветр окрепчал вдруг до такой степени, что
мы принуждены закрепить марсели и нижние паруса и остаться под штормовыми
рифлеными триселями. Ветр, переменившийся вдруг на девять румбов, произвел
волнение неправильное и от того чрезвычайно сильную качку. Волны, встречавшиеся
близ шлюпа, разбиваясь одна о другую, вливали на палубу весьма много воды.
Около 2 часов шторм продолжался с ужасною свирепостью, и новый наш
фок-стаксель изорван в мелкие куски. Я уверен, что никакой штормовой парус,
поднимаемый на леере, не мог бы противостоять силе сего ветра, но гафельные
трисели, которые по предложению моему сделаны в Кронштадте, во время сего шторма
всеми рифами зарифленные, стояли совершенно безопасно. Преимущество их против
обыкновенных штормовых парусов видели мы довольно ясно, а потому весьма бы
полезно было ввести в употребление в нашем флоте ежели не оба, по крайней мере
грот-трисель, который бы служил вместо апселя и мог бы заменить бизань-стаксель.
Барометр около сего времени опустился до 28 дюймов; причем должно заметить, что
из трех барометров Доллонда, на шлюпе моем находившихся, два по чрезвычайному
колебанию ртути совсем были бесполезны, а третий также мало приносил пользы,
потому что никогда не был предвозвестником наступающей бури или ясной погоды, а
обыкновенно понижался или возвышался несколько часов после.
Приятно было видеть, что шлюп наш в шторм при чрезвычайно сильном и
неправильном волнении так крепок, что малая течь, которую обыкновенно мы имели,
стоя в тихий ветр на якоре, т.е. по два дюйма в сутки, нисколько не
прибавлялась. Сим обязаны мы деятельному присмотру в Кронштадте при скреплении
шлюпа. Какова была у нас килевая качка (которая без сомнения главнейшая причина
расслабления членов у судов), можно судить по великому множеству морской травы,
коею гальюн наш при рассвете был наполнен, и вероятно, что при всяком ударении
носом трава попадала чрез поручни, а не снизу, ибо нижняя часть гальюна так
хорошо заделана решеткою, что не выбило ни одной перекладины. При всем том качка
была плавная, и бушприт изредка воды касался, тогда как мне известно, что многие
большие суда теряли бушприты свои от волнения, которое, так сказать, смывало
оные. Сие доказывает некоторым образом, что шлюп "Мирный", кроме многих удобств
для груза и покойного помещения как для офицеров, так и для служителей, имел еще
качества доброго морского судна. Один недостаток и притом довольно важный,
который чувствовали мы в продолжение всего похода, был тот, что шлюп весьма худо
слушался руля, а причиною сему излишняя полнота в кормовой подводной части.
В 8 часов утра казалось, что шторм начал уменьшаться; чрез час уже ветр
довольно приметно стихал; тогда, поставя рифленые марсели и фок, по сильному
боковому волнению мы спустились на OtN. При всех стараниях наших в содержании
людей как можно суше, от холодной и мокрой погоды, после шторма, показались у
некоторых простудные лихорадки и ревматизмы. Сие побудило меня, кроме
обыкновенной полуденной порции водки в полдень и слабого пунша с сахаром и
лимонным соком, приказать дать им еще порцию водки за завтраком. Последствия
доказали, что прибавление сие много способствовало к сохранению здоровья
служителей. В полдень мы находились в широте 55°35', долготе 100°38' восточной.
Около 6 часов вечера ветр отошел в NtO и начал крепчать; по сему же направлению
скоро бегущие облака предвозвещали приближение шторма, которого, судя по
барометру, мы не ожидали, но, как выше упомянуто, что к барометру мы не могли
иметь доверия, то я приказал, закрепить фор-марсель н крюйсель и остался под
грот-марселем и рифлеными триселями.
10 марта. Ветр в продолжение ночи дул весьма сильный с жестокими порывами и к
6 часам утра следующего дня превратился опять в шторм и принудил нас закрепить
грот-марсель. К полудню начал стихать, показалось солнце, и пасмурность
прочистилась; однако ж волнение было чрезвычайно великое. Я не помню, чтобы мне
случалось когда-либо видеть такое большое и такой чрезмерной высоты волнение.
Казалось, что при погружении судна с волны вниз хребты высоких гор окружали нас
со всех сторон; по наблюдению мы находились в широте 56°04', долготе 103°30'
восточной. Вскоре после полудня с марса увидели льдяной остров к SO. Я полагал
не далее шести миль, но сильное волнение не позволяло видеть оного с шканец.
Можно сказать, что великое счастие сопутствовало нам в продолжение сих бурь, ибо
мы не встретили ни одной из льдяных громад, которые могли быть для нас
бедственны, а теперь упомянутый остров показался уже тогда, когда
равноденственных ветров, дувших с великою свирепостию, сила уменьшилась. Шлюп
"Восток" по моему мнению был в опаснейшем положении, ибо, ежели капитан
Беллинсгаузен находился тремя градусами нас южнее, вероятно, он мог встретить
льды, о коих я не один раз вспоминал с чувствами великого беспокойства.
11 марта. 11-го была сильная зыбь от N, но ровный умеренный ветр и ясная
погода, с которою, можно сказать, и все больные наши выздоровели. В 7 часов утра
в широте 56°11', долготе 104°04' восточной, склонение компаса по нескольким
азимутам найдено 37°26' западное. Вскоре ветр начал отходить к NW, и нам нужно
было вознаградить потерянное направление от прошедших штормов, в продолжение
коих невольные курсы удалили нас к югу почти на градус более, нежели я желал.
Сегодня восстановился на шлюпе тот чистый воздух, которым наслаждались в
продолжение почти всего плавания нашего от Кронштадта. Камельки в палубах были
затоплены, и все служительское платье и постели проветрены и просушены. Ночью
находили частые шквалы, сопровождаемые градом, потом небо опять прочищалось и
было совершенно безоблачно. Южное сияние показывалось три раза в великом блеске.
Со времени разлучения нашего с шлюпом "Востоком" я старался по возможности
подражать благоразумному правилу капитана Флиндерса, т.е. чтобы никакая встреча
не уходила из виду, он поставил себе правилом пройти в ночное время не более
сорока миль, дабы вечерние пределы зрения впереди судна могли видны быть поутру
назади; но как мне предстояло еще довольно продолжительной плавание, то правило
сие иногда нарушалось в ясные лунные ночи, когда горизонт в ночную трубу
простирался также не менее 10 миль. Ежели бы и встретился на пути нашем
какой-либо берег, который без сомнения в широтах сих должен быть высокий, мы бы
усмотрели оный и в дальнейшем расстоянии.
12 марта. Следующего дня я по полудни ветр дул от NW с сильными шквалами и
весьма крупным градом, во время коего любопытно было смотреть, как голубые
бурные птицы укрывались от оного между волн. В полдень ветр сделался тише и небо
совершенно прояснилось; по наблюдению мы находились в широте 55°13' южной,
долготе 108°48' восточной, а пополудни в широте 53°03', долготе 109°33';
склонение магнитной стрелки по взятым азимутам найдено 31°16' западное.
13 марта. 13-го при равном северном ветре я держал на ON под всеми парусами.
В 7 часов утра в широте 54°49' и долготе 113° восточное склонение магнитной
стрелки было 27°49' западное. Около того же времени мы видели много носимой по
волнам травы и двух нырков, совершенно похожих на тех, какие показывались в виду
острова Георгия. Хотя таковые признаки и давали причину думать, что мы
находились в недальнем расстоянии от берега, но в которой стороне искать оного
решить было весьма трудно, а потому я продолжал итти тем же курсом; мы опять
видели ныряющих птиц и много травы каменного перелома. Я не сомневался, что
вблизи нас были какие-либо голые острова, ибо ныряющие бурные птицы, сколько
случалось нам видеть в продолжение плавания нашего, никогда далеко от берега не
отлетают. Ближайшая известная земля была SW оконечность Новой Голландии, почти в
1200 милях, и при ее берегах ныряющих бурных птиц никто не видал. Прежние
примеры неоспоримо доказывают, что сии птицы предвозвещали берег; капитан Кук,
который в третье путешествие отыскал землю Квергелена и определил положение ее с
величайшей точностью, видел ныряющих бурных птиц за 150 и 350 миль от сего
берега. Земля Квергелена находилась от нас в 1600 милях. Капитан Кук видел сих
птиц также в 100 милях от Огненной земли, в 150 от острова Овладения, одного из
обретенных французским капитаном Крозетом вблизости островов Южной Георгии и
Новой Зеландии. По таковым примерам мы должны были заключить, что находимся в
соседстве какого-нибудь голого острова, а потому я обратил всевозможное
внимание, чтобы увидеть берег, беспрестанно держа человека на салингах, назначил
награждение тому, кто первый усмотрит берега; последствия доказали, что
обретение земли в сих местах предоставлено было не нам, а может быть другим
мореплавателям, более нас счастливым. Таким образом продолжал я курс к ONO и в
полдень, по наблюдению, мы находились в широте 54°36', долготе 140°02'
восточной. Пополудни опять видели нырков и много травы. С 8 часов вечера шли под
одними марселями, к полуночи ветр начал отходить к норду, при пасмурной погоде и
дожде.
14 марта. На другое утро ветр продолжался от NNW, при пасмурной погоде и
дожде. Мы опять видели нырков и траву. К полудню погода не переменилась, но ветр
еще усилился и волнение увеличилось. Таковые препятствия к усмотрению берега,
коего однакож к северу от себя я не полагал, решили меня не упустить, по крайней
мере, попутного ветра, который уже был весьма крепкий, почему у нижних парусов
взяты рифы, брам-стеньги, крюйсель закреплен, реи обезопасены превентер-брасами;
мы шли по восемь узлов при сильном боковом волнении, от коего получали частые
удары. Я имел достаточные причины спешить совершением предстоящего нам пути, ибо
знал, что капитан Беллинсгаузен намерен был отправиться из Порт-Жаксона в начале
мая месяца, дабы провести сколь возможно более времени в тропиках для поверения
положения некоторых островов. Мне было известно и то, что; по преимущественному
ходу шлюпа "Востока", должен он многим прежде нас прибыть в Порт-Жаксон, где
служащие с ним долее могут пользоваться свежими жизненными потребностями, столь
необходимыми для подкрепления здоровья после такового продолжительного и
многотрудного плавания; по сим причинам терять время для отыскания какого-нибудь
голого островка и потом притти поздно в Порт-Жаксон было бы безрассудно, тем
более, что мы уже 114 дней находились в море.
Пополудни мимо шлюпа четыре раза проплыла трава каменный перелом, но нырков
мы не видали; а сопутствовали нам черные и еще нового рода бурные птицы, я думаю
те самые, которых капитан Кук называет большими синими петрелями. В 11 часов
ветр сделался умереннее и начал отходить к W, от чего и небо прочищалось. Ночь
от показавшейся луны была довольно светла, а потому я продолжал курс на ONO,
неся большие паруса.
15 марта. К 6 часам утра 15-го числа ветр стих и небо совершенно прояснилось;
но великая зыбь от NW качала шлюп весьма сильно. К 9 часам подняли брам-стеньги
и поставили брамсели. Опять появились признаки земли, нырки и много плавающей
травы. Неоднократно облака близ горизонта принимали такой вид, что многим из нас
казались берегом, но в скором времени мнимый сей берег исчезал. По наблюдению, в
полдень, определили широту места нашего 53°41', долготу 123°03' восточную, на
три с половиной градуса к югу от курса капитана Фюрно.
Ясною погодою, которую доставил нам западный ветр, наслаждались мы недолго; в
6 часов вечера ветр опять задул северный и пошел дождь, а к 9 часам так
скрепчал, что принудил нас убирать паруса многим скорее, нежели мы ставили оные
поутру, когда все предвещало продолжительную благоприятную погоду. К полуночи
находились уже под марселями, всеми рифами зарифленными, брам-реи и брам-стеньги
были спущены.
16 марта. К полудню следующего дня ветр постепенно усиливался и превратился в
шторм, при пасмурной с дождем погоде, и принудил нас вскоре закрепить все
марсели, грот и фок и остаться под одними рифлеными триселями. В продолжение
двух часов, начиная с четырех и до шести пополудни, ветр силою своею подобен был
урагану, и хотя погода сделалась ясная и не было дождя, но сила ветра срывала
верхи с волн и осыпала нас дождем, из одной морской воды состоящим. В сие время
казалось, что на море снежная вьюга, какие обыкновенно случаются в степях, так
что при совершенно ясной погоде невозможно было видеть далее одной мили. Буря
сия продолжалась до 8 часов, и тогда для уменьшения боковой качки, которую
производило увеличивающееся волнение, мы поставили грот-марсель, а к 10 часам,
так как ветр, отойдя к NW, постепенно ослабевал, еще прибавили парусов;
продолжавшееся волнение качало шлюп весьма сильно.
17 марта. Утро 17-го, хотя не обещало ясной погоды по причине висевших над
горизонтом густых облаков, но к величайшему удовольствию нашему около полудня
они совершенно рассеялись, и день сделался ясный. Таковой погоды, признаюсь,
ожидал я с большим нетерпением для осушения служительского платья, которое все
было мокро в продолжение уже нескольких дней, и ничего сухого у них не осталось.
Воздух в палубе был также очень тяжел, по той причине, что как сильная качка,
так и вливавшаяся вода не позволяли ни топить камельков, ни открывать люков; но
пред полуднем, к удовольствию моему, все приняло хороший вид, и больных на шлюпе
не было. Упомянув теперь о больных, не простил бы я себе, ежели бы не
засвидетельствовал об усердии того достойного человека, которому больные на
шлюпе, по доказанному его искусству, вверены были - нашему медико-хирургу
Галкину; он, при обширных познаниях, отличался неусыпным старанием, неутомимыми
трудами и крайнею заботливостью о сохранении здоровья всех служащих на шлюпе; я
приношу ему изъявление чувствования совершенной моей благодарности, которая
навсегда сохранится в сердце моем.
В полдень по наблюдению определили широту места нашего 52°26'41", долготу
128°09'30" восточную; а чрез 5 часов в широте 52°15', долготе 129°12' восточной
склонение компаса по нескольким азимутам найдено 8°48' западное. Разного рода
бурные птицы и дымчатые с белыми бровями альбатросы летали около нас в
продолжение всего дня в великом множестве. Примечания достойно, что последние
живут на весьма большом пространстве Южного океана, ибо мы их видели по обеим
сторонам полярного круга между параллелями 50° и почти 70° южной широты. Можно
утвердительно сказать, что сего рода альбатросы занимают большее пространство,
нежели другие птицы, выключая одних черных малых бурных птиц, которых мы видели
и в северном полушарии, и на экваторе и в самых больших южных широтах. Я слышал,
что они водятся даже и около Норд-Капа.
18 марта. Ночь была довольно ясная и мы ожидали лунного затмения, которого
началу надлежало последовать около двух часов, но ожидали напрасно, ибо пред
самым тем временем луна закрылась облаками, и конец затмения был виден довольно
ясно в исходе пятого часа. Некоторые из наблюдавших затмение на шлюпе, следуя
способу капитана Ванкувера, наблюдали секстаном в обратный телескоп, приводя
светило к горизонту, что на качке конечно удобнее, ибо легче удержать оное в
фокусе трубы, но ежели колебание судна не так велико, то хорошая зрительная
труба может служить с лучшим успехом, ибо видно многим явственнее. Впрочем,
капитан Ванкувер говорит токмо о солнечных затмениях, которые, вероятно, по его
способу могут быть наблюдаемы с большею верностию, нежели лунные, и вообще можно
сказать, что определение долготы по лунным затмениям не имеет желаемой точности,
в особенности на море, где большого ахроматического телескопа навести почти
невозможно, и даже в такой телескоп затмевающая тень никогда хорошо не
открывается, а всегда край виден бывает пасмурен и окружен как будто какою-то
атмосферою; а потому и кажется разным наблюдателям в одно и то же время не
одинаково.
Наблюдения затмения секстанами разнствовали между собою очень много, и для
того мы оставили их без внимания, а из наблюдений с помощью телескопов, долгота
оказалась: по моим наблюдениям 130°10'45", мичмана Куприянова 130°20'15";
истинная же наша долгота в сие время была 129°50'25" восточная. В 7 часов вечера
мы видели пингвина, подобного тем, каких встречали на Южных Сандвичевых
островах, т.е. имеющего красный нос и желтый хохол на голове. Появление сей
птицы послужило нам также признаком берега, ибо сего рода птицы никогда далеко
от берега не отплывают, и проносимая в разное время трава еще более меня
обнадеживала в близости берега. После полудня ветр начал отходить к О и погода
становилась пасмурная, а потому я поворотил к N. Вскоре пошел сильный дождь и
продолжался при северном безветрии до двух часов следующего утра, тогда задул
ветр южный, который вскоре сделался свеж, и я взял курс на ONO под всеми
парусами. В сие же время приказал осмотреть всех нижних служителей, дабы
удостовериться, не имеет ли кто признаков цынготной болезни, чего должно было
ожидать после 17-недельного нашего плавания, в продолжение коего погода стояла
самая мокрая и холодная; к удовольствию моему, медико-хирург Галкин нашел всех
совершенно здоровыми. Запас наш, взятый в Рио-Жанейро, так был избыточен, что ни
офицеры, ни служители не нуждались в свежей пище. Сегодня убили свинью, и
сваренная в горохе доставила служителям обед весьма вкусный. Прошедшие штормы
были причиною, что мы лишились нескольких свиней из взятых нами в Рио-Жанейро,
померли от ушибов во время качки.
В полдень мы находились в широте 51°16'51", долготе 132°07' восточной. Желая
войти в параллель острова, обретенного испанцами, по крайней мере, на 4° к
западу от нашего места, я переменил курс еще на румб к норду. Сия
предосторожность была необходимо нужна, потому что все испанцами обретенные
острова, как найдено другими мореплавателями, означены на картах ошибочно не
только на несколько градусов по долготе, но даже и по широте, а от того таковые
обретения испанцев отыскивать весьма трудно; неоднократно употребляемо было на
сие немалое время без всякой удачи. Многие заключают, что испанцы при открытиях
своих нарочно вымышляли ложные широты и долготы, дабы не допустить других
морских держав воспользоваться сими обретениями, но я полагаю, что таковая
неверность происходила всегда от недостатка нужных инструментов, а может быть и
самых познаний начальствовавших судами, ибо какие выгоды могли побудить испанцев
скрывать положения некоторых голых островов, или, лучше сказать, камней, которые
могут быть полезны токмо морским птицам.
20 марта. Ветр, постепенно отходя к западу, 20-го числа дул от NW, при
довольно ясной погоде. По наблюдениям, произведенным в полдень, оказалось, что в
последние сутки мы увлечены были против счисления нашего 22 мили. Сие произошло
не от одного течения, а некоторым образом и от весьма большого волнения от W.
Пополудни, находясь в широте 49°59', долготе 136°19' восточной, определил
склонение компаса среднее из нескольких азимутов 1°10' западное, и вскоре по
амплитуде 0°52' западное же. В 6 часов сделался штиль, продолжался около двух
часов, потом опять задул попутный западный ветр и вскоре установился в SW
четверти.
21 марта. В 2 часа пополудни по меридиональной высоте луны определили широту
нашего места 49°46' южную, счислимая же тогда была 49°44'; чрез два часа,
находясь почти в самой широте искомого нами острова, я приказал держать по
компасу прямо на ост, полагая, что склонения компаса здесь совсем не было, а
если и должно быть несколько, то не более 1° к востоку. В 8 часов видели мы двух
куриц Эгмонтской гавани, которые летели прямо над нами и хватались за флюгарку;
сии птицы, которым наименование их дано капитаном Куком, могут также служить
признаком земли, особенно, когда их две или три вместе.
С восьми часов и до полудня ветр непрестанно крепчал, при всём том, что
барометр не только не понизился, но ещё несколько возвысился, а к полудню ветр
при пасмурной погоде усилился до того, что принудил нас с большим трудом
закрепить все паруса и, при наставшем великом волнении, привести на правый галс
в бейдевинд под одними рифлеными триселями. Сие тем более было нужно, что при
пасмурной и бурной погоде, не имев возможности произвести наблюдения в полдень,
мы бы могли миновать вышеупомянутый остров, а ежели в самом деле оный
существовал, то легко бы подверглись опасности, ибо зрение наше простиралось не
далее пяти мили. Я решился остаться в сем положении до полуночи, н тогда, ежели
погода будет несколько благоприятнее, спуститься под небольшими парусами, дабы
то пространство, которое мы пройдём ночью, можно видеть назади по рассвете.
22 марта. С полуночи и до 8 часов утра погода продолжалась довольно светлая,
но мы ничего не видали: с 8 часов до полудня шёл мелкий дождь при пасмурной
погоде; я не надеялся иметь возможность к произведению наблюдения в полдень, что
по обстоятельствам было бы крайне нужно. Наконец, пред самым полднем погода
прояснилась, явилось солнце, мы определили широту 49°56'34", долгота оказалась
142°00'00" восточная, на 11 минут западнее средины острова, означенного в карте
аросмитовой, и на шестнадцать с половиной миль южнее южной оконечности оного. По
сей причине в начале первого часа я велел привести на N, с тем намерением, чтобы
войти в широту острова н продолжать плавание по параллели к востоку; к трем
часам пополудни мы достигли сей параллели, т.е. широты 49°39'. В сие время так
было светло, что остров, который возвышен, мог бы нам показаться с салинга за
тридцать миль или ещё и далее; но все старания наши усмотреть оный остались
тщетны, однако же мы видели траву и куриц Эгмонтской гавани. В шесть с половиной
часов вечера в широте 49°39', долготе 142°47' восточной легли в дрейф. В сие
время находились на самом том месте, где на карте Аросмита назначен искомый
остров под названием Companys Island с прилежащими к западной стороне двумя
островами.
23 марта. На рассвете следующего дня, как скоро в некотором расстоянии можно
было различить предметы, мы поставили все паруса и продолжали плавание к
востоку. В полдень, по наблюдениям, широта была 49°07', долгота 145°03'
восточная; из сего оказалось, что течением в продолжение сих суток увлекло нас к
NO 47°, на 39 миль. И так перешед чрез самое то место, где назначен остров, и
пройдя еще далее на два с половиной градуса к востоку и не видя никакого берега,
я решился оставить продолжение исканий, взял курс к SW мысу земли Вандимена,
который желал видеть для поверения хронометров, ибо уже прошло 25 дней после
того, как мы имели случай брать лунные расстояния. Ночью усмотрели на
поверхности моря светящиеся места, подобные тем, какие видел я в первое моё
путешествие в 1804 году при приближения к земле Вандимена. Капитан Гунтер в
обоих путешествиях своих к Новой Голландии, уподобляя свет сей фонарям,
раскиданным по морю, замечает притом, что сии плавающие огни могут служить
верным признаком недальнего расстояния от земли Вандимена. Я нашёл, что
замечание капитана Гунтера весьма основательно, ибо мы были не далее двухсот
пятидесяти миль от упомянутого берега, и сих светящихся мест на поверхности моря
прежде не видали. Примечания достойно, что они многим более, нежели те, которые
случалось мне видеть в других частях сего океана.
Ветр продолжался от SW весьма крепкий с сильными порывами, с градом и дождём,
от свирепости коих мы принуждены спускаться на фордевинд. Боковое волнение было
весьма великое и при всяком ударении в шлюп наводняло палубу более нежели на
фут; нам ещё в первый раз случилось нести большие паруса при таком волнении, и я
признаюсь, что ежели бы не желание скорее окончить продолжительное сие плавание,
и чрез то доставить утомлённым служителям хотя малое отдохновение, полезнее бы
было привести шлюп к ветру и переждать, В полдень по наблюдениям широта
оказалась 46°33', долгота 145°17' восточная; течение продолжало увлекать нас к
востоку значительным образом, и именно в сии сутки на шестнадцать с половиною
миль, а следующего дня в полдень в широте 43°50', долготе 145°18' восточной,
найдено, что течение к востоку в сутки было тридцать одна миля. Беспрестанные
западные ветры, дующие в сих местах с необыкновенною жестокостью, единственная
причина таковых течений.
25 марта. Находясь в сие время только на восемнадцать миль южнее SW мыса
земли Вандимена, я переменил курс более к востоку. В 2 часа пополудни увидели мы
купеческое судно, которое держало также к берегу; оно было английское и шло в
реку Дервент с грузом. В четыре с половиной часа усмотрели SW мыс прямо почти на
ост, почему и переменили курс более на SO. Пришед точно на меридиан самого мыса,
лежащего по лучшим известным определениям в долготе 146°06' восточной, мы
удостоверились, что от хода наших хронометров всей погрешности в долготе было 42
минуты к востоку от настоящей. Разность весьма малозначащая в толь
продолжительное плавание, а потому все долготы, в сем описании упомянутые,
исправлены многократно прежде взятыми лунными расстояниями и по оказавшемуся
ходу хронометров в Порт-Жаксоне. В седьмом часу убавили парусов; небо вокруг нас
покрылось облаками и предвещало ночь бурную, почему я удалился на несколько миль
к югу, а с рассветом следующего дня поставил все паруса и взял курс на NO. В 11
часов усмотрели мыс Тасмана на NW 17°; в полдень он был от нас на NW 41°, в
расстоянии тридцати пяти миль. В час пополудни, когда мы находились на меридиане
мыса Пиллара, к югу от оного, в расстоянии тридцати четырех миль, по взятой
высоте для поверения хронометров оказалась та же погрешность в высоте, т.е. 42
минуты.
27 марта. 27 марта с наступившим прекрасным днём труды, опасности и
беспокойства наши все миновались, и, действительно, день был так хорош, что во
время всего плавания нашего от Бразилии такого мы не видали. Удовольствие наше
могут представить себе только те путешествователи, которые совершили плавание,
подобное нашему, видели утесистые и вечным снегом покрытые скалы и берега Петра
I и Александра I, и потом увидели плодоносные берега земли Вандимена, покрытые
прекрасною зеленью. Участником радости нашей может быть только тот, кто в
продолжение почти четырех с половиною месяцев подвержен был непрестанному холоду
и сырости, при 3 и 4° мороза, и теперь наслаждается теплотою до 13°. Казалось,
что южная оконечность Вандименовой земли поставлена пределом бурям и огромному
волнению, с коими в продолжение последнего времени мы так часто боролись.
28 марта. 28-го в широте 40°26', долготе 150°63' восточной, по среднему из
многих азимутов склонение магнитной стрелки оказалось 10°26' восточное. На
другой день, по наблюдениям, в полдень мы были в широте 37°32', долготе 151°39'
восточной и удостоверились, что течение увлекло нас в последние сутки двадцать
четыре мили на NO 37°. В первом часу сделался штиль и продолжался до полуночи, а
потом, к удовольствию нашему, задул тихий ветерок от SO, и мы, направляя курс к
северу, мечтали на другой день быть уже в Порт-Жаксоне; но около 7 часов вечера
ветр перешёл к N и лишил нас сей надежды. Противный северный тихий ветр
продолжался до 9 часов вечера следующего дня, и тогда, после кратковременного
штиля, превратился в южный, и мы опять взяли курс к N.
2 апреля. На рассвете 2 апреля усмотрели берег Новой Голландии на NW 55°. Я
заключил, что берег сей мыс Георгия близ залива Джарвиса. В 8 часов,
приблизившись к оному на расстояние четырнадцати миль, в сем заключении
удостоверились, ибо чрезвычайно приметный мыс Перпендикулярный виден был на NW
51°.
Течение, которое шло к N и NO, в близости берегов Новой Голландии принимает
почти совершенно противное направление и в предпоследние сутки было тридцать три
мили на SW 19°, а сегодня по наблюдению в полдень оказалось, что в последние
сутки увлекло прямо на S тридцать семь миль; имея мысы Перпендикулярный и
Георгия в створе на SW 35°, мы находились в расстоянии от первого на шесть миль;
широта места вышла 35°00'21", долгота 151°03'30" восточная.
Южный ветр с полудня начал стихать, и к 8 часам вечера обратился в штиль.
Ночью, находясь против Красной оконечности, так названной капитаном Куком в
первое его путешествие, видели временем на берегу огонь, вероятно, разведённый
дикими новоголландца ми, ибо в сих местах не было английских селений.
3 апреля. Следующего утра в широте 34°27', долготе 151°13', склонение
магнитной стрелки по многим азимутам оказалась 9°20' восточное, а пред сим по
амплитуде выходило 9°6'; глубина по лоту была семьдесят сажен, грунт - белый
песок. В полдень южный мыс при входе в Порт-Жаксон виден был на NW 21°, в
расстоянии двадцати с половиной миль; ветр задул тихий от NO, и мы легли правым
галсом к берегу. Пришед на глубину тридцати пяти сажен, поворотили, и в сие
время мыс Банкса и Красная оконечность находились в створе на SW 25°. Переменные
тихие ветры, штили и течение, действовавшее к югу, были причиною, что мы
достигли к Порт-Жаксону не прежде ночи 6-го числа, и, тогда, немного пройдя
упомянутые мысы, при сделавшемся безветрии, положили якорь во внутренности
залива на глубине семнадцати сажен, грунт был белый песок. В сие время вновь
построенный прекраснейший маяк находился от нас на SW 20°, в двух милях. В 8
часов следующего утра при NW ветре и приливе снялись с якоря и лавировали в
заливе до двух с половиною часов пополудни; внезапно переменившийся ветр
доставил нам удовольствие вскоре бросить якорь вблизи шлюпа "Востока", но мы ещё
не успели стать на якорь и имели уже вящее удовольствие увидеть капитана
Беллинсгаузена. Он приехал ко мне на шлюп и сказал, что прибыл в Порт-Жаксон
только за 6 дней пред нами и что все, под начальством его состоящие офицеры и
нижние служители, в лучшем здоровье, нежели были, когда отправились из
Кронштадта. При вторичном осмотре всех матрозов на шлюпе "Мирном" я нашёл их
также здоровыми, исключая одного, который был ушиблен, что препятствовало ему
иметь нужное движение и, вероятно, было причиною синих пятен на его ногах.
Сохранение здоровья в столь влажном и холодном климате, в море, требующем
частого присутствия на открытом воздухе, достойно особенного внимания
мореплавателя".
Сим оканчивается донесение капитана Лазарева. С шлюпа "Мирного" палатки
поставили подле наших. Лазарет, кузница, скот и все лишние материалы были туда
же свезены. Лейтенант Лазарев весьма заботился скорее починить форштевень на
шлюпе, повреждённый во льдах. Для сего тотчас отправил своих мастеровых
осматривать лес и приискать хорошее дерево, но труды были напрасны, ибо по
близости города потребных для сего деревьев нет. Хотя весь лес крупный, но как
растёт на каменном грунте, то сердцевина почти у всех деревьев выгнила, однако
же они слишком крепки и тяжелы для приделывания к сосновым деревьям, из коих
построен шлюп "Мнрный".
13 апреля. С позволения губернатора лейтенант Лазарев ввел шлюп "Мирный" в
первый залив по западную сторону наших палаток и поставил оный при большой воде
носом на мель, а когда вода убыла и повреждённое место оказалось наружи, тогда
увидели, что на четыре с половиной фута вовсе измочалено в щепу. Для скорейшего
окончания работы я дал в помощь Тимермана и плотника. 16-го починку около
форштевня кончили и шлюп оттянулся с мели. После сего лейтенант Лазарев, вышед
на рейд, занимался приготовлением шлюпа к вступлению под паруса.
Облегчив сколько можно носовую часть шлюпа "Востока", 13-го кончили починку
меди в подводной части; на степсе у бушприта оказалась трещина, его подкрепили
толстыми железными обоймами с обеих сторон, и упёрли сзади двумя длинными
кницами наискось. Я полагал, что с сим подкреплением степс будет, наверно,
крепче всякого нового, за которым работы много, да и лесу к сему годного и
потребной величины в близости нас, равно и в Адмиралтействе, не было.
16 апреля. Пользуясь гостеприимством и благоприязнию губернатора,
капитан-лейтенант Завадовский, лейтенант Лазарев и я, мы втроём поехали в его
карете, прочие в гичках и на катере, в город Парамату, отстоящий от Сиднея в
пятнадцати милях.
Дорога была прекрасная, по обеим сторонам видны домики, селения и труды рук
человеческих. Приближаясь к городу Парамате, мы видели, что все холмы и
возвышения отложе, и потому удобнее для заселения и обрабатывания пашен и пр.
Леса состоят из крупных, редко растущих деревьев, так что повсюду между ними
можно ездить в карете. Город Парамата расположен правильно на плоской лощине,
при реке того же имени; улицы широкие, ровные, проведенные перпендикулярно; домы
по большей части деревянные, чистые, с садами или огородами к улице, что,
освежая воздух в городе, придаёт оному приятную сельскую наружность. Некоторые
жители вместо деревянных домов уже строят каменные.
Мы проехали городом прямо к губернатору; он принял нас весьма приязненно,
водил по саду, показал дом, привёл в верхний этаж, расположенный для принятия
гостей, и назначил Завадовскому, Лазареву и мне, каждому по особой горнице, а
астроному Симонову и живописцу Михайлову обоим вместе одну, примолвя: науки и
художества должны быть в самой близкой связи. Прочие офицеры приуготовляли себе
ночлеги в трактирах. Мы пробыли у губернатора три дня. Дом его невелик, в два
этажа, стоит на возвышенном месте и окружён садом; выстроен первым приехавшим
сюда из Англии губернатором, Филипсом.
После завтрака мы пошли прогуливаться в городе с губернаторским адъютантом
поручиком Макварием.
День был особенно жаркий, переходы велики, мы уехали и были весьма довольны,
когда возвратились домой. Гостеприимный наш хозяин стаканом мадеры с водою
подкрепил силы наши.
17 апреля. В следующий день в 8 часов, после завтрака, губернатор пригласил
меня с собою прогуляться в карете по Виндзорской дороге; для всех офицеров наших
были приготовлены верховые лошади. Дорога сия прекрасно выровнена, на отлогих
возвышенностях видны сельские домики с садами, подле коих засеянные поля; леса
местами выжжены, чтоб землю приуготовить к посеву. Стада белых какаду с резким
криком пересекали нам дорогу; с дерева на дерево порхали маленькие птицы,
называемые прекрасными певцами, увеселяя нас своим пением; красные лори,
распестренные розетки и отличной красоты синегорские попугаи сидели попарно и
стадами на деревьях. Проехав семь миль, губернатор, заметя усталость непривыкших
к верховой езде моряков наших, приказал поворотить назад.
По прибытии домой, несколько отдохнув, мы прохаживались с супругою
губернатора в саду. Задний сад ограничивается с одной стороны полукруглым,
довольно крутым, деревьями обросшим косогором, на поверхности коего находится
аллея из вновь посаженных и обстриженных лимонных дерев, вышиною в три с
половиною фута. Подле забора, окружающего сад, растут пушистые наполненные
жёлтыми цветами мимозы.
Деревья сии служат саду большим украшением; под косогором выровнено место, на
коем изредка посажены фруктовые деревья и огородные овощи. Из европейских
фруктовых растений видны здесь яблони, грушевые, персиковые деревья, смородина,
крыжовник, клубника и малина. Другая сторона сада прилегает к реке Парамате. Из
сего сада мы перешли во второй, называемый английским, находящийся пред домом.
Прогуливаясь по извилистым дорожкам, между апельсиновыми, померанцевыми и
лимонными деревьями, на каждом из коих представлялось несколько периодов их
произведений; зрелые желтеющиеся фрукты, вовсе зелёные, сильно ароматный белый
цвет, и, наконец пупочки. Как ни разительна сия прекрасная цветущая природа, но
чрезмерно знойный климат, солнечный жар и самый аромат, невольно побуждают
мысленно обратиться и вспомнить приятный прохладный весенний вечер отечества
нашего в берёзовой или липовой роще, коих запах касается только слегка,
чувствами.
18 апреля. Поутру мы были у лейтенанта королевско-английской службы Кинга. Он
командует небольшим военным тендером и находится здесь для приведения в
известность всех изгибов северного берега Новой Голландии и земли Вандимена.
Лейтенант Кинг одну половину уже обозрел, теперь остается ему обойти другую.
Губернатор обедает не ранее шести часов, почему, имея ещё время, повёл нас
прогуляться в лес. Показывал искривлённые, наклонные, изрытые дождями прежние
дороги, самою природою образованные. Сии неудобопроходимые дороги затрудняли
сообщение одного селения с другим. Дабы взаимные их избытки не оставались
бесполезными, и чтобы уделить оных в недостаточные селения, которые получали
потребное им за весьма дорогую цену, губернатор сделал удобно проходимые дороги
и поправил все прочие. В торговые дни ныне на рынке в Сиднее можно найти все
излишества других селений, ибо из оных привозят лишнее на продажу, потому что в
сем городе жителей больше, нежели в других, сверх того приходит много кораблей,
которые все нуждаются в съестных припасах; каждый поселянин надеется продать
произведение трудов своих дороже, и в замену купить вещи необходимые, или для
роскоши привезённые из Китая, Восточной Индии и с мыса Доброй Надежды.
19 апреля. В понедельник, поблагодарив губернатора и его почтеннейшую супругу
за их особенное внимание и гостеприимство, мы возвратились на шлюпы по реке
Парамате на гичке. В Парамате прилив и отлив; течение было тогда нам попутное и
мы весьма скоро шли. При самом городе река узка и перегорожена плотиною, дабы от
прилива с моря вода речная не смешивалась с морскою и не была солона; сею водою
пользуются все жители.
Проезжая далее, мы увидели, что река становится шире, по берегам построены
домы, при коих апельсинные и лимонные рощи. Деревья сии завезены в Новую
Голландию и произрастают весьма хорошо. Далее почти на середине дороги от
Параматы к Сиднею, на левой руке, находятся красивые, пологие, обработанные
поля, засеянные пшеницею и проч. Поля сии названы Марсовым полем, потому что
земля отдана была первым приехавшим в Новую Голландию солдатам в 1788 году. На
правой стороне реки видны домы фермеров и завод солеварный. Остальная половина
берега не представляет ничего, приятного для зрения; видны по сторонам одни
утесистые берега из песчаного серо-жёлтого камня, покрытые тонкожелтоватою
песчаною землею. Камни сии к воде совершенно голы, верх берега оброс крупным
лесом, но большая часть оного обожжена природными жителями, которые скитаются
иногда по лесам, промышляя себе дневную пищу; обожжённый лес придаёт берегу вид
весьма дикий и унылый.
Мы заехали к пивовару, живущему у реки Параматы. Я ему заказал привезти
несколько бочёнков пива и капусты, что он в следующий день исправно исполнил.
По возвращении на шлюпы, мы нашли, что приуготовление оных к вступлению под
паруса шло успешно. Мы ежедневно ездили на северный берег, где на мысе устроена
была наша обсерватория и Адмиралтейство. Недалеко от сего места в лесу
расположился с своим семейством Бонгари. Мы нередко, прогуливаясь, заходили к
нему. Хотя он себя называл королём сего места и имел титул Chief of Bracken Bay,
однако же дворец его не соответствовал сему знаменитому титлу, ибо состоял из
одной полукруглой стены, вышиною от четырех до пяти фут, сделанной из свежих
сучьев; стена сия всегда ставится по ту сторону, откуда идёт холодный ветр или
дурная погода; кровлею жилищу Бонгари служит небесный свод. Мужчины и женщины
были наги, исключая некоторых, укутанных байковыми одеялами. Кто из них в
состоянии, тот покупает табак; перед ними всегда дымится огонь, для которого
употребляют сухие сучья. На сём огне жарят рыбу со всею внутренностью и жадно
пожирают; они также едят ракушек, раков и всякого рода животных, птиц, змей и
гадов, которых по лесам промышляют.
В нашу бытность цвело множество дерев из породы банксов. Женщины ходили по
лесам, собирали цвет оных и клали в большие кошелки, из древесных волокон
сплетённые, приносили домой и из цветов высасывали сладкие частицы; иногда ложа
их в корыто в свежую воду, выжимали сладкий сок и выбрасывая оставшиеся шишки,
пили сию сладкую воду. Вероятно, она питательна.
Губернатор Макварий, желая отвратить жителей Новой Голландии от кочевания и
приучать их к одному постоянному жилищу, подарил Бонгари в заливе Брокенбайе
нарочито устроенный домик с садом, наименовал его начальником сего места,
повесил ему на шею медный знак с надписью: начальник в Брокенбайя. Но волшебные
сладости, т.е. крепкие напитки и табак, к коим жители пристрастились, сильнее
всех приятностей постоянной, изобильной и покойной жизни и заманивают их всегда
к окрестностям города Сиднея.
Бонгари имеет для своей семьи лодку, которая ему подарена от правительства;
другие из ново-голландцев получили также лодки от жителей города Сиднея с
договором, чтоб ежедневно отдавали часть изловленной рыбы. На сих лодках они
выезжают ежедневно к выходу из бухты в море, удят рыбу и спешат в город, дабы
отдать условленную часть; остальную же пропивают или меняют на табак.
При возвращении из города в свои жилища на северный берег им надлежало ехать
мимо наших шлюпов. Каждый вечер возвращались пьяные, с ужасным криком, угрожали
друг другу, а иногда брань их оканчивалась дракою.
Они также промышляют себе рыбу со скал, при береге находящихся, имея в руке
из стебля дерева, называемого гумми-плант, длинную пику, которая оканчивается
наподобие вил; к концам сих вил укреплены острые косточки с зазубринами; а как
стебель гумми-планта длиною недостаточен, то наставляют другим таковым же
стеблем, связывая их вместе накрепко волокнами из древесной коры и чтобы
соединить крепче, засмаливают смолою из разных дерев.
Из сих же волокон, называемых англичанами Stric Wood, они вьют веревки для
связывания своих челноков. Содрав кору с дерева в одиннадцать, двенадцать и
более футов длиною, шириною в три и три с половиною фута, сгибают оную, чтоб
была плоская; отступя несколько от конца коры, ставят распорки, а самые концы
связывают вышеупомянутыми веревками. В такой плохой лодке разъезжают по заливам,
и на лодке всегда разведён огонь.
Однажды поутру Бонгари заехал на шлюп, чтоб променять рыбу на бутылку рому.
На вопрос мой - "Кто тебе проломил голову?" - он равнодушно отвечал: "мой народ,
был пьян". Из сего видно, какую он власть имеет над так называемым своим
"народом".
Мы из любопытства пошли ночью посмотреть, каким образом приятели наши
располагаются на ночь и как они спят. При приближении нашем, верная их собака
залаяла, они тотчас проснулись; увидя нас, Бонгарн встал и подошёл к нам, а
прочие оставались в том же положении, как лежали. Тлелось несколько огней, между
которыми они спокойно спали, мужчины не отдельно от женщин, огонь грел каждого с
двух сторон; группу сию составляло семейство Бонгари.
Природные жители Новой Голландии роста среднего, худощавы, особенно ноги и
руки очень сухи, голова по соразмерности роста велика, цвет тела несколько
светлее арапов, волосы курчавые, носы широкие, по большей части загнуты как у
попугаев, рот велик и губы толсты. У некоторых отрезаны мизинцы на левой руке.
Они рассказывают, что странному сему обыкновению причиною мнение будто
мизинец мешает наматывать рыбью уду, и потому оный в малолетстве отрезают. Тело
их местами исчерчено параллельно и замарано красною краскою; по лицу и телу
проводят белые полосы; сквозь средний носовой хрящ продевают кусок дерева. Когда
ходят в лесу, всегда вооружены пикою из стебля гумми-планта.
По желанию моему Болгари доставил мне употребляемые природными жителями
оружия: щит, копьё и трезубец для битья рыбы; все сии вещи срисованы. Они также
доказывают, что жители Новой Голландии несколькими веками отстали от прочих
островитян южного моря.
20 апреля. К общей нашей радости, признаки цынготной болезни у двух матрозов
наших исчезли. Свиньи и бараны ещё скорее от той же болезни облегчились. Опухоли
и багровый синий цвет на их ногах прошли, и мы должны были держать их на
привязи, чтобы не убежали в лес.
Офицеры ежедневно ездили на берег, более на северную сторону в лес на охоту,
откуда всегда возвращались, имея охотничьи сумки, полные разными настрелянными
птицами, между которыми по большей части находились особенно красивые попугаи,
перепёлки, разные зимородки, из коих больших, величиною в галку, называют здесь
королевскими рыболовами (King-fisher), прекрасные певцы и другие.
По приближении к окончанию работ на шлюпах, мы послали служителей на северный
берег мыть все белье и платье и часто посылали их в баню, разделяя обыкновенно
всех на две части.
6 мая. Предположив по совершённом изготовлении шлюпов тотчас вступить под
паруса, я велел перевезти с берега обсерваторию и все инструменты по разным
мастерствам, прежний и ныне заготовленный скот и птиц.
Место нашей обсерватории, как выше упомянуто, находилось на северном берегу
Порт-Жаксонского залива, на мысе прямо против залива Сиднея.
Широта обсерватории
Средняя из 5 выводов по наблюдениям около полудня .....................
33°51'12" южная
Средняя из многих высот полуденных ...... 33°51'8"
Завадовским из 12 наблюдений при обсерватории… 33°51'24"
Долгота, определенная мною из 125 расстояний луны от солнца .... 151°16'58"
восточная
Завадовским из 125 расстояний ...... 151°23'28"
Штурманом Ильиным из 120 расстояний .. 151°16'54"
Склонение компаса
На "Востоке"............. 8°3'0"
На "Мирном" ............ 8°28'8"
Полная вода через 9 часов 2 минуты по пришествии луны на меридиан.
Самое большое возвышение воды было четыре фута пять дюймов, 17 апреля и 5 мая
в полдень.
Большой Арнольдов хронометр №518 был впереди среднего времени 2ч. 17 м. 16,79
с. В сутки уходил 5м.10 с.
Барода хронометр № 922 впереди среднего времени 1 ч. 13м. 20,79с. В сутки
отставал 10 м. 31 с.
Малый Арнольдов хронометр впереди среднего времени 2ч. 20м. 53,79 с. В сутки
уходил 6 м. 8 с.
Глава четвертая (часть I)
Отбытие из Порт-Жаксона к Новой Зеландии. - Пребывание в проливе
королевы Шарлотты. - Плавание в Великом океане. - Обретение островов Россиян. -
Прибытие к острову Отаити.
7 мая. Имея намерение в следующий день выступить в море, мы снялись с
фертоинга заблаговременно, приподняли гребные суда, н в 5 часов пополудни при
пушечном выстреле подняли гюйс на фор-бом-брам-стеньге; по сему сигналу в 7
часов вечера приехал с берега лоцман и ночевал на шлюпе, дабы назавтра поутру с
рассветом мы могли сняться с якоря.
8 мая. Ночью дул ветр западный, временно шёл дождь и блистали звёзды. В 7
часов утра приподняли якорь и наполнили паруса; вскоре шлюп "Мирный" последовал
за шлюпом "Востоком". В исходе девятого часа утра мы уже были вне залива, тогда
отпустили лоцмана. На шлюп "Мирный" лоцман не приехал, и лейтенант Лазарев вышел
из залива без лоцмана.
При выходе из залива встретило нас сильное волнение с носу и произвело
большую килевую качку, а когда мы несколько удалились от берега, тогда ветр
перешёл через S и дул StO свежий, что принудило нас закрепить брамсели, взять у
брамселей по два рифа и спустить брам-реи. В первый день мы держали NO 86°, дабы
скорее отдалиться от берега, а потом шли в бейдевинд, как ветр позволял. По
инструкции мне надлежало итти севернее Новой Зеландии к островам Общества; не
полагая возможности сделать какое-либо обретение в близости Новой Голландии, я
решился итти севернее Новой Зеландии, к острову Опаро, обретенному капитаном
Ванкувером, располагая плавание таким курсом, коим не следовали известные
мореплаватели. У острова Опаро я назначил место свидания в случае разлуки
шлюпов. Оттуда, зайдя восточнее островов Общества, намерен был простирать
плавание между тою частью океана, которую Рогевейн назвал Сердитым морем, и
между Опасным архипелагом, обретенным Бугенвилем. Наименования, неприятные для
слуха мореплавателей, отдаляют их от сих морей, а потому я и надеялся найти ещё
неизвестные острова или мели. Обретение первых и последних полезно для
мореплавателей.
11 мая. В полдень 11-го мы находились в широте 32°13'43" южной, долготе
157°39'6" восточной.
От самого вступления нашего под паруса ветр дул свежий, временно с дождём; в
семь часов вечера сделался противный, от OtS; мы поворотили на юг, дабы
дождаться перемены ветра.
К крайнему нашему сожалению, сего числа умер слесарь Гумин от раны,
полученной 2-го числа мая в Порт-Жаксоне при падении с гротового свит-сарвиня,
где обвивал медью мачту, дабы стропами оной не терло. Потеря сия была для нас
тем прискорбнее, что мы лишились доброго человека и искусного слесаря.
При отправлении из Порт-Жаксона я хотел оставить Гумина в городовой
госпитали, но штаб-лекарь утверждал, что опасность прошла и излечение его весьма
верно. К сожалению, не всегда надежды наши исполняются, а когда дело идёт о
спасении жизни человека, не должна иметь излишнего на себя надеяния.
12-го и 13-го мая. 12-го и до полудни 13-го мы лавировали при противном
ветре; я располагал не подаваться много к югу, чтобы после северными ветрами нас
не задержало по сию сторону Новой Зеландии. Мы встречали альбатросов, синих
петрелей и пеструшек. В полдень 13-го находились в широте 34°8'55" южной,
долготе 158°36'26" восточной.
При осмотре служителей в пятый день по выходе из Порт-Жаксона оказалось
заразившихся венерической болезнью на шлюпе "Востоке" один, а на шлюпе "Мирном"
несколько матрозов. Во время пребывания нашего в Порт-Жаксоне мы принимали все
возможные меры противу сей язвы, но усилия наши остались тщетны. Болезнь
распространилась в Порт-Жаксоне и беспрерывно вновь из Англии завозима
ссылочными.
Вымыв совершенно и высуша канаты, убрали их на места. Сию предосторожность
всегда наблюдал я с крайнею точностью для того, что невысушенные канаты
производят дурной, сырой воздух, от которого происходят опасные болезни.
15 мая. С 15-го ветр отошёл более к северу и дул с переменною силою. Курс
левым галсом был нам выгоднее; мы подавались несколько к востоку, но столько же
и к югу. До следующего дня небо было облачно, и мы не видали солнца.
16 мая. В полдень находились в широте 36°1'25" южной, долготе 163°30'59"
восточной. Склонение компаса оказалось восточное 10°36', среднее.
Лейтенант Лазарев с офицерами посетил нас, и мы день провели весело, невзирая
на скучное плавание при постоянном противном ветре.
18 мая. До полудня 18-го ветр позволял нам подвинуться прямо на восток; я
говорю подвинуться, потому что мы шли весьма тихо и держали круто к ветру,
который был свеж при облачном небе, изредка днём проглядывало солнце, а по ночам
луна. Широта места нашего по исчислению оказалась 35°51'58" южная, долгота
166°37' восточная. Небо и горизонт были мрачны, накрапывал дождь, ветр крепчал;
мы взяли у марселей по рифу и спустили брам-реи.
19 мая. Ветр от NOtN час от часу свежел, при густой мрачности с дождём, так
что по полудни мы принуждены взять у марселей все рифы и вскоре остались под
одним зарифленным грот-марселем и потом взяли рифы у фока и грота, но по
крепости ветра оных не поставили. С четырех часов был шторм, при пасмурной
погоде с дождём: тогда мы остались под грот- и бизань-стакселем, и, как
последний несколько разорвало, то его спустили. В сие время сделалось величайшее
волнение, и ночь была весьма темна.
Шторм от севера был нам только неприятен, а не опасен, ибо каждый из офицеров
наших в продолжение своей службы неоднократно таковые штормы испытал, но
мгновенно наставший штиль в 8 часов вечера в самую тёмную ночь произвёл
ужаснейшую боковую качку, так что шлюп "Восток", хотя высок, однако черпнул
подветренным бортом чрез шкафутную сетку так много воды, что в палубу налилось
около фута, а в трюме от тринадцати дюймов дошло до двадцати шести; сетку с
шкафута совершенно сорвало. По безветрию делать было нечего. Ожидая ещё подобных
неприятных случаев, я приказал все чехлы на люках прибить плотнее гвоздями,
чтобы вода не текла в палубу; весьма обрадовался, что люди оказались все налицо
и никого из них не снесло в воду.
Когда вахтенный командовал, чтобы все вышли наверх, капитан-лейтенант
Завадовский спешил также выбежать в парадный люк, вода хлынула подобно каскаду;
пробираясь сквозь воду, он так сильно ушиб плечо, что оно посинело, и опухоль
осталась на несколько дней. Лейтенант Лесков в то время находился близ схода на
шкафуте, он держался за верёвку, к общему нашему удовольствию сим спасся от
погибели.
Ветр едва дул от SW, я приказал убрать задние стаксели и поставить передние,
дабы привести шлюп против волнения и облегчить чрезмерную качку; грот-марсель
отдали для ходу. Целость мачт была сомнительна. Ядра, вышедшие из кранцев и
стремительно катящиеся из борта в борт, препятствовали работе, и без того уже
затруднительной. Приведением шлюпа против ветра я полагал, что спасу чрезмерно
великий наш рангоут, который по скорости отправления из Кронштадта не имели
времени уменьшить.
В дополнение к неприятным случаям, вахтенный офицер донёс, что якоря имеют
движение. Я приказал тотчас подкрепить, прибавя найтов; исполнение сего стоило
много труда, ибо борт весь погружался в воду, и работа была сопряжена с
опасностью для жизни.
Дождь всех вымочил, и потому для поддержания здоровья служителей им дали
гроку.
В продолжение всей ночи как на "Востоке", так и на "Мирном" жгли фальшфейеры
и производили выстрелы из пушек с ядрами; но сих сигналов ни на котором шлюпе не
видали и не слыхали. Когда рассвело, с марса увидели шлюп "Мирный" на OSO.
20 мая. С утра было маловетрие от NW с величайшею зыбью от севера и
чрезвычайною качкою. Оставшиеся обломки железных секторов нашей сетки найдены на
своих местах; я приказал всё привести в прежний порядок, открыть люки,
выскоблить и протопить палубу и просушить все мокрое платье и паруса. На шлюпе
"Мирном" тем же занимались.
В полдень мы были в широте 37°9'56" южной, долготе 168°21'49" восточной.
Склонение компаса найдено восточное среднее 14°16'46".
В 7 часов вечера оба шлюпа опять были в самом близком расстоянии и при ветре
NtO подвигались к востоку.
21 мая. Ночь стояла лунная; к WNW сверкала молния; ветр к восьми часам утра
скрепчал и принудил нас закрепить у марселей по рифу. Против воли мы ежедневно
находились южнее, и уже вошли в 37° южной широты.
Морские птицы, обыкновенно встречаемые в больших широтах, как-то: альбатросы,
пеструшки, большие чёрные бурные птицы и другие показывались во множестве. По
упорным противным северным ветрам я начал сомневаться, удастся ли нам пройти
севернее Новой Зеландии.
22 мая. В полдень мы были в широте 37°32'42" южной, долготе 169°34'3"
восточной; склонение компаса оказалось среднее 12°18' восточное.
По крепости ветра принуждены иметь у марселей по два рифа, и я совершенно
потерял надежду вскоре дождаться благополучного ветра, а потому решился пройти
проливом капитана Кука. В 4 часа пополудни дал знать телеграфом лейтенанту
Лазареву, что ежели ветр нам не позволит обойти по северную сторону Новой
Зеландии, свидание наше назначается в заливе королевы Шарлотты.
К вечеру с пасмурностью и дождём ветр ещё более засвежел и принудил остаться
под марселями, закрепив все рифы; зыбь была большая от севера, ночь мрачная,
море повсюду усеяно светящимися фосфорическими морскими червяками. Они нам
казались продолговатыми трубочками, мы их уже прежде встречали. В полночь
теплоты на открытом воздухе было только 10,8°. Ночью сожгли по фальшфейеру, чтоб
показать друг другу места свои. Увидя, что шлюп "Мирный" далеко назади, мы
убавили парусов. В 4 часа утра к западу в густых тучах было играние молнии около
зенита; на противной стороне из-за облаков проглядывали попеременно звезды и
луна.
23 мая. В полдень мы находились в широте 37°54'37" южной, долготе 172°10'38"
восточной.
Ветр хотя отошёл к NW, но дул крепкий, при большой зыби от севера, и оттого
был столько же бесполезен, как самый противный. И так, потеряв уже много времени
в ожидании благоприятного ветра, я решился не испытывать более подобной неудачи.
В 2 часа пополудни при поднятии сигнала шлюпу "Мирному" следовать за "Востоком",
спустился в пролив капитана Кука, разделяющий Новую Зеландию на две части, на
северную и южную.
24 мая. К полуночи ветр дул несколько тише. При ясной ночи небо было усеяно
звездами, к востоку на горизонте были густые облака, и изредка блистала молния.
Мы догадывались, что облака держатся над берегом.
До рассвета увидели разведённые огни не в дальнем расстоянии от шлюпов; берег
оказывался ближе, нежели мы рассчитывали, а потому придержались несколько к югу
и шли в параллель берега. В 7 часов, когда рассвело, увидели Новую Зеландию,
покрытую облаками. Хотя величественную гору Эгмонт можно было хорошо отличить,
но вершина её покрыта облаками, ниже коих виден снег. Отлогий берег, окружающий
сего южного исполина, местами порос лесом и кустарником. Утренняя роса
расстилалась на пологих долинах, по берегам местами направлялся дым по ветру и
был единственным признаком небольшого народонаселения.
25 мая. В полдень широта места нашего оказалась 39°47'38" южная, долгота
174°58'56" восточная, а посему выходила широта мыса Эгмонта 39°19'40" южная,
долгота 173°47'45" восточная. По наблюдениям, на шлюпе "Мирном" широта сего мыса
39°24', долгота 173°57'30". Разность сия в широте, вероятно, происходит от того,
что мыс Эгмонт круглый и не имеет особенно приметного места.
Гора Эгмонт в широте 39°14'40" южной, долготе 174°13'45" восточной. По
наблюдениям на шлюпе "Мирном" широта горы 39°15'30", долгота 174°14'.
До четырех часов пополудни ветр был благополучный, а с четырех отошёл к югу,
скрепчал и принудил нас лавировать.
Около шлюпа плавало и ныряло множество малых нырков.
Склонение компаса при входе в пролив найдено 13° восточное.
26 мая. С утра 26-го ветр начал крепчать, так что в 8 часов от SOtS дул
порывами и принудил нас взять у марселей по два рифа. Мы тогда держали курс в SW
четверти. По наблюдениям определили мыса Стефенса широту 40°43'10" южную,
долготу 174°3'20" восточную. На частной карте капитана Кука остров Стефенс в
широте 40'36°10", долготе 174°53'40". Разность довольно значительная. Вероятно,
положение сие определено по связи треугольников на проходе, а не
астрономическими наблюдениями.
Южный берег Кукова пролива образует несколько заливов, закрытых островками и
каменьями. Берега сих заливов состоят из островершинных хребтов, один над другим
возвышающихся; высшие покрыты снегом, а ближайшие к морю местами обросли лесом и
кустарником, особенно по ущелинам.
В половине первого часа, подошед близко к наружным каменьям, лежащим пред
заливом Адмиралтейства, поворотили на правый галс к NO.
В 4 часа гора Эгмонт совершенно очистилась от облаков; она была от нас в 87,3
милях, и потому мы видели только возвышающееся над горизонтом гордое сребристое
её чело. Капитан Кук во втором своём путешествии вокруг земного шара, обходя сей
мыс в 1774 году 6 октября, говорит: "Мы увидели на SO1/2О
в осьми милях от нас гору Эгмонт, покрытую вечным снегом. Гора сия имеет вид
величественный, не ниже известного пика Тенерифского, коего высота 12199 футов,
измеренная де Бордою.
Форстер, сопутник капитана Кука в качестве натуралиста, говорит: "Во Франции
в северной широте 46° найден вечный снег на высоте 3280 или 3400 ярдов сверх
поверхности моря". Но, как Форстер испытал, что в равных широтах южного и
северного полушарий, в первом холод сильнее, то и сравнивает климат мыса
Эгмонта, почти в 39° южной широты, с Францией в 46° широты северной, и по сему
линию снега на горе Эгмонте Форстер полагает на высоте 3280 ярдов, и как треть
сей горы была покрыта снегом, то, по его мнению, высота оной 14760 футов
английских. Я полагаю, что такое сравнение линии, где начинается снег на горах в
разных полушариях, неосновательно; ибо известно, что в летнее время в северном
полушарии у берегов Гренландии на самом горизонте бывает всегдашний снег; на
горах в Норвегии в тех же широтах и в то же время нет снега. Мне случилось у
острова Сахалина, в широте 48° северной, встретить плавающий лёд 27 мая 1805
года. Широта сия соответствует широте Бискайской бухты, где вероятно никто
плавающего льда не видал. Из сего каждый усмотрит, что по снегам и льдинам
невозможно определять высоты гор.
Капитан Кук, равномерно и соотечественники наши на судах
Российско-Американской компании, в реке капитана Кука, или так называемой
Кенайской бухте, льда не встречали. Напротив того, в соответствующих широтах в
Гренландии на самом горизонте снег, и в море плавающего льда много. Примеры сии
доказывают неравенство температуры воздуха на поверхности моря в одинаковой
широте того же полушария, и потому я полагаю, что определять вообще высоту гор
по снежной линии невозможно, исключая только те горы, которые на разных островах
в недальнем между собою расстоянии.
Таким образом, ежели одна из гор находится на острове, а другая простирается
во внутрь матерого берега, линия снега будет иметь неровное возвышение от
поверхности моря, потому что берег, нагретый в продолжении дня солнечными
лучами, сообщает теплоту окружающему воздуху, и сим во внутренности берега
возвышает линию снега; напротив, море мало принимает, мало отражает теплоты в
воздухе и оттого на прибрежных или приморских горах линия снега ниже.
Натуралист Форстер, основываясь на сих неверных сравнениях двух полушарий,
определяет высоту горы Эгмонта 14760 футов, многим больше истинного. Ныне при
проходе нашем капитан-лейтенант Завадовский с помощью измеренной секстаном
высоты и расстояния до горы, основываясь на астрономических своих наблюдениях,
определил возвышение горы Эгмонта 9947 английских футов от поверхности моря.
Лейтенант Лазарев определяет высоту сей горы 8232 фута. Сличая сии измерения,
хотя и находим довольно разности, но все же высота горы многим менее
определённой натуралистом Форстером и капитаном Куком, который гору сию равняет
с пиком Тенерифским.
27 мая. К вечеру ветр утих, мы всю ночь и весь следующий день, т.е. четверг
27-го, старались держаться ближе к середине залива для того, что шёл дождь и
берега покрыты были мрачностью. В 2 часа пополудни прилетели на шлюп "Восток"
два зелёных попугая, которые нас много занимали; они также посетили шлюп
"Мирный", но никому в руки не давались и возвратились опять на берег. Мы видели
одного пингвина, множество малых нырков и малых морских свиней.
28 мая. С утра установился ветр из SO четверти, мы успешно лавировали под
всеми парусами; течение много нам способствовало. Погода благоприятствовала
определить широту мыса Камара 41°5'10" южную и долготу 174°26'46" восточную. Мыс
Джаксон в широте 40°58'20" южной, долготе 174°23'50" восточной.
Мы лавировали смело, полагаясь на частную карту залива королевы Шарлотты,
сделанную в первое путешествие капитана Кука. В 4 часа пополудни, за совершенно
противным ветром, течением и наступающею темнотою, я остановился на якорь по
северо-западную сторону острова Матуаро, на глубине девяти сажен, грунт
иловатый.
Мы были тогда окружены высокими крутыми горами, по большей части покрытыми
лесом; к северу синелся южный берег северной части Новой Зеландии, который также
довольно высок. На западной стороне заметили огороженное место, оно казалось
обитаемым. Вскоре с сей стороны пригребли к нам две лодки, на одной было 23
человека, а на другой, которая поменьше, 16 человек. Лодки имели на носу резьбу,
улитковыми линиями и изображение человеческой головы с высунутым языком и
глазами из ракушек. Кормовая часть возвышалась прямоугольным брусом около шести
футов. Вёсла подобные лопаткам, как у всех жителей южного моря; всё сие
выкрашено тёмнокрасною краскою. Люди сидели и гребли попарно, в нескольких
саженях от шлюпа остановились; один человек встал и громко говорил речь,
размахивая руками; мы ничего из его слов не поняли, и я ответствовал общим у
всех народов знаком мира и дружбы: распустил белый платок и манил к себе.
Островитяне, посоветовав между собою, вскоре пристали к судну. Я позвал на шлюп
старика, говорившего речь, который, по-видимому, был начальник; он взошёл,
дрожал от робости и был сам не свой. Я его обласкал, подарил некоторые
безделицы, как-то: бисер, зеркало, выбойки и ножик; подарки сии его весьма
обрадовали. Потом я ему объявил, что желаю получить рыбы, слово сие произнёс на
новозеландском языке - "гийка" (рыба); он тотчас меня понял, громко засмеялся и
сообщил своим товарищам желание наше, произнося слово гийка. Все в лодках
обрадовались, повторяя то же слово, причём выражали свою готовность нам служить.
Когда начало смеркаться, поспешили к берегу.
На всех зеландцах была одежда из тканей, почти до колена, и на груди
застегнута костью или базальтом; все подпоясаны верёвкою, а сверх сего платья
накинут на плечи кусок ткани наподобие бурки. Весь наряд сделан искусно из
новозеландского льна, которого здесь по берегам растёт множество. Лица
островитян испестрены накалыванием правильных фигур цвета черно-синего, но,
по-видимому, украшение сие принадлежит более знатным и старшинам. Колена их
необыкновенно толсты, вероятно оттого, что сидят, поджав ноги.
Шлюп "Мирный", имея ход посредственный, не успел до темноты войти в залив и
лавировал при свежем противном ветре под всеми парусами. Когда сделалось темно,
я приказал на шлюпе "Востоке" поднять два фонаря, один над другим, и по временам
жечь фальшфейеры, дабы лейтенант Лазарев не принял берег, где жители местами
разводили огонь, за шлюп "Восток", по которому он рассчитывал свои галсы.
Течение, шедшее из залива, много ему препятствовало, а когда переменилось, он
сделал несколько поворотов и в 11 часов вечера положил якорь поблизости шлюпа
"Востока", на одиннадцати саженях глубины, грунт зелёный ил.
Я приказал, чтобы стоявшие на вахте имели ружья заряженные, и все были в
готовности к действию оными. Сия предосторожность нужна по известным коварным
поступкам зеландцев, которые между собою в непрестанной войне и едят мясо
неприятелей.
29 мая. Свежий ветр дул всю ночь от StO. Небо было покрыто облаками и дождь
накрапывал; теплоты 7°.
Якорное наше место не обещало совершенной безопасности от сильно дующих здесь
NW ветров, и наливание бочек свежею водою по дальнему расстоянию сопряжено было
с затруднением, а потому около девяти часов утра оба шлюпа снялись с якоря и
лавировали между островами Долгим и Мотуаром, при совершенно противном ветре от
юга. Глубина между островами уменьшилась от десяти до семи сажен.
Сделав 25 поворотов, мы доложили якорь в полдень за островом Мотуаром, на
глубине двенадцати сажен. Острова Мотуара W угол находился от нас на NO 16°, а
южный мыс Корабельной бухты (Ship Cove) на SW 37°; якорное место наше было
безопасно, закрыто от всех ветров, глубина небольшая, грунт хороший, и при
всяком ветре можно сняться с якоря, вода и дрова под руками. Для поверения
хронометров поблизости острова Ганка не было нужды ставить палатку.
Когда мы лавировали, две лодки, наполненные зеландцами, желали пристать к
шлюпам. Они гребли за нами, следуя за каждым поворотом поперёк залива; вероятно
не понимали движения шлюпов. Когда же мы положили якорь, вчерашние наши гости
пристали к шлюпу "Востоку"; они привезли для продажи рыбу. По приказанию моему
комиссар выменял до семи пудов, за пронизки, зеркальцы, гвозди и другие
безделицы; при сем случае также выменены разные вещи их рукоделия.
Старика, которого я накануне одарил по-новозеландски так щедро, мы признали
за начальника. Я встретил его со всею вежливостью Южного океана, обнялся с ним и
прикосновением наших носов мы как будто утвердили взаимное дружество, которое с
обеих сторон сохраняли в продолжение пребывания шлюпов в заливе королевы
Шарлотты. Уже было время обеденное, я пригласил начальника к себе в каюту с нами
отобедать. Его посадили в первое место между мною и лейтенантом Лазаревым. Он
все столовые вещи с удивлением перебирал и рассматривал, но есть не принимался
прежде, нежели другие показали пример; тогда осторожно, и притом неловко, вилкой
клал кушанье в рот. Вино пил неохотно. За столом уверяли мы друг друга в
взаимной приязни знаками и несколькими словами, мне известными, а когда, желая
ещё убедительнее уверить его в моей дружбе, я подарил ему полированный
прекрасный топор, то он от радости не усидел за столом, бросился наверх на
палубу, куда я его проводил. Отсюда прямо бросился к своим землякам и, обняв
меня, с большою радостью повторял: "токи! токи!" (топор! топор!).
Прочих зеландцев угощали на шканцах сухарями, маслом, кашицею и ромом. Они
охотно всё ели, но рому достаточно было на всех одной чарки. Таковая трезвость
их служит доказательством весьма редкого посещения просвещённых европейцев,
которые, где только поселятся, приучают жителей пить крепкие напитки, курить, за
губу класть табак и напоследок, когда сии люди непросвещённые испытают
бедственное употребление горячих напитков, тогда принимаются доказывать им, как
гнусно вдаваться в пьянство и прочие вредные склонности.
Зеландцы, по окончании своего обеда, сели в два ряда друг против друга,
начали петь довольно изрядными напевами и весьма согласно. Один из них всегда
запевал, а потом все вдруг подхватывали и оканчивали весьма громко и отрывисто;
тогда тот же человек снова запевал и таким же образом все к его пению приставали
и отрывисто оканчивали. Нам казалось, что напев их некоторым образом похож на
наш простонародный, и пение зеландцев состоит из разных небольших куплетов. Наш
барабан с флейтою хотя на некоторое время и обратил внимание наших посетителей,
но они равнодушно слушали звуки сих инструментов, и начальник объяснял, что и у
них есть музыкальное орудие, звуком флейте подобное.
Художник Михайлов нарисован портрет начальника.
Пробыв с нами немалое время, зеландцы отправились обратно на берег и были
крайне довольны удачною торговлею; снабдили нас свежею рыбою достаточно на оба
шлюпа для ужина. При отъезде пригласили нас приехать на берег, и чтобы более
возбудить к тому желание, показывали знаками, что мы будем угощаемы прелестным
полом.
После обеда я приказал с "Востока" выпалить из нескольких пушек, а когда
смерклось, пустил несколько ракет, дабы сим уведомить о прибытии нашем жителей,
внутри обширного острова находящихся, полагая наверное, что на другое утро из
разных мест они соберутся к нам в большом числе.
Сего же дня на обоих шлюпах спустили гребные суда и принялись вытягивать
такелаж, который от продолжительной борьбы против крепких ветров ослаб.
Поставили походную кузницу, чтобы вновь сделать шкафутные секторы, которых мы
лишились во время мгновенного штиля после последней сильной бури.
30 мая. Следующего- утра на тех же лодках зеландцы посетили шлюп "Мирный" и
одна часть приехала на "Восток". В числе бывших на "Мирном" находился тот же
самый начальник, а также и другие особенные старшины.
Лейтенант Лазарев угостил их обедом, они всего охотнее ели коровье масло, и
даже попортившееся жадно глотали.
В сие время на шлюпе "Мирном" вытягивали ванты и подымали из трюма бочки.
Зеландцы с удовольствием и величайшею ревностию помогали работать, тянули
веревки, производя громкий довольно согласный крик в такту. Когда случалось, что
верёвка обрывалась, и они от сильного напряжения падали, тогда громко смеялись.
После сего забавлялись своею пляскою, состоящею из разных кривляний при
громком пении, топаний ногами и движении руками; лица искривляли так, что
неприятно было смотреть; глаза иногда подводили под лоб. Пляска сия казалась
воинственною, изъявляла презрение к неприятелю и победу над оным.
Художник Михайлов нарисовал сию пляску; изобразил все кривляния лиц, глаз,
положение частей тела и чрезмерно напрягаемые мускулы. Нарисовал портрет одного
из старшин; его пригласили в каюту и посадили на стул, чтобы спокойно сидел,
занимали разными для него новыми предметами, а лодку, на которой были его жена и
семейство, подвели под корму, дабы он мог их видеть.
До полудня офицеры ездили со мною в Корабельную бухту (Ship Cove), чтоб
осмотреть и избрать место, где удобнее налиться водою. При входе нашем в бухту,
прекрасное пение множества береговых птиц отзывалось подобно фортепианам с
флейтами и обворожало слух, давно чуждый подобных приятностей. Мы пристали в
самом заливе и вышли на каменья. В нескольких саженях увидели речку со свежею
прекрасною водою, которая течёт с высоких гор, пробираясь сквозь густой
непроходимый лес, составившийся из кустарников и переплетения одного дерева с
другим от вьющихся лианов, толщиною равных лозам дикого винограда. У сей речки
при самом лесе мы увидели небольшой шалаш из листьев и в нём несколько рыбы,
множество ракушек, называемых морскими ушами. Шалаш сей по-видимому служил
убежищем малочисленному семейству. Бывшие со мною офицеры настреляли несколько
бакланов, с голубою, фольге подобною, оболочкою глаз, несколько малых птиц,
вероятно того рода, которые в путешествии капитана Кука описаны обоими
Форстерами. Пробыв несколько на берегу, я возвратился на шлюп, и тогда же с
обоих шлюпов отправили за водою вооружённые барказы. Случилось, что от места,
где наливали воду, жители находились за непроходимого горою, и работа окончена
без препятствий. Тут же закидывали невод, но рыбы попало весьма мало.
По приезде моём на шлюп капитан-лейтенант Завадовский сказывал мне, что хотел
купить у одного зеландца орудие из зелёного базальта, подобное маленькой
лопатке, но продавец потребовал шинели Завадовского, и покупка не состоялась.
31 мая. Поутру я пригласил художника Михайлова, астронома Симонова и
некоторых офицеров шлюпа "Востока", лейтенанта Лазарева и офицеров шлюпа
"Мирного" посетить островитян, и мы отправились на двух катерах, на которых
поставили по фальконету, при том каждый из нас имел ружьё, а сверх сего у иных
было по паре пистолетов. При таковом вооружении нисколько не опасались
вероломства жителей.
Мы пристали к ближайшему селению, за первым мысом к северу от Корабельной
бухты (Ship Cove), на том самом месте, где капитан Кук во время своего здесь
пребывания увидел человеческое мясо. Жители разбежались; нас встретил только
один из них, и то с большою робостью, но когда мы его обласкали, то и все
выбежали к нам. Начальник, человек в летах, сидел на рогоже в открытом шалаше; я
к нему пришёл. Любопытство, свойственное женщинам, превозмогло их робость.
Сперва явилась жена, потом и дочь, и сели также на рогоже. Я сделал начальнику и
жене его несколько подарков, а дочери, как она была недурна, подарил зеркало,
чтоб сама могла увериться, что красотою превосходит других женщин. Меня тотчас
отдарили куском ткани из новозеландского льна, обложенным узорами. Жена
начальника предлагала мену, и я согласился на её предложение. Все селения весьма
малы и скудны. Пробывши недолго в сём месте, мы поехали далее на север, к моему
приятелю старику. Он нас встретил, мы обнялись и коснулись носами; старик очень
обрадовался нашему приезду. Мы все вышли на берег, оставя только караул на
гребных судах.
С морской стороны селение закрыто палисадником несколько выше человеческого
роста; чрез калитку в сем палисаднике пришли в селение; между жилищами, которые
были разбросаны неправильно, извивалась малая речка; берег выложен булыжником,
мы перешли по перекладинам к дому начальника. Я не входил, а только взглянул во
внутренность дома. Строение состояло из столбов, в три ряда поставленных;
средние высотою в два роста человеческих и на каждом безобразно вырезано
изображение человека и выкрашено красною краскою; на сих столбах и на боковых,
которые несколько ниже плеча, положена перекладина и укреплена кровля,
составленная из брусьев, покрытых листьями; на шесть футов от входа отгорожена
передняя комната. Вся внутренность опрятно обтянута тонкими рогожами; на полу,
где живущие обыкновенно садятся или спят, также постлано несколько рогож. По
стене вдоль домика повешены были пики, длиною в двадцать четыре фута, жезл,
начальнические знаки и разные человеческие изображения из дерева, выкрашенные
красною краскою. Прочие жилища были не так отделаны. Далее к лесу, куда мы пошли
из любопытства, увидели на высоте двадцати футов небольшой шалаш. Что в оном
находится, по невозможности взглянуть и по незнанию языка, осталось нам
неизвестно. Под сим же шалашом висела шкура альбатроса, распяленная на обруче,
несколько чёрных и белых перьев, связанных наподобие султанов. Вероятно, что
наряд сей употребляют при воинственных сходбищах. Далее стояло обрубленное
прямое дерево, вышиною в два с половиной роста человеческого, в диаметре полтора
фута; вершина вырезана наподобие человека. Я полагал, что не на кладбище ли мы
зашли, но никаких бугров или других признаков могил не заметили; не относится ли
сей истукан до их веры, по краткости нашего пребывания, утвердительно сказать не
могу.
По прибытии на берег встретили нас одни мужчины, а потом присоединились и
смешались в толпе женщины. Старый начальник, мой приятель, вероятно имея в
свежей памяти полученные от меня подарки по приезде его на шлюп в первые два
дня, желал равномерно меня угостить и обязать; для сего избрал не старую, но
довольно отвратительного лица женщину, которую предлагал мне во временное
супружество. Я старику отказал, потрепав его по плечу. Вероятно, европейцы,
прежде нас посетившие сие место, подали новозеландцам повод предлагать такие
услуги или торговать женским полом, при том же торг сей, принося островитянам
много драгоценных для них вещей, поощрял их к таковым постыдным промыслам.
Форстер говорит о сем следующими словами: "Служители возобновили прежние свои
забавы с зеландками. Одна из женщин имела порядочные черты лица, при некоторой
нежности и приятности в глазах. Родственники всякий день предлагали её в
замужество за одного из наших квартирмейстеров, которого все зеландцы особенно
любили по причине ласковых его поступков. Тангари, так называлась сия девка,
крайне была верна своему нареченному, с сердцем отвергала все просьбы других
служителей, говоря, что она замужем за Тира-Танне. Сколько квартирмейстер наш ни
любил свою зеландку, но никогда не привозил её на судно, боясь завести у нас
вшей, коими наполнены были её голова и платье. Он виделся с нею только на
берегу, и то днём, угощал её гнилыми, брошенными сухарями, которые она очень
любила. Один житель острова Улитеи, сопутствовавший капитану Куку, был ему
полезен в Новой Зеландии для переговоров (по некоторому сходству языка островов
Общества), привыкнув с младенчества невозбранно следовать всем понуждениям
природы, нимало не останавливаясь, удовлетворял сладострастные свои желания,
хотя видел разницу зеландских женщин с женщинами обитаемого им острова (сему не
должно удивляться - он следовал примеру просвещённых европейцев). По пути к тому
месту, где пристали, мы видели полуоткрытый шалаш, в котором было множество
разных родов деревянных рыбьих крючков и шнурков для ловли рыбы; должно
заключать, что прибор сей общий, принадлежащий нескольким семействам, ибо для
одного семейства было слишком много, торговать же сими рыболовными припасами
невозможно, потому что всякий легко таковые же сделает.
В продолжение пребывания нашего в селении, мы выменяли несколько оружий и
разных рукоделий.
При прощании старик меня удержал. По приказу его вынесли жезл длиною в восемь
футов, коего верх наподобие алебарды был резной со вставленными раковинными
глазами, а низ похож на узкую лопатку. Я полагал, что подарит мне сей жезл, но
когда, приняв оный, хотел отдавать на катер, старик ухватился обеими руками, и я
тогда понял, что он мне не дарит, а променивает.
Чтоб удовлетворить его желанию, я дал ему два аршина красного сукна; он
крайне обрадовался удачной мене, и во весь голос рассказывал о сём своим
землякам.
Возвращаясь на шлюпы, мы шли вдоль берега, видели на мысах, при довольной
высоте, землю обработанную; в одном месте пристали и увидели длинный ряд корзин
с картофелем, только что вырытым из земли; взяли несколько с собою; сварив сей
картофель, нашли, что весьма вкусен и не уступает английскому.
Далее мы пристали к острову Мотуару. Я хотел набрать семян новозеландского
льна, чтобы его, по сходству климата и почвы земли, развести на южном берегу
Крыма. Надеялся доставить немалую пользу жителям сего края и отечеству. Хотя и
не отыскал желаемых семян, однакож не раскаивался, что приставал к берегу, ибо
мы столько набрали по берегу дикорастущей капусты и сельдерея, что было
достаточно для всех офицеров и для служителей на одну варку свежих щей.
1 июня. Капитан-лейтенант Завадовский ездил на берег в Корабельную бухту.
Возвратясь на шлюп, рассказывал мне, что лейтенант Лазарев с ним там соединился,
и они оба отправились вверх по реке, пробираясь с трудом сквозь лес, заросший и
переплетённый лианами, не в силах были пробраться далее одной мили. Едва ли
человеческая нога переступала сие место, ибо всё заросло разными растениями так,
что на каждом шагу надлежало прочищать проход; попадавшиеся птицы так непугливы,
что матроз одну легко поймал руками. Капитан-лейтенант Завадовский застрелил
чёрную птицу с проседью около шеи и двумя белыми курчавыми перышками на груди,
величиною с дрозда, она очень хорошо свистела, подсобно нашему соловью. На
берегу не встретили ни одного зеландца.
2 июня. С вечера 1 июня ветр перешёл к W, а потом к NW; берега покрылись
густыми тучами. К одиннадцати часам утра 2-го ветр начал разыгрываться жестокими
порывами из ущелин гор между островом Мотуаром и матерым западным берегом. В 3
часа пополудни катер и барказ, посланные с лейтенантом Лесковым в Корабельную
бухту для налития бочек свежею водою, возвратились. Лейтенант Лесков донёс, что
когда он вышел на плёс между матерым берегом и островом Мотуаром, откуда дул
ветр, барказ залило, и потому, желая оный облегчить, выбросил за борт до
пятнадцати анкерков пятиведёрных с водою и все кряжи, вырубленные для возвышения
камельцов около люков на верхней палубе. Самые опыты во время бури нам доказали,
что камельцы около люков корабельные мастера кладут слишком низкие; в море
поневоле должно сие исправлять, что сопряжено с большим затруднением и
беспокойством.
Порывы ветра час от часу становились свежее, стеньги и реи были спущены,
канату было семьдесят сажен на клюзе. Шлюп "Восток" при каждом жестоком порыве
подавался назад. Дабы не вовсе приблизиться к Долгому острову, мы положили
другой якорь, и тогда уже были покойны. Быстрота воздуха имела такую силу, что у
берегов, противолежащих стремлению ветра, делались вихри, с чрезвычайною силою
вертели воду, и шквалы на шлюпы набегали с разных сторон.
В продолжение сего времени шёл сильный дождь и блистала молния. Громовые
удары, отражаясь в горах, казались необыкновенным образом сильнее. В начале
седьмого часа дождь прекратился, а в 7 часов и ветр стих; небо очистилось от
облаков, звёзды и луна светили по-прежнему.
3 июня. Рано утром послан гардемарин Адамс на катере собрать анкеры,
выброшенные из барказа; нашли девять, некоторые были разломаны, и жители уже
разбирали обручи; но по требованию беспрекословно возвратили.
Мы приподняли якоря, и под стакселями, при благополучном ветре, перешли на
прежнее место. Я поехал с лейтенантом Лазаревым во внутренность залива. Мы
приставали в разных местах, набрали много капустного листа, сельдерея и
крес-салату; прошли во внутренность залива на тринадцать миль, местами находили
оставленные временные шалаши. Вероятно, что когда случается жителям,
поселившимся на западном берегу противу Мотуара, ездить в залив, они в сих
шалашах имеют пристанища; селений мы не видали, да оных и быть не могло по
неудобству места для продовольствия, ибо главная пища зеландцев состоит в рыбе,
которая всегда более водится при устьях в неглубоких местах, во внутренности же
залива повсюду глубина 25 сажен. Чем далее въезжали мы в залив, тем более видели
гор, обнажённых от зелени, имеющих жёлтый цвет, лес же только на низких местах,
ближе к поверхности воды. На пути застрелили несколько бакланов, к вечеру
возвратились на шлюп. Ежели б нас задержала погода, мы бы не скоро от голода
пострадали, ибо лейтенант Лазарев не забыл взять разной провизии достаточно,
притом все имели с собою ружья, порох и дробь, зелени же огородной, как выше
упомянуто, везде находили во множестве.
По возвращении на шлюп мне донесли, что жители приезжали на оба шлюпа и
производили торг по-прежнему; привозили копья, разные резные коробочки,
рыболовные крючки, жезлы, знаки начальников, из зелёного камня кистени, топоры и
разные застёжки и украшения из зелёного базальта, которые они обыкновенно носят
на шее; привозили также ткани. Все вещи, с величайшим трудом из крепкого камня и
дерева ими сделанные, старались променивать на топоры, долота, буравьё,
корольки, рубахи, зеркальцы, огнивы и на бисер.
С утра мы были в совершенной готовности сняться с якоря. Между тем зеландцы
не умедлили посетить нас (желая выменивать безделицы, которые для них
драгоценны). Я сделал ещё несколько подарков начальнику, дал знать ему, что от
них отправляюсь; он изъявил непритворное сожаление, и все просили чтоб мы к ним
возвратились. Когда они заметили, что мы уже снимаемся с якоря, начальник,
прощаясь, обнимал меня и печально повторял слова: э! э! э! Один из молодых
островитян желал остаться с нами, но все прочие его упрашивали и уговаривали,
чтобы возвратился на берег. Я предоставил сие на его волю.
Жители залива королевы Шарлотты роста среднего, сложением тела крепки и
довольно стройны, только колена несколько толстоваты; лицом и телом
смугло-желтоваты, глаза чёрные, быстрые, волосы чёрные, у всех проколоты уши, а
у большей части и средний носовой хрящ. Лица испестряют набивными, кривыми, но
правильными линиями и натирают черно-синею краскою, знатные люди более, нежели
прочие. У некоторых женщин только губы были испестрены. Сим обычаем жители Новой
Зеландии подобны жителям островов маркизы Мендозы, а по наречию принадлежат к
которой-нибудь из групп островов Дружественных, Общества или маркизы Мендозы.
От привычки с юных лет не обуздывать своего нрава и следовать всем худым и
добрым движениям сердца, жители Новой Зеландии хотя и горячи в дружбе, но
непостоянны, за малейшую причину доходят до ссоры, которая производит пагубные
последствия.
Зеландцы в движениях тела проворны и, кажется, всегда готовы сразиться, но
при нас никаких сшибок не происходило. Когда старый начальник у меня обедал, я
спросил его, ест ли он человеческое мясо и показал на руку? Он объяснил, что
очень охотно ест, и кажется, в том нет никакого сомнения, ибо капитан Кук был
сам очевидцем, как зеландцы с удовольствием ели мясо своих неприятелей, убитых в
сражении. В 1772 году несчастный Марион и 17 человек, сопутствовавших ему в
заливе островов, были жертвою сего омерзительного мщения; посланные в помощь на
вооружённой шлюпке известили, что они видели остатки, изрубленные для еды, и уже
изжаренные куски своих сослуживцев. 1773 года английский морской офицер Рове и
10 человек с английского судна "Адвентюра", по причине излишней вспыльчивости
против одного островитянина, укравшего камзол у матроза, были также жертвою
мщения зеландцев. Посланная шлюпка нашла на берегу платья и изрубленные части
тела, головы и желудки своих товарищей.
Жители залива королевы Шарлотты покрывают тело, начиная из-под грудей до
половины ляжек, куском белой ткани, которую перевязывают узким поясом; чрез
плечи набрасывают кусок белой или красной ткани, весьма искусно сделанной, с
тёмным вокруг узором, и на грудях зашпиливают шпильками, длиною в четыре или
пять дюймов из зелёного базальта и костей, вероятно, человеческих или собачьих;
ибо, кроме собак, других зверей никто из путешествовавших здесь не встречал. Сии
шпильки висят на тонких верёвочках, чтоб не потерялись. Когда прохладно, сверх
всего надевают мохнатую бурку наподобие черкесской. Так одевался старый
начальник, мой приятель; прочие помоложе имели на плечах только один из
вышеупомянутых нарядов; молодые по большей части, кроме бурок, ничем не
прикрывались, да и бурки были нараспашку. Голову убирают, завязывая на теме
волос в пучок, воткнув в оные несколько белых перьев. В уши продевают кусок
птичьей шкуры с белым пухом. На груди носят безобразные человеческие
изображения, застёжки или род ножичка из зелёного камня, а у других просто
косточки. Все сии вещи променивают, и потому невозможно полагать, что
принадлежат к их кумирам. Они вооружаются тонкою, прямою, острою пикою из
крепкого темноватого дерева, длиною до тринадцати футов, также короткими
кистенями, которые называют "пету" - они сделаны из костей морских животных или
из зелёного камня, с резьбою, длиною от пятнадцати до восемнадцати дюймов,
шириною в четыре, а толщиною в два дюйма; к концу сглажены со всех сторон, а к
рукоятке сведены тонко, чтоб удобно можно было держать в руке; в сем же месте
высверлена дыра. Кистень обыкновенно держится в руке на верёвочке, продетой
сквозь дыру. У зеландцев ещё два рода оружия из упомянутого крепкого тёмного
дерева. Одно величиною в восемь футов, книзу несколько шире, верхний конец
подобен алебарде, с резным изображением уродливого лица, глаза в оное вставлены
из раковин, отражающего зелёного цвета. Другое оружие, наподобие топора, длиною
в половину первого. По-видимому сии вещи принадлежат более к знакам отличия
начальников и служат им обороною.
Капитан Кук смерил большие зеландские военные лодки и нашёл, что они длиною в
шестьдесят восемь футов, но в нашу бытность самая большая лодка была в сорок
семь футов, шириною в 43/4 фута. На сих лодках, так же,
как на вышеупомянутых, резное изображение лица человеческого, с высунутым языком
и глазами из ракушек, называемых морскими ушами, отражающими зеленоватый цвет.
Позади лица продолжается сквозная резьба в виде нескольких кругов с
поперечниками, наподобие так называемых филигранов. Корма сей лодки загибается
гребнем вверх на пять футов. Подводная часть выдолблена из одного дерева, а к
верху наставлены ещё по две доски, каждая шириною в семь дюймов, одна с другой и
с краями подводной части связаны верёвками, а дабы не было течи, то в самых
пазах положен камыш, который придерживается как с внутренней, так и с наружной
стороны длинными пластинками из древесной коры, шириною в два с половиною дюйма.
Наставленная верхняя доска, изображение, находящееся впереди, и гребень кормовой
части выкрашены тёмнокрасною краскою. Лодки сии хотя не с таким искусством
сделаны, как описанные в первом путешествия капитана Кука лодки в северной части
Новой Зеландии, но досужество и терпение, с которыми сопряжена сия работа, при
неимении железа, приводит европейца в удивление.
Островитяне ещё ныне считают подаренный гвоздь за великое приобретение и
променивают на оный воинское своё оружие "петту", на которое употребляют много
труда и времени; вёсла их также украшены резьбой и обыкновенно в длину до пяти с
половиной футов. Когда они кого преследуют, тогда гребут стоя, и лодки идут
скорее.
Капитан Кук в первое своё пребывание в заливе королевы Шарлотты встречал на
берегах сего залива несколько семей, в которых было до 400 человек. В
продолжение второго путешествия капитан Кук заходил к сему же месту и говорит
следующее: "Может быть, большая часть зеландцев, живших в окрестностях залива
королевы Шарлотты в 1770 году, изгнаны или добровольно перешли в другое место. Я
утвердительно могу сказать, что к 1773 году число жителей уменьшилось более,
ежели на две трети противу прежнего. По-видимому, их поселение на оконечности
Мотуара давно уже было оставлено, ибо мы находили множество пустых шалашей".
Ныне же, 1820 года в июне месяце, число жителей не превышало 80 человек.
Таковое уменьшение народа, живущего малыми семействами, беспрестанно между собой
воюющими, неудивительно. В первое своё пребывание в сем заливе капитан Кук
вероятно увеличил число жителей, по неведению включив приехавших из соседних
селений из любопытства видеть в первый раз пришедшее большое судно, а сверх того
островитяне даже могли надеяться, без потери своих людей, похитить или убить
кого из европейцев, ибо им вероятно по преданиям было известно, что приходили
два большие судна в залив Убийц, и тогда удалось убить и съесть несколько
человек. Голландец Авель Тасман, вышед из Батавии 1642 года декабря 13-го, имея
под начальством своим два судна "Хемскерк" (Heemskerk) и "Зеган" (Zeehahn)
увидел неизвестный берег и назвал оный Штатен-Ланд; впоследствии времени
обретение сие переименовали в Новою Зеландею. 18-го числа Тасман остановился в
заливе Убийц, где природные жители умертвили трех человек из бывших с
голландским мореплавателем. Капитан Кук полагает, что залив, в коем
останавливался Тасман, самый тот пространный залив, который находится от мыса
Фарвель на восток в восемнадцати милях и закрыт от моря низменным мысом.
Губа, названная капитаном Куком в первое путешествие Слепою (Blind-Bay),
находится на SO от Тасмановой губы Убийц.
Зеландцы по малому их числу, кажется, иметь не могут недостатка в пище.
Коренья папертника, множество рыбы, которую ежедневно ловят, и ракушек
достаточно для прокормления. Мы ежедневно своими людьми ловили рыбы столько, что
было довольно для обоих шлюпов. Ныне к прежде употребляемым съестным припасам,
зеландцы прибавляют прекрасный картофель, не уступающий английскому, который они
в огородах своих разводят. Капитан Кук во время второго путешествия в 1773 году,
мая 29-го дня, показал одному зеландцу посаженный штурманом судна "Адвентюра"
Фанненом картофель, который тогда хорошо цвёл; вероятно, жители залива королевы
Шарлотты, увидя, что сие будет им полезно, разводили и ныне разводят картофель.
Хотя после 47 лет довольно оного разрослось, но получать от зеландцев ещё
невозможно, ибо сажают только для собственной потребности. Итак, по
справедливости имя штурмана Фаннена останется навсегда в повествованиях о Новой
Зеландии и её жителях; в то же время посеянная разная огородная овощь повсюду
при основании гор на взморье сама собою растёт.
В бытность нашу в заливе королевы Шарлотты я дал своему приятелю-начальнику и
прочим старикам семян разных растений, которые могут быть им полезны, как-то:
репы, брюквы, моркови, тыквы, бобов крупных и гороха; я показал и сколько мог
растолковал, как сии семена сажать в землю и к чему плод их служит. Островитяне
меня хорошо поняли, были весьма довольны и обещали посадить в своих огородах.
Не одни хорошо выделанные военные орудия, ткани и разные узорчатые ящички
доказывают способности зеландцев, они в Парамате с успехом употреблены для
делания сукон.
Из четвероногих животных, мы видели здесь только собак небольшой породы.
Капитан Лазарев купил две новозеландские собаки. Они ростом невелики, хвост их
пушистый, уши стоячие, пасть широкая, ноги короткие.
Вероятно, что на прибрежные каменья Новой Зеландии иногда выходят отдыхать
котики, ибо я выменял у зеландцев из шкуры сего зверя сделанные одежды наподобие
фуфаек.
При отбытии шлюпов 3 июня, время соответствующее в северном полушарий 3
декабря, все деревья сохраняли ещё совершенно зеленеющиеся листья. Мы не видели
признака последней осени. Термометр в продолжение нашего пребывания показывал
теплоты в полдень от 16 до 4,5°, а в полночь всегда 7°. Барометр не возвышался
более 30,10 и не опускался ниже 29,51.
Мы определили якорного места нашего долготу 174°23'52" восточную. Пребывание
капитана Кука в сем месте было долговременно, он мог определить положение оного
с большею точностью. По его наблюдениям долгота 174°25'15" восточная.
Когда мы проходили между островами Мотуаром и Долгим, ветр от запада засвежел
и принудил нас закрепить брамсели. Обойдя подводный камень, коего мы не видели,
шли разными направлениями в SO четверть, чтоб выйти из пролива, уже были у Терра
Витта и радовались успешному нашему плаванию, как вдруг пред вечером ветр
переменился, задул противный от юга, с пасмурною и дождливою погодою, потом
скрепчал до того, что принудил нас лавировать в узкости под марселями, закрепив
все рифы.
5 июня. К полуночи ветр ещё более скрепчал и дул сильными порывами с дождём,
снегом и градом; по временам молния, сопровождаемая громом, освещая берег,
показывала нам близость оного и опасность. Порывы ветра наносили ужасные густые
облака, и кроме водяных насосов [смерчей], мы в сию ночь испытали всё,
что производит атмосфера южного полушария. К рассвету ветр еще усилился и
свирепствовал во весь день, нанося густейшие тучи то с дождём, то с снегом или
градом, так что мы среди дня около себя ничего не могли видеть, хотя находились
в узкости между берегами. В продолжение дня изорвало фор-стеньги-стаксель, а
фор-марса-брас лопнул, что принудило закрепить и сии паруса. К ночи ветр
превратился в бурю; ревел жестоким образом, порывы сквозь узкость канала были
так сильны, что шумом своим подобились иногда громовым ударам.
Ночью луна и звёзды редко показывались из быстро несущихся облаков. Шлюп
"Мирный" на сожженные наши фальшфейеры не ответствовал. Я полагал, что он ближе
к северному берегу пролива.
6 июня. В полдень мы находились, по наблюдениям, в широте 40°16'15" южной,
долготе 174°5'46" восточной. Из сего видно, что штормом нас отнесло назад внутрь
пролива на шестьдесят пять миль.
С полудня ветр в силе уменьшился, но был ещё противный. Мы поставили все
паруса; шлюпа "Мирного" не видали до следующего утра.
7 июня. В полдень ветр задул тихий из SW четверти, для нас благоприятный. Я
опять направил путь к выходу из пролива. Ветр засвежел. Шлюпы шли по восьми и
девяти миль в час. В 10 часов вечера ветр стих и в продолжение ночи был
переменный.
В 4 часа утра, когда мы находились в самом выходе из пролива в море, опять
задул юго-восточный крепкий противный ветр с снегом, градом и дождём. Мы опять
боролись с жестокостью ветра, не допускающего нас толь долгое время выйти из
сего дикого и опасного пролива и простирать плавание в благотворные тёплые
страны.
Крепкий ветр с открытого океана, отражаясь от берегов в устье пролива,
стремился с жесточайшею силою; до девяти часов утра мы держались самой узкости,
сделали пять поворотов; волнение развело чрезвычайное. Судя по силе
свирепствующей бури, шлюпам надлежало бы остаться без парусов, или с оными
потерять мачты. Я спустился во внутренность пролива, закрепив марсели, и за
мысом Стефенсом под штормовыми стакселями привёл в бейдевинд. Лейтенант Лазарев
сему последовал, но когда спускался, тогда шлюп его, имея великий ход, не
слушался руля и шёл прямо в берег, доколе не закрепили крюйсель и грот-марсель.
9 июня. Около трех часов следующего утра сделался штиль; в шесть часов, при
лёгком западном ветре, мы опять направили курс к выходу из пролива королевы
Шарлотты, увидели бурун на подводных камнях, они были от нас на створе с горою,
которая от мыса Жаксона в берег первая на SW 24°.
В 4 часа пополудни я принуждён убавить парусов, чтоб не уйти от шлюпа
"Мирного", который был далеко назади; я опасался, чтоб тихий и непостоянный ветр
не сделался опять от SO. В сие время на горизонте скоплялось множество густых
чёрных туч.
Самое узкое место в канале Кука, между мысами Терра Витта и мысом Камару,
шириною в пятнадцать миль. При выходе из канала за мысом Терра Витта большой
залив. Нам показалось, что внутри оного остров, поросший лесом, но за
отдалённостью невозможно было хорошо рассмотреть; за средним высоким мысом и
Пализером ещё залив. Берега сей части кажутся удобны для возделывания пашен и
заведения европейских селений. На среднем мысу горел большой огонь; жители
вероятно желали, чтоб мы их посетили.
10 июня. В полночь мыс Пализер был от нас на NO 18°, в одиннадцати с
половиной милях. Ветр дул тихий от юга и к утру заштилел.
В продолжение темноты я жёг неоднократно фальшфейеры, но шлюп "Мирный" не
отвечал, ибо не видал наших огней; не прежде десяти часов утра показался на
горизонте на SW.
В полдень широта места шлюпа "Востока" была 41°50'4" южная, долгота
175°50'28" восточная. Мыс Пализер находился от нас на NW 70°; из двух высочайших
снежных гор при устье канала, первая на SW 70°, а вторая на SW 62°; дна моря на
двести пятидесяти пяти саженях не достали; около шлюпов летали белые и дымчатые
альбатросы с белыми бровями, также большие бурные птицы и пеструшки.
13 июня. С полудня 10-го числа, при западном и юго-западном ветре и большой
зыби от юга, мы шли до полудня 13-го числа. На пути видели несколько морской
травы, вероятно оторванной от подводных мелей Новой Зеландии.
Мы находились в широте 40°9'6" южной, долготе 177°53'34" западной. Склонение
компаса было 10°21'30" восточное. Ветр совсем заштилел. Лейтенант Лазарев с
офицерами посетил нас. В дружественной беседе мы не видели, как прошло время до
вечера и скучно было расстаться с любезными товарищами.
14 июня. С полудня до девяти часов вечера ветры были разные; в 9 часов настал
от NNO, свежий; шлюпы шли левым галсом в бейдевинд до полудня 15-го числа.
Иногда задевали нас порывы ветра и наносили небольшой дождь. Мы были в широте
40°38'52" южной, долготе 174°48'39" западной; видели в довольном количестве в
море плавающей морской травы. Со всех трех салингов прилежно смотрели берега, но
ни в которой стороне не видали.
Ветр отошёл в NW четверть и дул свежо; весьма часто набегали тучи с дождём;
от NW была большая зыбь и производила большую качку; Мы направили курс в NO
четверть. При сем я наблюдал, чтоб не коснуться пути, которым шли известные
мореплаватели.
17 июня. В полдень находились в широте 39°14'16" южной, долготе 170°56'
западной; склонение компаса было 10°, восточное. В 5 часов ветр дул тихий из NW
и SW четвертей, я продолжал курс на NO 70°; около шлюпов летали пеструшки; 21-го
и 22-го ветр был крепкий с дождём и порывами.
23 июня. По измерению 75 расстояний луны от солнца, мы определили долготу в
полдень 23-го: 157°58'42" западную, а по хронометру № 508 было 157°45'16", на
13'26" восточнее.
Сегодня видели пеструшек в последний раз; они уже больше не показывались.
На обоих шлюпах исправляли паруса, которые были в употреблении в больших
южных широтах, и как шлюп "Восток" от тягости огромного рангоута терпел великую
качку, то я паруса уменьшил; имея свободное время и находясь в хорошем климате,
мы могли заняться убавлением парусов и толстоты всех реев. Грота-реи убавили в
длину на шесть футов, а прочие по соразмерности.
Корабельный мастер Стоке, который строил шлюп "Восток", обнёс все люки на
верхней палубе весьма низкими камельцами, отчего часто бывала мокрота на палубе.
Таковые и другие встречающиеся ошибки в построении происходят более от того, что
корабельные мастера строят корабли, не быв никогда сами в море, и потому едва ли
одно судно выйдет из их рук в совершенстве. Имея лес, вырубленный в Новой
Зеландии, мы исправили сии недостатки,
В 5 часов утра ветр от W кончился штилем, который стоял четыре часа, потом
задул свежей ветр от SSO, мы продолжали плавание успешно.
В полдень находились в широте 31°49'42" южной, долготе 155°35'18" западной. В
вечеру и ночью видели к северо-западу играние зарницы. Почти во всё время
плавания от Новой Зеландии имели зыбь от юга.
26 июня. С полудня ветр опять перешёл к юго-западу и дул свежий с шквалами;
зыбь была от юга и производила боковую и килевую качку. Сим ветром мы
пользовались до восьми часов утра 28-го, потом продолжали курс при пассадном
ветре. В полдень находились в широте 28°4'50'' южной, долготе 146°32'28"
западной. Склонение компаса было 7° восточное. Термометр в тени стоял на 13,8°,
а в полночь на 12,5°; барометр на 30,13. Таковая умеренная теплота в воздухе
поддерживала на обоих шлюпах совершенное здоровье служителей, которые занимались
днём переделыванием такелажа. По вечерам я велел им быть на верху на чистом
воздухе, они пели песни, играли, забавляясь русскою, казацкою и цыганскою
плясками; иные пускались в английские контрдансы, которым выучились на шлюпе;
перескакивали друг чрез друга. Все сии забавы служили к поддержанию здоровья,
ибо от движения тела, сопряжённого с внутренним удовольствием, питаются
жизненные силы, а потому я старался служащим под начальством моим доставлять и
то и другое.
С полудня мы взяли курс ближе к параллели и легли на NO 63°45', при ветре
StO, с порывами и дождем. Зыбь от юга производила небольшую качку.
29 июня. С полуночи мы склонились ещё к параллели острова Опаро; ходу имели
пять узлов. В продолжение ночи видно было по всему горизонту играние зарницы; к
утру ветр стих.
В 6 часов утра, только что рассветало, увидели остров Опаро на NO 88°, в
расстоянии шестнадцати миль; показался нам довольно высоким, имел четыре
особенные холма или возвышения.
Ветр заходил более к востоку и не позволял нам приближаться к острову. Я
надеялся достигнуть оного, лавируя, но жители предускорили нас; в начале первого
часа пополудни показались лодки, идущие к нам от берега. Я приказал положить
грот-марсель на стеньгу. Мы не долго ждали, лодки скоро приближились; на каждой
было по 5, 6 и 7 человек; сначала останавливались, не доезжая шлюпа, с жаром
громко обращали к нам речь. Когда я им показал некоторые вещи, маня их к себе,
они тотчас решились взойти на шлюп. Я с важнейшими здоровался прикосновением
носа и сделал им разные подарки. Спустя несколько времени приехал на таковой же
лодке человек большого роста, стройный и плотный; наружность его и уважение
прочих островитян доказывали, что он начальник, за какового и сам себя выдавал.
Я его пригласил в каюту, на что он сперва не соглашался, но после с робостью
вошёл и всему удивлялся. Я подарил ему топор, зеркало и несколько аршин выбойки.
Жители острова Опаро обнаруживали великую наклонность к воровству, и старались
красть всё, что только им попадалось в руки. Часовые с заряженными ружьями везде
присматривали за ними. Один из островитян, бывших в кают-компании, успел украсть
спинку от стула и бросился с оною прямо в воду. Лишь только сие увидели,
прицелили на него ружьё, он испугался и возвратил украденное. Действие
огнестрельного оружия им известно и производит в них большой страх; когда на
шлюпе "Мирном" выпалили из пушки, они все бросились за борт. Островитяне ничего
не привезли, кроме раков, мелких кореньев таро и чёрствого жесткого теста,
завёрнутого в листьях, приготовленного впрок. Мы выменяли несколько вёсел и
леек, коими они выливают воду из лодок. Пробыв некоторое время на шлюпе, гости
наши возвратились на берег. Они приезжали на пятнадцати лодках.
Лейтенант Лазарев находился далее назади и потому островитяне у него не были.
В половине второго часа, когда они от нас отправились, мы наполнили паруса. К
ночи поворотили к западу, дабы с утра приближаться к острову.
30 июня. Ветр дул весьма тихий от юга, откуда шла небольшая зыбь, небо было
усеяно звёздами. Мы сегодня за тихостью ветра не могли подойти к острову ближе
четырех с половиною миль. В 8 часов утра, когда находились прямо против залива,
жители опять приехали на шлюпы. Хотя накануне я просил их привезти рыбы, свиней,
кур, показывая на сих животных, у нас бывших, но островитяне не исполнили моего
желания и привезли только небольшое количество раков и таро.
Островитяне удивлялись величине шлюпа и всем предметам для них новым. Один
мерил маховыми саженями длину шлюпа по верхней палубе, ложась при каждом разе на
палубу, дабы распространить руки; мерил ширину на шканцах. Гости наши не сходили
по ступеням со шлюпа, а бросались прямо в воду и потом уже влезали "а свои
лодки. Я их всех дарил разными безделицами: серёжками, зеркальцами, огнивцами,
ножами и проч.
Лодок сегодня приезжало на оба шлюпа до двадцати; и как шлюпы были близко
один от другого, то островитяне переезжали с шлюпа на шлюп, ибо получив подарок
от меня, спешили за тем же к лейтенанту Лазареву. Одаренные им, возвращались ко
мне, протягивали руки и знаками объясняли, что ещё ничего не получили. Пробыв
более часа на шлюпе, вдруг все второпях бросились один за другим в воду, кроме
одного, который просился остаться, на что я согласился. Он стоял у шкафута,
смотрел на своих земляков, они убеждали его возвратиться к ним. Островитянин
долго не соглашался, наконец, начал внимать их увещаниям и просьбам, стоял, как
вкопанный, на лице его видна была сильная борьба внутренних чувств. С одной
стороны, как думать должно, какое то ожесточение против земляков своих, а с
другой, врождённая каждому человеку любовь к своей родине, производили в нём
сильное противоборство. Но когда последнее похвальное чувствование превозмогло
неудовольствие на соотечественников, тогда просил у меня позволения возвратиться
к ним; я нимало его не удерживал и не гнал, а совершенно предоставил на его
волю. Подождав немного, он простился со мною, бросился в воду и соединился с
своими земляками.
Причину скорого и внезапного удаления островитян с шлюпов объяснил мне
лейтенант Лазарев. Один из островитян, бывших на шлюпе "Мирном", избрав удобный
случай, когда матрозы отвлечены были для убирания парусов, выдернул железный
сектор с фалрепом, бросился с ним в воду, и как видно, о намерении своём заранее
дал знать всем товарищам, находившимся на шлюпе, ибо все они мгновенно один за
другим бросились в воду с разных мест, кроме одного старика, которому
преклонность лет препятствовала следовать за ними; капитан Лазарев приказал его
задержать в виду всех островитян. Ему показали лодку, на которой был украденный
сектор и объяснили, что ежели возвратят сию вещь, будет свободен. Островитяне
изъявляли сему старику повиновение, по которому видно было, что он принадлежал к
числу начальников. По его призыву показанная ему лодка подошла ближе, и после
нескольких переговоров, старик уверял, что на оной ничего нет украденного. Когда
находящиеся на лодке видели, что намерение лейтенанта Лазарева было непременно
получить обратно сектор и без того не освобождать старика, тогда один из бывших
на лодке выдернул фалреп из сектора, показывал оный, и как будто в недоумении
спрашивал: не эту ли вещь от них требуют? Коль скоро он показал фалреп, тогда
совершенно удостоверились, что и сектор украден сим же островитянином, а потому
настоятельно оного требовали. Виновный в похищении рукою шарил внутри лодки и
вытаскивал то изломанную корзинку, то куски камыша, и потом, подняв отверстые
руки, объяснил, что в лодке нет больше ничего. Наконец, видя, что все его обманы
не действуют, вытащил сектор, держа его в руке, бросился вплавь и возвратился на
шлюп. Тогда все островитяне громко закричали, все казалось его бранили, а
особенно старик, который с радостным лицом бросился к лейтенанту Лазареву и
несколько раз коснулся с ним нос к носу; вся брань была притворная, вероятно
старик сам главный виновник похищения, или, по крайней мере, похищение сделано с
его согласия и ежели бы не успели его задержать, он уже был готов броситься за
борт, и уплыл бы на одну из лодок. Однакож лейтенант Лазарев не показывал
никакого подозрения на старика и подарил ему гвоздь, которым он был крайне
доволен, бросился в воду и уплыл на своей лодке вместе с прочими островитянами.
Остров Опаро обретён капитаном Ванкувером в 1791 году на пути из залива Дюски
(в южной части Новой Зеландии) к островам Общества, и наименован Опаро потому,
что островитяне весьма часто выговаривают сие слово. Капитан Ванкувер не нашёл
удобного якорного места при острове Опаро. За противным маловетрием мы не могли
подойти ближе четырех с половиной миль, но рассмотрели остров, который
представляется в виде хребтов островершинных, довольно высоких гор, имеющих
направление на восток и запад. Низменности и покатости гор обросли лесом; места,
где нет лесу, имеют вид жёлто-красный; на северной стороне были небольшие
взрытые площади совершенно красного цвета, вероятно от красной охры. На
северо-восточной стороне водопад, стремящийся в море по скалам. На
северо-западной стороне, по-видимому, находится изрядный залив.
Остров в длину по параллели шесть, в ширину три с половиной мили; в
окружности около пятнадцати миль. На некоторых из вершин гор видны некие
устроения, как будто бы укрепления, куда токмо по тропинкам входить можно.
Положение острова определено посредством наблюдений, а именно:
На шлюпе "Востоке".
Широта .............. 27°37'45" южная
Долгота .............. 144°14'55" западная
Склонение компаса .......... 5°21' восточное
На шлюпе "Мирном".
Широта ............... 27°36'40" южная
Долгота ............. 144°25'15' западная
Склонение компаса ......... 6°24' восточное
Ванкувер в 1791 году декабря 22-го определил:
Широту ............... 27°36'0" южную
Долготу ............... 141°01'32" западную
Склонение компаса ........ 5°40' восточное
Островитяне, приезжавшие на шлюпы, были вообще среднего, а некоторые довольно
высокого роста, по большей части все стройны, крепкого сложения, много дородных;
в телодвижениях ловки и проворны, волосы имеют кудрявые, особенно
быстросверкающие чёрные глаза, бород не бреют, цвет лица и тела тёмнокрасный,
черты лица приятные и не обезображены испестрением, как то водится у многих
жителей островов сего Великого океана. Один только из опарцев, 17 или 18 лет от
роду, весьма стройный телом, имел самые светлорусые волосы, голубые глаза,
несколько горбоватый нос, цвет лица и тела подобный жителям северной части
Европы. В его происхождении можно легко усомниться, не родился ли он от опарки и
путешествующего европейца; художник Михайлов нарисовал весьма похожий портрет
сего островитянина и некоторых других.
Желая что-нибудь получить, островитяне разнообразно кривляли лица и
протягивали руки, сим смешили матрозов и приобретали от них европейские
безделицы. Неотступно приглашали нас к себе на остров, но опасно было отважиться
на таковом расстоянии ехать на берег, ибо тихий противный ветр препятствовал
шлюпам подойти ближе.
Как по близости сего острова нет других островов, то кажется, что
островитяне, находясь в хорошем климате и не нуждаясь в жизненных потребностях,
могли бы наслаждаться вечным миром, а выстроенные на вершинах гор укрепления, в
коих были домики, подают повод к заключению, что островитяне разделены на разные
общества, имеют также свои причины к прерыванию взаимных дружественных сношений,
и в таком случае укрепления служат им убежищем и защитою.
Из произведений рукоделия и искусств, кроме лодок, на которых островитяне
приезжали, нам ничего не удалось видеть; лодки, вероятно, по неимению на острове
достаточной толщины дерев, составлены из нескольких досок, вместе скреплённых
верёвочками, свитыми из волокон древесной коры. Некоторые длиною до двадцати
пяти футов, но не шире одного фута и двух дюймов; с одной стороны вдоль лодки на
отводах был брус в три с половиной дюйма толщиною, заостренный с обеих сторон
наподобие лодки, которой служит для равновесия. По узкости лодок, дородные
островитяне не усаживаются в оные, а местами прикреплены дощечки, на которых они
покойнее сидеть могут. Лейтенант Лазарев доставил модель таковой лодки в музеум
государственного Адмиралтейского департамента. Вёсла и лейки для выливания воды
похожи на новозеландские, но с рукоятками, без всякой резьбы; лейки удобнее
употребляемых европейцами для выливания воды из гребных судов.
Мы видели несколько белых небольших птиц с раздвоенными хвостами. Не имея
надобности пережидать ветра, чтобы зайти за небольшой островок, по северную
сторону острова Опаро или залив при северо-западной стороне (где, по-видимому,
удобнее стать на якорь), по отбытии островитян я продолжал курс ещё к востоку до
самых сумерек и достиг широты 27°36'30" южной, долготы 143°43' западной. В
продолжение всего дня погода была прекраснейшая, небо безоблачно, горизонт чист;
ежели бы к востоку или в другие стороны были острова равной высоты с островом
Опаро, мы могли бы оные увидеть на расстоянии сорока миль, но сколько ни
смотрели с бом-салинга, ничего не видали. В сей круг зрения входили по
аросмитовой карте предполагаемые Бассом острова Четырёх Корон (Las quatro
Coronadas), усмотренные Квиросом. По сему названию можно бы заключить, что
испанский мореплаватель видел остров Опаро: когда подходишь к сему острову с
западной стороны, он открывается четырьмя возвышенностями или вершинами; но сие
заключение было бы несообразно следующим словам в путешествии Квироса: "1606
года, февраля 5-го, прошед 25 миль от усмотренного нами берега, в вечеру увидели
4 острова, расположенные треугольником, в пять или шесть миль каждый (в диаметре
или в окружности, не означено), которые бесплодны, необитаемы и вообще походят
на острова, пред сим нами обретенные". Торрес называет сии острова Las Virgenes,
а Квирос Las quatro Coronadas.
Прежде обретенные ими острова были все почти равные с поверхностью моря, а по
сему и остров Опаро не принадлежит к оным, притом весьма легко можно доказать,
что когда Басе полагает острова Четырёх Корон в широте 27°45' южной, то и прочие
обретения Квироса, до сих островов на сем же пути, должны находиться южнее, как
и остров La Encarnacion, южнейший из всех, должен быть в широте южной 32°12", и
до сего времени ещё никто в таковой большой широте не находил коральных островов
с лагунами; они не простираются в южном полушарии далее южного тропика или
широты 23°, и то только по близости Новой Голландии. Из сего видно, что Квирос
шёл севернее, нежели предполагал Басе, следовательно, сии острова должно
исключить из широт, в коих они назначены на картах Аросмита и прочих
гидрографов.
Глава четвертая (часть II)
1 июля. Не видя ничего с салинга, я на ночь направил путь к югу, склоняясь
несколько к востоку. Время становилось прекрасное, все наслаждались приятными
тропическими вечерами; ночи были ясные, по временам метеоры перелетали с места
на место, оставляя по себе слабый свет; барометр поднялся до 30,37. Следующего
дня мимо нас проплыло несколько кустов морской травы, подобной траве, о которой
предполагают, будто она выносится из Мексиканского залива и плывет в множестве
около Азорских островов. С полудни ветр сделался от OSO; мы увидели первую
тропическую птицу.
2 июля. Ветр перешёл и дул свежий OSO с небольшими порывами. В полдень мы
находились в широте 23°10'13" южной, долготе 142°31'19" западной. В сие время
видели двух фаэтонов, а в 7 часов пересекли вторично тропик Козерога. К ночи
убавили парусов, чтоб иметь менее хода.
3 июля. С утра прибавили парусов; в полдень ветр дул О, свежий; теплота в
тени доходила до 28,38°, а в полночь было 10°; все чувствовали быструю перемену
из прохлады в жар.
4 июля. К ночи убавили парусов; с 8 часов утра видели двух фаэтонов и одного
фрегата (Pelicanus aguilas). С вступлением в тёплые страны, сегодня показалась
первая летучая рыба. В полдень находились в широте 20°25'50" южной, долготе
141°36'27" западной. Склонение компаса было 5°31' восточное. Все сии дни шли на
NO 16°35'; при захождении солнца были близ широты островов принцев Гейнриха,
Кумберленда и Глочестера, и потому на ночь привели к ветру и держались на том же
месте, делая короткие галсы.
5 июля. В 6 часов утра с рассветом опять пошли на NO 16°35'; спустя час
времени с салинга увидели к NO берег, и я лёг прямо к оному на NO 50°, прибавя
парусов. В 9 часов утра, находясь в расстоянии 12/3 мили
от низменного небольшого острова, у которого в середине была лагуна, а на SO
стороне малое отверстие, я прошёл на N в параллель корального берега, шириною в
300 сажен, а местами многим уже; в 10 часов, приближась к северной оконечности,
послал лейтенанта Торсона на ялике осмотреть берег, который также местами порос
кустарником. Астроном Симонов, штаб-лекарь Берх, лейтенант Демидов поехали с
лейтенантом Торсоном. Лейтенант Лазарев послал ялик с штурманом.
День был прекрасный; по наблюдению определена широта места нашего 19°11'34"
южная, долгота 141°17'56" западная; средина острова оставалась от нас на SO 26°,
а посему широта оного выходит 19°12'21" южная, долгота 141°16' западная.
Астроном Симонов, производя наблюдения на берегу северной оконечности,
определил широту оной 19°11'10" южную; ежели к сему прибавить половину длины
острова (которая не более трех с половиной миль), широта средины будет
19°12'53".
Хотя сей остров по наружности подобен острову принца Гейнриха или
Кумберленда, который обретён капитаном Валлисом июня 13-го 1766 года, но в
широте острова принца Гейнриха разности одиннадцать с половиной минут, в долготе
тринадцати с половиной минут к западу, а остров Кумберленд южнее пятью минутами,
в долготе девятнадцать с половиной минут восточнее. При сем в сравнении я
положил острова, обретенные Валлисом двадцатью четырьмя минутами западнее, по
той причине, что он определил Матавайскую рейду на острове Отаити двадцатью
четырьмя минутами западнее истинной долготы, определенной в первое путешествие
капитана Кука. По сим несходствам в определении положения упомянутых островов, я
полагаю, что Валлис прошёл в дурную погоду, и оттого сделал погрешности при
выводе широты острова, однакож принял оный за остров принца Гейнриха.
Определив географическое положение сего острова, выстрелом из пушки я дал
знать гребным судам, чтобы возвратились с берега, и в половине первого часа они
к нам прибыли. Торсон, Симонов, Берх и Демидов объявили, что сей узкий берег
состоит из кораллов разных цветов; лес же растёт невысокий, кривой; они
настреляли морских птиц; с собою привезли довольно крупных морских ежей
(Echinus), коих иглы или колюшки в шесть дюймов длины, лилового цвета, подобны
грифелям. Из многочисленного рода морских ежей нам только случилось видеть сей
род на Коральных островах. Художник Михайлов привёз с берега плод дерева,
называемого натуралистами Pandanus. Подняв гребное судно, я продолжал путь на N,
склоняясь несколько к О.
По 25 лунным расстояниям, мною измеренным, определили долготу в полдень
141°2'6"; из такового же числа расстояний, измеренных штурманом Парядиным,
141°19'6".
Когда мы находились около острова, фрегаты и бакланы подлетали к нам близко;
лучший наш стрелок матроз Гайдуков подстрелил их несколько. Они были только
ранены, и после того ещё жили, но их окормили ядом, дабы набить в чучелы. Сих
бакланов некоторые натуралисты называют кусающими, потому что они кусали
приходящих и тех, кто их дразнил. Но мне известно, что все морские птицы кусают,
и прибавление к названию, сделанное, чтоб отличить породу, кажется
неосновательно.
Птицы-фрегаты бросались с высоты перпендикулярно в воду и хватали в струе за
кормою шлюпа, что выброшено было из кухни. При рассмотрении их внутренности
увидели, что грудная кость и вилка составляют одну кость, отчего и могут так
смело бросаться грудью в воду.
В 5 часов пополудни, когда отошли на десять миль от острова, он скрылся. В 9
часов вечера на ночь привели в бейдевинд на правый галс. Лейтенант Лазарев,
исполняя сделанный ему ночной сигнал, последовал шлюпу "Востоку".
6 июля. Ветр дул тихий; рассеянные изредка облака не препятствовали звёздам
блистать во всю ночь. В пять с половиной часов, с рассветом открылись небольшими
группами кокосовые деревья, и мы легли прямо к восточнейшим из оных. В 9 часов
утра находились близ южной оконечности острова, в одной мили от кокосовой рощи,
и простыми глазами видели несколько человек, вооруженных пиками. Все
красно-медного цвета, совершенно нагие; знаками приглашали нас на берег. Я пошёл
вдоль оного, и два островитянина бежали по берегу наравне с шлюпами, наконец
устали, остановились, поглядели вслед за нами и возвратились к своим товарищам:
Подле кокосовой рощи вытащена была лодка, а вдали в лагуне были видны две лодки,
которые спешили на гребле к сему же месту. Большой бурун, разбивающийся с
великим шумом о коральный берег, препятствовал нам послать гребное судно.
Оставшийся у нас в правой руке, в расстоянии около полутора миль противулежащий
берег мы также имели в виду. На ближней к шлюпу части были песочные небольшие
насыпи; в некоторых местах повыше - мелкий лес и кустарники; низменности ближе к
воде состояли из хорального оплота, а где чрез рифы море с лагунами сообщается,
кокосовые пальмы, отличаясь высотою своею от прочих дерев, составляли весьма
красивый вид. Восточная и северная стороны острова более обросли лесом; но
местами лесу нет. У северо-западной оконечности мы видели несколько островитян,
и разведённые огни доказывали, что остров довольно населён.
В полдень, по наблюдению, находились в широте 18°6'41" южной, долготе
141°3'44" западной. Западный мыс острова был от нас на NOtN, на 11/4
мили. Лишь только мы успели взять полуденную высоту, с переменою ветра от StW,
пасмурностью задёрнуло солнце и пошёл небольшой дождь, который был
непродолжителен. Мы определили широту северной оконечности острова 18°1'30"
южную, долготу 140°58'4" западную; самая южная оконечность в широте 18°22'50"
южной, долготе 140°45'24" западной; средина в широте 18°12'10" южной, долготе
140°52'32" западной. Положение острова простирается на NW 40° на двадцать пять
миль. Самая большая ширина семь миль, окружность тридцать девять миль. В лагуне
показываются также кораллы, некоторые уже вышли сверх воды и имеют одинаковое
направление в длину острова, а местами виден молочный цвет воды, что означало
небольшую глубину до кораллов. Остров сей тот же самый, который обретён
капитаном Куком и назван островом Лука (Bow).
После полудни, пройдя ещё с милю на NNO, легли к N, склоняясь несколько к О,
в намерении пройти сим курсом до широты 16°, а потом уже по сей параллели итти к
западу, дабы обозреть пространство между Сердитым морем (Шутен и Лемер, первые
прошед по параллели около 15° широты, назвали море сие Сердитым по причине
дурных погод, сильных ветров и найденных на пути коральных опасных островов.) и
Опасным архипелагом (Бугенвиль, простирая плавание по параллели между 18 и 19°,
нашел низменные коральные острова, и по причине опасного плавания между оными
назвал часть сию Опасным архипелагом.). Хотя к острову Отаити и другим островам
сего Великого океана приходило много судов, то пространство по сей параллели в
близости Отаити не осмотрено, кажется единственно по причине устрашающих
названий, данных голландским мореплавателем Шутеном и французским командором
Бугенвилем.
В половине третьего часа пополудни с салинга увидели берег, простирающийся от
NO до OtS; по сей причине я придержался в бейдевинд на NO 55°, на юго-восточную
оконечность берега, сколько тихий ветр от SO позволял. В половине четвертого
часа ветр сделался от О и воспрепятствовал нам приближиться к берегу, и доколе
стемнело мы шли вдоль западной части оного, в расстоянии трех миль, однакоже
могли хорошо рассмотреть, что берег, подобно острову Лука, состоит из узких
низменных кораллов; в средине лагун. Та часть, которая к нам была ближе, покрыта
лесом и кустарником; местами видны кокосовые рощи, над другим лесом
возвышающиеся; мы приметили два малых отверстия или входа в лагун, чрез один из
оных несколько островитян перебирались в брод. Западная сторона, о которую
разбивался бурун, ниже состояла из корального надводного рифа, на коем виден был
растущий лес.
В 6 часов вечера за пасмурною погодою ничего не видали, кроме зажженных в
двух местах огней на среднем мысу, где находится самая большая кокосовая роща,
близ которой конечно островитяне живут в большом числе.
7 июля. Ночью мы держались на одном месте, под малыми парусами, но поутру,
когда рассвело, увидели, что течение нас увлекло от берега, а как я имел
намерение быть ближе к берегу, дабы увидеть жителей, то и лавировал к острову,
но беспрерывный переменный и тихий ветр воспрепятствовал нам достигнуть северной
оконечности острова прежде двух часов пополудни 8-го числа.
8 июля. Восточный берег от среднего мыса до сей оконечности также покрыт
лесом, имеет несколько кокосовых деревьев, но менее, нежели от средней части к
югу, по западному же берегу.
Лагун у северной оконечности с западной стороны острова также сообщается с
морем посредством малого прохода. Восточная сторона, противолежащая пассадному
ветру, всегда омываема большим буруном и состоит большею частью из коральной
гряды.
Подошед к северной оконечности острова, я поехал на ялике на берег, взял с
собою художника Михайлова и лейтенанта Демидова; лейтенант Лазарев отправился на
катере, с ним были медико-хирург Галкин, лейтенант Анненков и мичман
Новосильский. Все офицеры и гребцы вооружены на случай неприязненных поступков
островитян. Когда мы подошли к коральному берегу, о который разбивался большой
бурун, и без опасения повредить гребное судно на подводный коралл пристать было
трудно, на берегу к сему же месту сбежались до 60 мужчин, число коих беспрерывно
умножалось. Некоторые были с бородами, волосы на голове у всех не длинные, а
курчавые, чёрные; островитяне среднего роста, тело и лицо, загоревшие от знойных
солнечных лучей, бронзового цвета, подобно как у всех островитян сего Великого
океана; детородные части закрыты узкою повязкою. Все были вооружены длинными
пиками, а некоторые в другой руке держали деревянную лопатку, коею, как и в
Новой Зеландии, неприятелей бьют по головам. Женщины стояли поодаль у леса
саженях в двадцати, также вооружены пиками и дубинами; с пупка до колен тело их
обвёрнуто тонкою рогожею.
Островитяне с угрозами замахали пиками, препятствуя нам приставать. Мы
старались ласками, бросая к ним на берег подарки, привлечь и склонить их к миру;
но в том не успели. Брошенные вещи охотно брали, а допустить нас к берегу не
соглашались. Мы выпалили из ружья дробью поверх голов их, они все испугались,
женщины и некоторые из молодых людей отступили подалее в лес, а прочие все
присели. Видя, что сим никакого вреда им не делаем, они ободрились, но после при
всяком выстреле приседали к воде и плескали на себя воду, потом дразнили нас и
смеялись над нами, что им никакого вреда сделать не можем. Сие явно доказывает,
что смертоносное действие огнестрельного оружия им неизвестно. Видя исходящий
огонь из ружья, вероятно, заключали, что мы их хотим обжечь, для того мочили
тело водою, которую черпали руками из моря. Когда шлюп "Мирный" подошёл, и по
сигналу пущено было с оного ядро из пушки в лес выше островитян, все испугались,
присели и мочили тело водою; женщины и некоторые молодые мужчины бежали и
зажигали лес на взморье, производя длинную непрерывную линию ужасного огня с
треском и сим прикрывали своё отступление на великое пространство. Из подарков
они больше всего обрадовались колокольчику, которым мы звонили. Я бросил им
несколько колокольчиков, предполагая, что приятный их звон установит между нами
согласие; но лишь только приближались гребные суда к берегу, островитяне с
ужасным криком от большой радости приходили в великий гнев.
Таковое упорство принудило нас возвратиться. Упорство сие, конечно,
происходит от совершенного неведения о действии нашего огнестрельного оружия и
превосходства нашей силы. Ежели бы мы решились положить на месте несколько
островитян, тогда, конечно, все прочие пустились бы в бегство, и мы бы имели
возможность без всякого препятствия выйти на берег. Но, удовлетворив своё
любопытство в довольно близком расстоянии, я не имел особенного желания быть на
сем острове, тем паче, что хотя и представилось бы небольшое поле к изысканиям
по натуральной истории, особенно по части кораллов, ракушек и несколько по части
растений, но как я натуральною историею мало занимался, а натуралиста у нас не
было, то пребывание на берегу мало бы принесло пользы. Не желая употребить
действие пороха на вред островитян, я предоставил времени познакомить их с
европейцами. Когда мы от острова уже довольно удалились, тогда из лесу на
взморье выбежали женщины и приподняв одежду, показывали нам задние части тела
своего, хлопая по оным руками, другие плясали, чем вероятно хотели нам дать
почувствовать слабость сил наших. Некоторые из служителей просили позволения,
чтоб островитян наказать за дерзость, выстрелить в них дробью, но я на сие не
согласился.
По наблюдениям широта острова оказалась 17°49'30" южная, долгота 140°40'
западная. Самое большое направление на NO шестнадцать миль, широта семь миль.
Остров сей я назвал остров Моллера, в честь контр-адмирала Моллера 2-го, который
имел флаг свой на состоявшем под моим начальством пушечном фрегате "Тихвинской
Богородице". От острова Моллера, дабы притти в широту 16°, я шёл на N, склоняясь
к О.
9 июля. Ночь была лунная; ветр тихий от востока и по мере уменьшения широты
места нашего переходил в северо-восточную четверть.
В полдень мы были в широте 16°46'21" южной, долготе 141°1'54" западной; имели
склонение компаса 6° восточное.
Теплота по термометру в тени доходила до 20,2°; в полночь до 19°. Я не
заметил, чтобы кто из служащих со мною жаловался на беспрерывный несносный жар
во время плавания между тропиков.
10 июля. От полудня до шести часов утра следующего дня ветр непрестанно
колебался, заходя и отходя на два и на три румба; я из сего заключил, что мы
простирали плавание под ветром у неизвестных островов. Видели одного большого
кита; уже давно не встречали китов.
При рассвете с марса нас обрадовали извещением, что на ветре открылся берег,
и в самом деле увидели оный на ONO; по рассвете начали лавировать, дабы подойти
ближе. Лейтенанту Лазареву, по просьбе его чрез телеграф, я позволил привести
берег в полдень на О, для точного определения широты места.
Перед полуднем, когда шлюпы находились от острова в расстоянии двенадцати
миль, островитяне удивили нас своею отважностью. С салинга усмотрели лодку,
потом показалась другая, третья, и наконец всех до шести, идущих к нам.
Приближась на небольшое расстояние от шлюпов, остановились и держались против
борта; часто принимались кричать, но приставать к шлюпам никак не решались.
Наконец, одна лодка приближалась к корме шлюпа "Мирный", потом подошла к шлюпу
"Востоку", и островитяне держались за верёвку, опущенную с кормы.
Все были среднего роста, более худощавы, нежели дородны. Телом и лицом смуглы
и сим последним несколько отличаются от европейцев; волосы связаны в пучок на
самом теме, бороды небольшие, живот почти у всех подтянут верёвкой, свитой из
травы, детородная часть закрыта поясом, который составляет всю одежду для
прикрытия их наготы.
Я желал получить хотя один упоминаемый пояс, но островитяне никак не хотели
их променивать. Сие служит доказательством, что обнажение части тела,
прикрываемого поясом, почитают неблагопристойностью.
Лодки, на которых островитяне встретили нас в дальнем расстоянии от берега,
длиною около двадцати футов, ширина их такова, что два человека могли сидеть
рядом; сделаны из нескольких искусно вместе скреплённых досок; разрез лодок
видом подобен невысокому кувшину; с одной стороны для равновесия отвод; вёсла
почти такие же, как и у всех островитян сего океана. Лодки довольно хорошо ходят
и для открытого моря удобнее других, мне известных сего рода лодок. На каждой
было 3 или 4 проворных островитянина; каждый имел по аркану из сплетённых
травяных верёвок, пику, небольшую булаву. По всем сим признакам нам казалось,
что островитяне выехали в намерении напасть на нас с разных сторон и, ежели
возможно, овладеть шлюпами. Может быть, не видав никогда европейских судов, по
дальности расстояния заключили, что видят лодки, идущие с одного острова на
другой для промысла или неприязненных действий, и что можно ими овладеть. Когда
приближались, вероятно, удивились необычайной величине судов, несоразмерных ни
их силе, ни военному их искусству, однакоже при всем том, держась за веревку у
кормы, тянули её беспрестанно к себе, чтоб отрезать. Они старались коварным
образом пикой ранить офицера, который из каюты им изъявлял благоприязненное
расположение. Как я, так и лейтенант Лазарев дарили им топоры, выбойки,
серебряные и бронзовые медали, но не могли их убедить подойти ближе к шлюпам, а
ещё того менее взойти на оные; в 4 часа островитяне отправились обратно на
берег.
Ветр отошёл сначала несколько к северу и позволил шлюпам в одно время с
островитянами достигнуть берега; поворотя чрез оверштаг на правый галс, я лёг
вдоль западного берега, местами держал менее мили от оного. Островитяне в виду
нашем пристали к берегу, с помощью нескольких на берегу находящихся товарищей
вытащили лодки и, подняв их на плечи, понесли во внутренность лагуна, потом, не
медля, зажгли во многих местах кустарники и лес на берегу против нас и произвели
ужасный огонь. Я полагаю, что сия огненная линия означает неприязненность и
служит сигналом приближения и нападения неприятелей, как случилось при свидании
нашем с жителями острова Моллера.
Средины сего острова широта 15°51'5" южная, долгота 140°49'19" западная.
Положение оного представляет сферический треугольник, острым углом к SSO; одна
сторона, к северу обращённая, вдалась внутрь и в сем месте особенно приметны
кокосовые рощи, прочие же стороны острова низки. Мы были так близко, что могли
хорошо отличить красные кораллы от белых; действием солнечных лучей они
превращены в известь. Окружность острова, которой я назвал островом графа
Аракчеева, около шестнадцати миль. Ртуть в термометре стояла на 20,7°, а в
полночь опустилась до 19,7°. В 6 часов вечера, когда шлюп "Восток" прошёл вдоль
западной стороны острова и находился уже у северо-западной оконечности,
затемнело; тогда взяв у марселей рифы, я лёг под малыми парусами к западу,
склоняясь несколько к югу, дабы держаться ближе широты 16°, по которой имел
намерение итти к западу.
Чтобы занять островитян и внушить им, какую силу имеет европейский огонь, мы
пустили с обоих шлюпов по нескольку ракет; некоторые в воздухе рассыпались
разноцветными огнями. Таковые огневоздушные искусственные явления, занимающие
еще и поныне просвещённых европейцев, должны были удивить людей, живущих на
малом острове посреди океана; они подобное сему видели только в воздушных
метеорах, по отдалённости в малом размере, без звука и блестящих огней.
11 июля. До половины второго часа пополуночи, при лунном свете, мы имели хода
от трех до четырех миль в час; я сделал сигнал привести в бейдевинд на правый
галс, дабы остаться в продолжение ночи на месте; ветр дул тихий от NOtN, зыбь от
О доходила до нас весьма слабая, что также доказывает близость берега на О от
острова графа Аракчеева. В 6 часов утра, с рассветом, спустись от ветра, мы
легли на WSW и прибавили парусов. В 11 часов с салинга увидели берег на NW, я
придержался в бейдевинд на WNW, при ветре от N.
По наблюдению, в полдень широта места нашего была 15°53'25" южная, долгота
141°50'22" западная.
В продолжение всего дня ветр был так тих, что я не положился на верность,
измеренного нами хода, служащего основанием для определению морской быстроты; по
сей причине я держался в продолжение ночи близ острова; мы видели одного кита,
пускающего фонтаны, также несколько летучих рыб. Рыбы сии не больше сельдей,
имеют боковые перья необыкновенной величины и довольно широкие. Избегая
гоняющихся за ними бонитов, стадами поднимаются из воды в косвенном направлении
и потом летят по прямой линии не выше двадцати футов от поверхности моря во
время безветрия. Когда боковые перья начинают высыхать, тогда обратно склоняются
к воде и погружаются, когда же во время полёта ветр случится с боку, тогда
уклоняются дугою под ветр и, по мере большей силы оного, кривой путь их
приметнее изгибается.
В близости, или в виду сего острова, не было никогда европейских судов, а
потому без сомнения всё внимание островитян обращено на шлюпы "Восток" и
"Мирный", как на неприятелей. Когда стемнело, я приказал пустить 12 ракет
поодиночке. Огненные сии струи, конечно, вселили необыкновенный страх в людях,
которые ничего подобного не видали.
12 июля. В час пополуночи поворотили обратно к берегу, ветр продолжался самый
тихий из NO четверти до 9 часов утра, потом задул несколько свежее от ONO, и я
лёг на SWtS1/2W вдоль южного берега, в расстоянии одной
мили; мы пришли на траверс южного мыса.
Остров сей принадлежит также к коральным островам с лагунами в средине.
Восточный коральный узкий берег оного около ста сажен в ширину и почти весь
голый, только изредка видны поодиночке кустарники; северный, западный и южный
берег обросли лесом, между коим было несколько кокосовых деревьев.
В лесу местами расстилался по ветру дым, который доказывал, что остров
обитаем. Средины его по наблюдениям широта 15°47'20" южная, долгота 142°11'
западная; положение его NNO1/2O и SSW1/2W,
длина двенадцать миль, ширина три. Сие обретение наше назвал я островом князя
Волконского.
Вскоре мы усмотрели впереди ещё остров, от южной оконечности острова князя
Волконского на SW 28°, отделённый проливом шириною в четыре мили. Продолжая итти
по тому же направлению, в полдень находились по NO сторону последнего острова,
на одну милю от берега. По наблюдению, широта места шлюпа "Восток" была
15°57'52" южная, долгота 142°12'11" западная. С полудня до темноты мы держали в
расстоянии от полумили до двух миль вдоль восточного узкого корального берега,
на коем росли отдельные кустарники и низменный лес; бурун с рёвом разбивался на
сей коральный берег. Вся северная и западная сторона, в которой виден лагун,
покрыта лесом; местами на NW стороне из-за лесу шёл дым, доказательство, что
остров обитаем; капитан Лазарев сказывал мне, что он видел на берегу людей и
лодки.
Северная оконечность сего острова в широте 15°55'45" южной, долготе
142°15'19" западной. Южной оконечности широта 16°13'35", долгота 142°24'36";
средины широта 16°5'35", долгота 142°19'. Направление острова NtO1/2O
и StW1/2W; длина, по моему мнению, двадцать одна, а
лейтенант Лазарев полагает шестнадцать миль, большая ширина семь, окружность
сорок четыре мили. Остров сей назвал я островом фельдмаршала князя
Барклая-де-Толли.
Разность в определении длины острова Барклая последовала от того, что капитан
Лазарев проходил южную часть в темноте, и, приняв колено, где берег переменил
направление далее к W, за южный мыс, заключил, что остров пятью милями короче
противу величины, определённой на шлюпе "Востоке".
Капитан Кук в первом путешествии кругом света определил величину и положение
обретенного им острова Лука, проходя вдоль берега по южную сторону острова; не
взирая на ночное время, продолжал опись по гулу, происходящему от буруна,
разбивающегося в берег с шумом; но как курс, которым он шёл, отдалял его
неприметно от направления берега, и расстояние от оного более и более
увеличивалось, то, потеряв гул от буруна, заключил преждевременно о величине
острова, им обретенного, и определил длину оного тринадцать, вместо тридцати
пяти миль. Таковые ошибки часто на море случаются.
В 6 часов вечера сделалось темно, убрали на шлюпе все лишние паруса как для
предосторожности на ночь, так и для того, чтоб доставить возможность шлюпу
"Мирному" нас догнать. Ход "Востока" был не более полутора узлов, я держал на
SSW до полуночи.
13 июля. С шести часов взяли курс по параллели к западу, в широте 16°23'
южной. Весьма редкие на небе облака не препятствовали луне и звёздам освещать
горизонт во всю ночь. Шлюп "Мирный" нас догнал, и мы с рассветом могли опять
итти вперед под всеми парусами.
Когда совершенно рассвело, увидели с салинга на WSW1/2W
низменный берег, и я направил путь к оному. Вскоре открылся к югу ещё другой
такой же берег; я предпочёл осмотреть наперёд сей последний, для того, что от
оного мы могли итти к первому берегу, по сей причине лёг на юг. Прекрасная
погода нам благоприятствовала, только ветр был тих, и мы не имели такого хода,
какого желали.
В 11 часов прошли в полумиле северо-западный низменный коральный мыс,
омываемый шумным буруном; весь остров был пред глазами нашими. Вся северная
сторона возвышенная, покрыта мелким лесом, на прочих же частях лес местами; мы
рассмотрели только три пня кокосовых деревьев без листьев, может быть сорваны
бурею, или стали от старости деревьев. Бурун, с ужасным рёвом разбиваясь о
коральные возвышенности, перекачивался чрез оные в лагун внутри острова.
Положение оного N1/2W и S1/2O; длина
семь, ширина две, окружность семнадцать миль.
Вскоре к удовольствию моему я увидел лодку, идущую на гребле к шлюпу
"Востоку"; чтобы дать ей возможность скорее подойти, лёг в дрейф; после сего
лодка, на которой было два человека, по приглашению моему, без дальних
околичностей, пристала к шлюпу. Мы удивились необыкновенной смелости островитян:
один из них прямо взошёл на шкафут, предложил нам к мене употребляемые ими для
рыбной ловли крючки, сделанные из ракушек и улиток. Потом, вынув из-за пояса
небольшой свёрток, перепутанный кокосовыми волокнами, содрал с свёртка зубами
волокны и дал мне несколько мелкого жемчуга. На вопрос мой: "есть ли ещё?" он
отвечал: "нюй, нюй", т.е. много, много, указывая рукою на берег. Когда спросил
его - "есть ли женщины?" - он тотчас отправил на берег своего товарища,
по-видимому работника, на своей лодке, а сам остался на шлюпе. По рассказам его,
мы поняли, что он начальник с острова Анюи, а на остров, при коем мы находились,
приехал для промысла.
Время приспело к обеду, я посадил гостя за стол подле себя; он ел всё, но с
великою осторожностью, старался в действиях своих подражать нам, но при
употреблении вилки встречал немалое затруднение, боясь уколоться. Между тем
лейтенант Лазарев с некоторыми из офицеров обоих шлюпов поехал на остров на двух
гребных судах, но приближась к берегу, увидел, что нет возможности пристать по
причине подводных кораллов и большого разбивающего буруна, почему и возвратился
на шлюп. При сем случае потеряли дрек, который так зацепился за кораллы, что
вынуть было невозможно.
После обеда на шканцах мы одели нашего гостя в лейб-гусарский красный мундир.
Внутренняя радость видна была на лице его. Потом при троекратном "ура", я
повесил ему на шею серебряную медаль, и в изъявление дружбы, мы коснулись
носами. Дабы придать более важности и цены медали, каждый из нас подходил
рассматривать оную и удивлялся. После сего, вероятно, островитянин побережёт
медаль, по крайней мере до встречи с первыми европейцами, а тогда он ещё более
узнает все достоинства подарка нашего, ибо медаль доставит ему скорее новых
знакомых, а чрез то и новые подарки.
Посланный островитянин свободно пристал к берегу на своей малой лодке,
которая плоска, легка и без киля. Вскоре возвратился и привёз с собою молодую
женщину, вяленых каракатиц, внутренности ракушек, также вяленые и нанизанные на
волокна из коры древесной. Вероятно, сии привезённые с берега съестные припасы
составляют цель их промысла и странствия по необитаемым островам. Женщину
пригласили мы в кают-компанию; я подарил ей зеркальце, сережки, перстень и кусок
красного сукна, которым она окутала нижнюю часть тела до колен; свою же рогожу
из травы, искусно сплетённую, оставила нам, и она теперь хранится в числе
редкостей в музеуме государственного Адмиралтейского департамента. Островитянка
с особенною стыдливостью, при переодевании своего платья старалась сколь
возможно скрыть части тела, которые благопристойность открывать воспрещает.
Гости наши были среднего роста, волосы имели кудрявые; у начальника на ляжках
и бёдрах черно-синеватого цвета испестрения, подобно как на лицах жителей
островов маркизы Мендозы и Новой Зеландии. Нагота его была закрыта узким поясом,
по обыкновению всех островитян Южного Океана. Женщина невысокого роста, все
части тела её были полные, волосы чёрные, кудрявые; приятное смуглое лицо
украшалось чёрными пылающими глазами.
Художник Михайлов изобразил с точностью посетителей наших, начальника
стоящего, женщину и мужчину сидящих; рисунок его изображает также коральный
берег и растущий на оном лес.
В полдень по наблюдению определили широту острова Нигира (наши гости так
называли сей остров) 16°42'40" южную, долготу 142°44'50" западную.
У островитян была в лагуне большая лодка, на каковых они ездят к другим
островам; лодка стояла от нас за лесом, мы не могли хорошо рассмотреть;
вероятно, посетившие нас островитяне имели ещё товарищей; но они не
показывались. В 4 часа я подвёз гостей несколько к берегу; распростясь с нами,
они нагрузили малую лодку приобретенными от нас сокровищами и возвратились на
берег.
Окончив обозрение острова Нигира, я лёг на NW, к острову, который при
рассвете мы увидели с салинга к WSW. Ветр дул тихий из SO четверти. Для
безопасности в ночное время мы держались на одном месте, лавируя короткими
галсами, а с утра прибавили парусов, но вскоре заштилело. Берег к северу был
виден с салинга. В 9 часов утра, хотя мы пользовались благополучными переменными
тихими ветрами, но шли весьма медленно и не прежде 10 часов утра увидели с баку
низменный берег. Тогда взяли курс на NW 50°, вдоль южной части острова; курс сей
приближил нас к юго-западной части.
В полдень широта места шлюпа "Восток" по наблюдению была 16°28'38" южная,
долгота 143°7'26" западная. В сие время остров простирался от NO 68° до NW
29°40'; ближайший коральный мыс находился от нас в трех милях. По всему южному
берегу видна была шероховатая гряда сребристой пены, происходящей от буруна,
который с рёвом разбивался о коральную стену, подобную мулле. Северную сторону
можно было усмотреть чрез лагун, она казалась лесистою; напротив, на южной
только местами низменный лес и кустарник, и местами бурун перебегает чрез
коральную муллу. В лагуне мы видели две лодки, идущие под парусами, и за
дальностью, кроме треугольного паруса углом вниз ничего не рассмотрели. Мне
кажется, что островитяне приезжают для промысла с прочих островов, и что сей
остров необитаем, ибо нигде не видно признаков населения; нет и кокосовых
деревьев, доставляющих прохлаждение и пищу островитянам.
Широта острова 16°21'45" южная, долгота 143°5'36" западная; направление WNW и
OSO, длина пятнадцать с половиной, ширина пять с половиной, в окружности
тридцать четыре мили. Я назвал сие наше обретение островом генерал-лейтенанта
Ермолова.
От полудня до пяти часов ветр дул тихий из SW четверти и после краткого
безветрия опять перешёл в SO четверть. До пяти часов я продолжал курс в
параллель острова и прошёл западный лесной край оного в расстоянии трех с
половиной миль. С салинга усмотрели к SW лесистый берег, о чём лейтенант Лазарев
уведомил меня чрез телеграф. Окончив опись острова Ермолова, я привёл на ночь в
бейдевинд на левый галс, для того, чтобы в продолжение ночи приближиться к
теперь упомянутому лесистому берегу. В вечеру усмотрели на оном разведённый
огонь, а в начале десятого часа с боку увидели бурун прямо перед носом. Я
приказал поворотить на правый галс и убавить парусов, чтоб дождаться рассвета.
15 июля. В полночь теплоты на открытом воздухе было 19,2°, а в палубе, где
спали служители, 22°; для русских, которые родились и взросли в климате
умеренном, такой жар кажется должен быть тягостен, однакож не производил
никакого действия над здоровьем служителей.
В половине четвёртого часа утра я поворотил опять к берегу, а когда рассвело,
восточный лесистый мыс находился от нас на ветре в восьми милях. Я желал
приближиться, но по причине переменного ветра не мог сего исполнить, и потому
прошёл в расстоянии на полторы мили вдоль коральной муллы, покрытой кустарником.
К востоку виден был узкий вход в лагун. Ветр несколько засвежел, мы шли вдоль
лесистого берега, имеющего направление к западу. Вскоре увидели лодку, на
которой два человека отвалили от берега. Я привёл в бейдевинд, положил
грот-марсель на стеньгу, но островитяне не решились приближиться к шлюпу, а
потому, не теряя времени, я наполнил паруса и продолжал курс вдоль узкого
берега, поросшего лесом и кустарником. Берег сей составляет северную сторону
корального острова и отделён от южного пространным лагуном; на южный берег
разбивался бурун. С утра погода переменилась, находили тучи с дождём, иногда
пасмурность так сгущалась, что скрывала берег, от которого мы были в расстоянии
одной мили. К полудню погода сделалась лучше.
В полдень шлюп "Восток" по наблюдениям находился в широте 16°25'38" южной,
долготе 143°55'57" западной; тогда западный мыс острова был от нас на SSW, в
трех милях. На северо-западной стороне мы увидели узкий вход в лагун внутри
острова.
Северо-восточная сторона в широте 16°36'40", долготе 143°24'32"; западная
оконечность в широте 16°27'35", долготе 143°56'. Направление острова WNW1/2W
и OSO1/2O, длина тридцать две, широта семь, окружность
семьдесят одна миля. Мы прошли мимо самой большой и лучшей части острова, но
видели только двух человек, не приметили нигде разведённого огня, также ни
одного кокосового дерева, служащего для продовольствия островитян, и потому мы
заключили, что сей остров, который я назвал островом князя
Голенищева-Кутузова-Смоленского, необитаем, а два человека были, вероятно, для
промысла. Мы не успели ещё отдалиться от острова, как с салинга вновь увидели
два других, первый на SWtS, другой на WtS.
В три четверти третьего часа, когда шлюп был в широте 16°32'35" южной,
долготе 144°4'25" западной, мы видели лесистый северный берег острова,
находящегося от шлюпа к югу в глазомерном расстоянии на десять миль. По причине
противного ветра нам не удалось приближиться к острову, а потому и не могли
определить истинной оного величины; северный лесистый берег в широте 16°43',
долготе 144°11'. Длина той части, которую мы видели, простирается на одиннадцать
миль. Сей остров я назвал островом генерала Раевского.
Капитан Кук во второе своё путешествие кругом света, на пути из Новой
Зеландии к острову Отаити, 1773 года августа 13, видел низменный коральный
остров с лагуном и назвал оный Адвентюром. Сей остров, из всех известных поныне
европейцам, ближайший к острову Раевского. Капитан Кук не упоминает о величине и
направлении острова Адвентюра. Ежели оиый из числа островов сего архипелага, то
легко может статься, что северный берег острова Раевского один и тот же с
Адвентюром, и что оба составляют один большой остров. Ежели же остров Адвентюр
по пространству своему принадлежит к средним или малым островам, то остров
Раевского - новое обретение.
Ветр способствовал нам к обозрению острова, который видели мы к западу. Я
взял курс в параллель берега по восточную сторону, а потом обошёл и по северную.
Обе стороны покрыты небольшим лесом. С восточной два узких входа в лагун внутри
острова, коего широта 16°28'35" южная, долгота 144°17'33" западная, направление
NWtW и SOtO, длина двенадцать с половиной, ширина шесть с половиной, окружность
около тридцати миль. Жителей не заметили. Сей остров назвал я островом генерала
графа Остен-Сакена; спешил до темноты окончить обозрение и по сей причине ушёл
далеко вперёд от шлюпа "Мирного".
При окончании обозрения острова графа Остен-Сакена, затемнело. Отойдя
несколько от берега, для ночи мы взяли у марселей по рифу и убавили парусов.
Между тем шлюп "Мирный" нас догнал, и лейтенант Лазарев прислал на ялике
несколько свежей рыбы, которую он получил в подарок от приезжавших к нему на
малой лодке двух островитян с острова Голенищева-Кутузова. Лейтенант Лазарев мне
сказал, что у сих двух островитян ляжки были также исколоты и натёрты
черно-синею краскою, как у Эри-Татано, посетившего нас с острова Нигиру, и что
сии лодки уже вероятно видели европейцев, ибо просили бритв, указывая на бороду,
и без боязни весьма охотно ели, что им подавали. Их одарили медалями и разными
европейскими изделиями.
В продолжение дня мы видели кита и множество летучей рыбы. Ночь была лунная,
светлая, облака изредка пробегали; мы лавировали короткими галсами, держась на
одном месте.
16 июля. С рассветом опять увидели к SW низменный берег. Отдав рифы у
марселей, прибавили парусов и продолжали курс на StW до девяти часов утра; тогда
подошли на одну милю от острова и легли на W, подле узкого лесистого берега, в
расстоянии местами менее полумили.
В 10 часов прошли западную оконечность острова; от сей оконечности берег
имеет направление к югу под прямым углом. Широта сего острова, который я назвал
островом адмирала Чичагова, 16°50'05" южная, долгота 144°52'43" западная,
направление OtN и WtS, ширина одиннадцать, длина тридцать пять миль. В средине
острова пространный лагун.
По окончании обозрения сего острова, мы шли далее на запад к другому, который
был виден с салинга, когда мы находились при острове Чичагова. В 10 часов 45
минут, приближась к новому берегу, держа NW 28° и, прошед северо-восточный мыс,
шли вдоль узкого корального берега.
В полдень широта места шлюпа "Востока" по наблюдениям оказалась 16°41'57"
южная, долгота 145°9'53" западная; тогда северный берег острова был южнее шлюпа
на 1'10"; мы шли на WtN в параллель берега. В половине второго часа западный мыс
уже был у нас на траверсе. Остров сей подобен близлежащим островам и состоит
также из корального берега. Северная сторона поросла лесом, прочие же стороны
образуют как будто муллу, о которую бурун с шумом разбивался; на восточной
небольшой вход в пространный лагун, в средине острова. На северном берегу, в
двух милях от западного мыса, было несколько кокосовых деревьев. В сем месте мы
увидели двух человек, которые, вероятно так же, как и на островах Нигире и
Кутузова, приехали для промысла. Широта сего острова, который я назвал островом
графа Милорадовича, южная 16°47'20", долгота западная 145°12'43", направление
WNW1/2W и OSO1/2О, длина пятнадцать,
ширина пять с половиной, окружность тридцать девять миль.
Проходя западный мыс острова Милорадовича, мы увидели на NW берег, к которому
я немедля направил путь. В начале третьего часа, находясь от южного мыса сего
берега в трех милях, я шёл разными курсами, ведущими мимо юго-восточной
оконечности в полумили. Оба мыса обросли лесом и соединены низменным коральным
берегом, о который с большим рёвом разбивался бурун в виде сребристой пены.
Обогнув южный мыс, мы шли в параллель извилистому узкому коральному берегу,
который местами оброс лесом и редким кустарником; видны были места, на коих,
кроме бесплодного коралла, в известь превратившегося, мы ничего не приметили. В
половине шестого часа вечера, перед темнотою, находясь у мыса почти на средине
острова, увидели на берегу до сорока человек, стоящих на голом перешейке.
Некоторые имели ткани или рогожи, чрез плечо накинутые, махали нам рогожею или
тканью, навязанною на длинном шесте, и разными другими вещами. Подле островитян
на сем узком коральном перешейке были вытащены две большие лодки, одна о двух
мачтах. Я крайне сожалел, что позднее время дня, крепкий ветр и большое волнение
разбивавшееся о коральный берег, препятствовали послать на остров; оба шлюпа
находились тогда на одну милю от оного. Ветр дул свежий, порывами от OtS, прямо
на берег. Надлежало отдалиться и быть вне опасности в ночное время, и для того,
когда начало смеркаться, мы несли большие паруса не по силе ветра.
17 июля. Ночь была так темна, что скорее можно было набежать на берег, нежели
успеть отворотить от оного; небо покрылось густыми чёрными облаками, ветр дул
крепкий с порывами и дождём. Мы держались в продолжение ночи на одном месте,
неся небольшие паруса, не отдаляясь от берега более пятнадцати миль, т.е. на то
расстояние, где накануне ввечеру, при захождении солнца берега с салинга не было
видно. С рассветом опять поворотили к острову при свежем ветре, который
препятствовал шлюпам достигнуть того самого места, где в последний вечер видели
людей на берегу. В половине восьмого часа утра, подошед ниже среднего мыса на
три мили, спустились на NtW1/2W в параллель берега узкого,
обросшего лесом и кустарником, местами же совершенно голого; в двух милях от
северного мыса мы видели несколько кокосовых деревьев. Обогнув сей мыс в
половине десятого часа, легли на WSW и, прошед от северного мыса пять миль,
находились против узкого входа в лагун. Вода при сем входе довольно струилась,
вероятно от силы и направления прилива и отлива. Расстояние между северным и
северо-западным мысом одиннадцать миль; берег местами покрыт мелким лесом и
кустарником, а большая часть коральная и голая. Западный берег, кроме лесистых
мысов, состоит из корального рифа; мы за дальностью не могли с точностью
рассмотреть, но видели, что сребристая и возвышенная гряда буруна простирается
по всей западной стороне острова, который я назвал островом графа Витгенштейна.
Северный мыс в широте 16°4'50" южной, долготе 145°33'55" западной.
Северо-восточный мыс в широте 16°9'20", долготе 145°44'31".
Юго-восточный мыс в широте 16°29'45", долготе 145°18'.
Южный мыс в широте 16°33'30", долготе 145°23'18".
Средина в широте 16°20'40", долготе 145°33'.
Хотя на сем острове, как выше упомянуто, мы и видели людей, но мне кажется,
что они были только для промысла и расположились подле вытащенных лодок.
Когда шлюп "Восток" находился от северного мыса острова графа Витгенштейна в
расстоянии одной мили, тогда увидели с салинга к WNW берег, отделяющийся от сего
острова проливом, шириною в девять миль. В начале одиннадцатого часа, окончив
обозрение острова графа Витгенштейна, я направил курс к южной оконечности вновь
усмотренного берега.
В полдень мы были в широте 16°4'28" южной, долготе 145°49'4" западной.
Лесистый южный мыс находился пред нами на NW 58°, в расстоянии между сими мысами
большею частью коральный, без леса.
С полудня мы шли по направлению восточной оконечности, потом по северную
сторону узкого корального, местами лесистого берега; лагун внутри острова усеян
небольшими лесистыми же островками и высунувшимися из воды кораллами. В три
четверти пятого часа мы обогнули северный песчаный мыс, за которым увидели узкий
вход в лагун. На западном мысе большие каменья, издали казались домиками. Южный
берег большею частью коральный, лес растёт изредка; хотя мы местами приближились
к острову на полмили, однакож не видели никаких признаков, что остров обитаем.
Положение оного следующее:
Восточная оконечность в широте 16°00'40" южной, долготе 145°47'20" западной.
Западная оконечность в широте 15°53'35", долготе 146°6'16".
Средина в широте 15°55'40", долготе 145°56'.
Длина острова девятнадцать по направлению OSO и WNW, ширина шесть, окружность
сорок шесть миль.
Я признаю сей остров за тот самый, который обретён капитаном Куком на пути
его от острова маркизы Мендозы к островам Общества 1777 года, апреля 19, и
назван с тремя другими, островами Пализера. Я их буду отличать номерами, так как
они обретены один после другого. Когда капитан Кук прошёл остров первый Пализер
и находился у южной оконечности оного (в широте 15°З1' южной, долготе 146°23'
западной), тогда видел с высоты мачты к SO берег и ежели бы луч зрения можно
было продлить на двадцать четыре мили по сему направлению, конечно капитан Кук
увидел бы остров, ныне нами обозренный. Находясь сегодня у северной оного
оконечности, мы с салинга усмотрели на NWtW тот берег, подле которого был
капитан Кук, именно первый остров Пализер, а тот берег, у коего мы были, второй
Пализер; на аросмитовой карте сей остров назван остров Елисаветы, положен в той
же широте, и только на 12' восточнее; нет сомнения, что остров второй Пализер
тот же самый, что Аросмит назвал островом Елисаветы.
Находясь от западной оконечности острова второго Пализера на одну милю к
западу, с салинга увидели мы к западу берег; в сие время уже смеркалось, а
потому для безопасности на ночь я придержался бейдевинд под малыми парусами на
StW, при свежем пассадном ветре. Небо, покрытое облаками, изредка было освещаемо
лунным светом.
18 июля. После полуночи облака разошлись, луна светила и ветр был умереннее.
В начале второго часа ночи бдительностью вахтенного лейтенанта Торсона в ночную
трубу усмотрен бурун прямо перед носом шлюпа; мы тотчас поворотили, а с
рассветом опять пошли к берегу. На пути поймали два шарка, из которых сварили
для служителей на завтрак уху; а для лучшего вкуса приправили красным перцем,
или каяном. Я был очень доволен, что матрозы не имели предрассудков и ели всегда
все, что для них приуготовляли, в полной доверенности, что им не дадут ничего
вредного.
Когда довольно рассвело, мы увидели пред собой небольшой остров, выше всех
прочих до сего времени нами усмотренных коральных островов, коих не мало
осталось позади нас.
В половине девятого часа утра подошли к восточному краю острова менее нежели
на полмили, и легли вдоль берега к западу по северную сторону; в половине
девятого часа находились против северо-западного крутого мыса, состоящего из
слоистого плитняка. За сим мысом море было совершенно тихо и у берега весьма
малый бурун, так что гребные суда свободно могли пристать к кораллам,
составляющим взморье острова. Я сим воспользовался, придержался к берегу на
расстояние менее полумили, спустил ялик и отправил на остров лейтенанта Торсона
и художника Михайлова, с ними позволено было ехать астроному Симонову,
лейтенанту Лескову и штаб-лекарю Верху. При всяком таковом удобном случае я
вспоминал и жалел, что натуралисты Куне и Мертенс, дав слово с нами отправиться,
переменили своё намерение тогда, когда уже было поздно найти других. Они
отказались для того, что будто бы им дано мало времени на приуготовление к
путешествию; может быть, они и правы, но я как военный, думаю, что учёному
довольно привезти с собою одну свою учёную голову, книг же в Копенгагене у
книгопродавцов во всех родах множество, ежели бы некоторых и недостало, в таком
случае все книжные лавки в Лондоне были к их услугам, они бы ни в чём недостатка
не встретили.
Лейтенант Торсон, художник Михайлов и прочие, побыв недолго на берегу,
возвратились на шлюп. Они нарубили разных сучьев от растущих деревьев, которые
все мягкой породы, наломали кораллов, набрали раковин и улиток, застрелили
малого рода попугая, величиною с воробья, у которого перья прекрасного синего
цвета, ноги и нос красные, совершенно подобные сафьяну; застрелили также малую
горлицу серо-зелёного цвета, набрали несколько грецкой губки, обложенной мелкими
кораллами.
Лейтенант Торсон по возвращении объявил, что приметил следы людей и даже
места, где разводили огонь, но жителей не видал. Видели разных малых береговых
птиц, малых ящериц, небольших черепах, которые уползали в воду и прятались в
кораллы. В лагуне была вытащенная на берег старая лодка; вероятно, на сей
остров, подобно как и на многие другие, жители больших островов приезжают для
промысла.
Все мои сопутники были довольны, когда увидели остров, который выше прочих
коральных островов; полагали что мы уже вышли из архипелага, коим плавание
несколько затруднительно, как утверждают и прежние мореплаватели: Рогевейн,
Шутен и Лемер, командор Бирон, Валлис, Бугенвиль и Кук. Хотя остров более прочих
оброс высокими деревьями, однако с салинга чрез лес виден был лагун; на берегу
нашли глинистые каменья.
В полдень шлюп "Восток", по наблюдению, был в широте 16°10'4" южной, долготе
146°19'46" западной, от западного мыса прямо на N, в расстоянии на одну милю.
Средина острова в широте 16°11'18", долготе 146°15'50"; диаметр средины пять с
половиной миль. Я назвал сие обретение наше островом вице-адмирала Грейга, под
начальством которого служил на Чёрном море.
Скоро после полудня, кончив опись острова Грейга, я пошёл на NtW прямо к
восточному мысу того острова, который мы ввечеру накануне с салинга усмотрели на
запад. Ветр дул свежий от востока, волнения не было, и мы имели хороший ход.
Берег показался с салинга в расстоянии восемнадцати миль, прямо по водорезу.
В 4 часа 17 минут пополудни мы подошли к восточному, лесом поросшему мысу
сего корального острова; берег имел направление в NW четверть и, склоняясь дугою
к W, терялся из вида. Южный берег, вдоль коего мы шли на SWtW, состоял из
корального рифа. Некоторые кораллы возвышались из воды до шестнадцати футов и
были подобны безлиственным старым дубам тёмного цвета; мы держались на
расстоянии полумили и более, в параллель сего страшного для мореплавателей рифа,
о который величайший бурун с рёвом разбивался. Отойдя от восточного мыса вдоль
рифа восемь миль, опять увидели несколько лесистого берега. По белесоватому
цвету воды в лагуне я заключаю, что оный не глубок, и в разных местах видны
вершины кораллов; у NO стороны в лагуне вода синеватого цвета, следовательно
глубина немалая. Вскоре по наступившей темноте я привёл шлюп к ветру на юг и
короткими галсами во всю ночь под малыми парусами держался на одном месте.
Лейтенант Лазарев шёл за нами в кильватере; на шлюпе "Востоке" несли мало
парусов, чтоб не уйти из вида от "Мирного" и не разлучиться при ненастных
погодах. Теплота на шканцах в полночь была до 20°, в палубе, где спали служители
- до 21,5°.
19 июля. Ночью ветр дул свежий пассадный от О. В половине шестого часа утра я
лёг на NNW, но когда увидели с салинга, а потом с марса на коральном рифе бурун,
тогда склонил курс к западу, дабы подойти около полудня к западной оконечности
острова и определить положение оного.
В 11 часов приближились к острову, увидели перед собой лесистый мыс. Южная
сторона большею частью состоит из корального рифа, северного же берега по
дальности и наступившей темноте мы не видали. Капитан Кук проходил от восточной
оконечности вдоль сего берега и говорит, что остров совершенно таков же, как и
прочие низкие острова, только меньше совокупного берега, состоит как-будто из
нескольких небольших островов; идучи вдоль берега около полумили, видел пиками
вооруженных островитян, их шалаши, лодки и строения, в которых они вялят рыбу;
приближась к западной оконечности, увидели берег на NNO в шести милях. Мы также
рассмотрели на западном берегу у леса несколько шалашей, около которых стояли
островитяне и бегали собаки. Два островитянина сели в лодку и пригребли к шлюпу.
Мы легли в дрейф, чтоб дать им возможность пристать. Они по первому приглашению
взошли на шлюп; сначала были несколько робки, но когда я повесил им на шею
медали, дал каждому пояс из выбойки, нож и другие вещи, они скоро ободрились и
были так свободны, как-будто бы уже давно с нами знакомы. Один из них, подобно
вышеупомянутому Эри на острове Нигире, вынул из-за пояса свёрток с несколькими
мелкими жемчужинами, отдал мне и, указывая рукою на берег, говорил: Нюй! Нюй!
(много, много!); я ему дал зеркало. Оба островитянина телом и лицом смуглы,
вероятно от того, что подвержены на рыбных промыслах беспрерывному солнечному
зною; чертами лица от европейцев не отличаются, волосы имеют кудрявые. Художник
Михайлов весьма сходно нарисовал их портреты, они сами находили сие сходство и
радовались, как дети. После полуденного наблюдения мы определили:
Восточной оконечности острова широту 15°50'20" южную, долготу 146°25'55"
западную.
Западной оконечности широту 15°41'20", долготу 146°48'30". Капитан Кук
определил восточного угла широту 15°47', долготу 146°30'.
Натуралист Форстер, бывший с капитаном Куком, говорит: "Небесполезно бы
исследовать, отчего на ветре у островов Общества низкие острова составляют
обширный и многочисленный архипелаг, а под ветром их так мало?". Причиною сему
я, полагаю, соразмерное углубление верхних частей подводных гор по восточную
сторону островов Общества; что способствует существованию морских животных,
производящих коралл. Самую большую возвышенность гор около сих мест составляют
остров Отаити и прочие острова Общества. К западу от оных вдруг весьма великое
углубление под горизонт моря, так что глубина сия или препятствует жизни
упомянутых животных, или они ещё не достигли до поверхности моря.
Коральные острова, воздвигнутые малыми черепокожными животными, представляют
нам огромнейшие на земном шаре здания, ум человеческий изумляющие. Совершение
оных ускоряется наносимым разным сором, склизкими и другими червями, которые,
наполняя промежутки, пристают к наружным краям кораллов и составляют начальный
оплот. Когда края сии приближаются к поверхности моря, бурун на оные
разбивающийся, превращает некоторые в коральный песок, и тем споспешествует
засыпать пустоты между кораллами. Ныне сии края довольно возвысились сверх воды
и образовали острова, коих берега различной высоты. Почти в каждом острове -
вход в лагун, и по большей части мы видели оный под ветром пассада. Морская
трава, сор, волнами моря выброшенные, птичий кал и мёртвые птицы, всё сие,
согнивая, положило начало земле, удобной для произрастений, а приносимые волнами
семена, смытые дождями с высоких островов, были начало тех произрастений, в тени
коих ныне от солнечного зноя жители сих невысоких островов укрываются.
Самые полезнейшие растения для островитян кокосовые деревья, которые, утоляя
жажду прохладительным, так называемым молоком, в тени их под широкими длинными
листьями дают убежище от жара. Сверх того, из кокосов употребляют в пищу белую
внутренность их тела, толщиною в четверть дюйма, приставшую к скорлупе, которая
служит вместо посуды; листьями покрывают сараи и шалаши, из коры вьют верёвки,
коими скрепляют лодки, и делают арканы, чтобы ловить людей.
Самое кокосовое дерево, по мягкости своей, кажется, никуда не годится, кроме
для сожжения. Примечания достойно, что на тех островах, где мы видели много
кокосовых деревьев, видели также жителей.
Другого рода деревья, растущие в множестве на сих коральных островах, жители
называют фаро; они ноздреваты, не так высоки, как кокосовые, имеют листья
большие, продолговатые, с острыми колюшками, исходящие во все стороны из концов
сучьев; островитяне покрывают ими крыши своих жилищ; в средине между листьями
плод, величиною с человеческую голову, созрелый, цветом желтоват и имеет
наружный вид ананаса. Островитяне, разнимая сей плод, сосут его внутренние
части.
Мы видели еще другие деревья с плодами, нам неизвестные; множество
кустарников, с которых падающий лист утучняет и возвышает острова. Двойные
лодки, вытащенные на берега и стоящие в лагунах, доказывают, что на сих островах
можно найти деревья достаточной толщины для построения таковых лодок.
В коральном архипелаге глазам европейцев представляются острова с их
произрастениями в приятном и вместе странном виде. У воды некоторые кораллы
красного цвета; несколько выше бледнее, а потом коральный песок; куски кораллов
и пустые раковины, превращенные солнечным зноем в известь, совершенно белые;
далее зеленеющая трава, потом кустарники и необыкновенные живописные деревья
жаркого климата.
В сей части Великого океана долгота мыса Венеры определена с большой
точностью астрономами Грином и Байлеем, сопутствовавшими капитану Куку в первом
и втором его путешествии кругом света, а потому я избрал остров Отаити
пристанищем, предпочтительнее прочим островам Общества, дабы поверить хронометры
по долготе мыса Венеры, и точнее определить долготы, выведенные из последних
наблюдений и долготы обретенных нами коральных островов, и положение их
относительно к островам Общества. Я назначил остановиться при острове Отаити и
для того, чтобы налить бочки пресною водою и освежить людей чистым береговым
воздухом, свежими съестными припасами и фруктами, коих на острове Отаити такое
изобилие.
Плавание я расположил так, чтобы на пути принести возможную пользу географии.
19-го мы шли от полудня до вечера на запад, при тихом пассадном ветре от OtS и
при облачном небе; зыбь была небольшая от SW; остров Пализер последний скрылся
позади нас в расстоянии восемнадцати миль на восток. В сие время склонение
компаса найдено 6°48' восточное. В 6 часов вечера мы были от острова Пализера к
западу на двадцать шесть миль, а пред сумерками зрение наше могло простираться
вперед ещё на пятнадцать миль, но мы острова не видали; к ночи, убавя парусов,
переменили курс к югу, имея весьма малый ход.
В продолжение ночи редкие на небе облака не препятствовали свету луны и
звёзд. Теплоты на открытом воздухе было 19,8°; в палубе, где спали служители,
20,9°. В половине седьмого часа, когда совершенно рассвело, с салинга и на
горизонте признаков берега не заметили. Мы находились тогда на параллели острова
Матеа, который на карте Аросмита в широте 15°53' южной, долготе 147°28'
западной. Я лёг на запад под всеми парусами, дабы на пути проверить
географическое положение острова Матеа; не видя оного при рассвете, надеялся
найти далее к западу.
Поутру лейтенант Лазарев чрез телеграф уведомил нас, что, по его мнению,
берег, бывший в виду вчера и третьего дня - тот самый, который видел лейтенант
Коцебу; заключение сие весьма основательно и я с оным согласен; капитан Кук
обошёл сей остров по северную сторону.
Мы имели довольно хороший ход, но прежде половины десятого утра не видали
острова Матеа, который был от нас на W в расстоянии двадцати миль.
В полдень шлюп "Восток" находился в широте 15°53'28" южной, долготе 14802'24"
западной. Средина острова была от нас на NW 82° в расстоянии десяти с половиной
миль. Берег имел тогда вид клина; на север отрубом, а на юг склонялся к
поверхности воды; на средине было небольшое возвышение. В час пополудни,
приближась к восточному краю острова, мы пошли по северную сторону оного, в
расстоянии местами на одну милю. Вся сия сторона состоит из крутой скалы, на
вершине коей кокосовая роща и другие деревья. Находясь против северо-восточного
угла острова, мы увидели на берегу четырех человек. Трое махали нам ветвями, а
один куском рогожи, навязанной на шесте. Погода благоприятствовала, за островом
не было ни волнения, ни буруна, а потому я придержался к мысу, подняв кормовые
флаги, лёг в дрейф и на спущенном ялике отправил на берег лейтенанта Игнатьева,
художника Михайлова, клерка Резанова и гардемарина Адамса. Лейтенант Лазарев
также отправил ялик.
Погода была теплее обыкновенной, ртуть в термометре поднялась и стояла на 21°
до ночи, тогда спустилась на 1°. К общей нашей радости, мы опять увидели, после
восьминедельной болезни вставшего с постели и, можно сказать, вырвавшегося из
челюстей смерти сотрудника нашего капитан-лейтенанта Завадовского, в
выздоровлении коего сомневались; ибо лекарства от частых перемен климата
потеряли свою силу.
В 3 часа посланные на берег возвратились на шлюпы с неожиданным
приобретением: привезли с собою двух мальчиков. Одному было около 17, а другому
около 9 лет, ещё двое отвезены на шлюп "Мирный". Лейтенант Игнатьев сказал мне,
что кроме сих четырех мальчиков, никого не видал, и что свежей воды на берегу
много. Плоды хлебного дерева и кокосовые орехи, которые были у мальчиков,
доказывают, что на сем острове достаточно пропитания для небольшого числа людей.
Имущество привезённых к нам состояло в уде, сделанной из камня породы аспида,
нескольких чашках из кокосовых орехов, которые им служили вместо посуды. Нет
никакого сомнения, что сии островитяне, подобно шотландцу Александру Зелкирку,
коего порождение послужило поводом к сочинению известного романа Робинзон Крузо,
вымышляя разные средства, дабы отыскивать жизненные потребности, счастливо оные
находили и не претерпевали большой нужды. Ежели бы провидение с сими четырьмя
мальчиками, чудесным образом спасшимися, спасло несколько девочек, история
народонаселения острова Матеа началась бы с сего времени. Вероятно, что и
население других, ныне многолюдных островов Великого океана, подобное имеет
начало.
Западная сторона острова Матеа также лесиста, пристать к оной удобнее, потому
что берега не круты. Мы определили широту острова южную 15°52'35", долготу
148°13'4" западную; положение NWtW1/2W и SotO1/2O;
длина четыре с половиной, ширина две, окружность двенадцать миль. Широта места,
нами определённая, сходна с широтою острова Матеа по аросмитовой карте, а
долгота на 51'40" западнее.
Мореплаватель Турнбул, в продолжение путешествия своего с 1800 до 1804 гг.,
был у острова Матеа и говорит об оном следующее: "мы нашли, что сей остров в
подданстве короля отаитскогз Помари и управляем чиновником, от него
назначенным".
На Матее видели двойную лодку с острова Отаити, которая 6 месяцев тому назад
пришла для собирания податей. Жители доставили нам множество хлебных плодов и
кокосовых орехов, променивая оные на зеркала и гвозди. Свиней мы не видали;
большая часть пищи получается от моря. Сии островитяне по наружности и обычаям
много походят на отаитян, однако в образованности несколько от них отстали.
Прибытие наше вселило в сем народе более любопытства, нежели на коральных
островах. На шее имели они вообще повязки из ракушек; у многих на плечи накинута
была рогожа, которая закрывала тело до колен. Ткани их в отделке не таковы, как
отаитские. Лодки в построении превосходили отаитские и украшены были резьбою.
Жителей на сем острове мы не видали, и потому я полагаю, что островитяне,
которых видел Турнбул, приезжали на время для промысла с коральных островов, к
юго-востоку лежащих.
Подняв ялики, мы наполнили паруса и взяли курс на StW1/2W
при свежем пассадном ветре; я шёл смело во время ночи, ибо знал, что на пути до
острова Отаити не мог найти островов. В полночь ртуть в термометре стояла на
воздухе на 20°, а в палубе, где спали служители, поднялась до 22°.
21 июля. Поутру мы дознались кое-как с большим трудом от старшего из
привезённых мальчиков, что они с острова Анны, крепким ветром от оного отбиты и
принесены к острову Матеа, и что на сей же остров спаслись ещё жители с другого
острова. Сии островитяне были в беспрерывных между собою сражениях; те, к коим
принадлежали мальчики, все побиты и съедены неприятелями, а мальчики спрятались
во внутренности острова в кустах; наконец, когда неприятели уехали, одни
остались на острове.
Я приказал их остричь и вымыть, надеть на них рубахи и сделать им из
полосатого тика фуфайки и брюки. Наряд сей весьма занимал их, и они охотно были
в платьях; но башмаки по непривычке всегда сбрасывали и ходили босиком.
Я неоднократно спрашивал у старшего мальчика, в которой стороне находится
остров Анны, он всегда прежде ответа осведомлялся, где Таити, и когда я
показывал ему, в которой стороне остров Отаити, он указывал рукою на SO
четверть, против направления пассадного ветра.
Когда я ему говорил, что не так показывает положение своего острова и что
оный находится от нас на север, мальчик с сим не соглашался, а настоятельно
утверждал своё мнение, и всегда показывал по направлению близко на остров Цепи.
В 9 часов утра с салинга увидели к SW вдали двумя отделениями над горизонтом
синеющийся остров Отаити. Большой хребет, принадлежащий к Отаити Норе (Большой
Отаити) был от нас на SW 13°30', меньший, принадлежащий к Отаити Тиарабу (Малый
Отаити), - на SW 2°20'. Мы продолжали курс StW при тихом пассадном ветре от
SOtO. Погода была прекрасная. Все нетерпеливо желали скорее достигнуть острова.
Ветр несколько нас порадовал, задул с полудня посвежее, так что к 7 часам вечера
мы находились только в четырёх милях от северо-восточного края острова. Хотя в
сие время затемнело, однакож разведённые огни по берегу показывали места жилищ
островитян, столько похваляемых капитаном Куком и сопутниками его Банксом и
Форстером.
Ночь была тёмная; густые чёрные облака стлались по высоким горам; у взморья
на едва видном береге сверкали огни; частые небольшие волны отличались по
тёмному морю огненными грядами, местами на глубине в разных направлениях
медленно исчезали слабые огненные струи пробегающих рыб. При таком разительном
зрелище, мы проводили всю ночь под малыми парусами, лавируя, чтоб не удалиться
от берега.
22 июля. С утра шли вдоль берега близ мыса Венеры. Мы все были наверху и
любовались прекрасным видом берегов. Высокие горы покрыты лесами, глубокие
ущелины, крутые скалы, ровная и широкая зеленеющая низменность у подошвы гор,
покрытая кокосовыми банановыми и хлебного плода деревьями, в тени которых видны
были опрятные домики жителей, желтеющееся взморье, катящиеся с гор ручейки,
местами суетящиеся островитяне, плывущие на гребле и под парусами лодки с
отводами, всё сие вливало в сердце каждого из нас приятнейшие чувствования.
Такие разнообразные виды благосостояния в лучшем климате побуждают к какой-то
особенной доверенности к народу, населяющему сей прелестный край.
Прибывший с острова европейский ялик прервал размышления наши. В гребле
сидели островитяне; о сидевшем на почётном месте мы заключили, хотя после и
узнали нашу ошибку, что должен быть один из миссионеров, которые находятся на
Отаити с того времени, как приходил к сему острову капитан Вильсон в 1797 году.
Дабы ялику дать возможность пристать к шлюпу, я приказал лечь в дрейф. Человек
большого роста, собою плотный, лицом смуглый, у которого волосы напереди
выстрижены, а сзади все завитые в один локон, как у женщин, взошёл на шлюп. На
сем островитянине была коленкоровая рубашка, нижняя часть тела до самых пят
завернута также коленкором. Я его пригласил в каюту; он тотчас вошел и сел.
Когда я его спросил на английском языке, "что имеет мне объявить?", тогда вынул
из-за пояса письмо, вручил мне и на исковерканном английском языке сказал
несколько слов, которых я не повял. Письмо было в следующих словах:
Sir! Tuesday morning.
I have sent off a Pilot to conduct you in to Matavai Bay, and shall be glad
to see you safe at anchor.
I am Sir
Yours etc. Pomare
Государь мой!
Я послал лоцмана провести вас на Матавайский рейд и буду рад вас видеть в
безопасности на якоре.
Ваш и проч. Помаре.
Худо разумея дурное английское наречие сего отаитянина, я пригласил к себе
лейтенанта Лазарева, но он также не хорошо понимал его слова, однакоже узнал,
что гость наш лоцман, и что ещё другой лоцман на ялике. Я предложил лейтенанту
Лазареву взять его к себе на шлюп, и объявил, что мы остановимся на якоре за
мысом в Матавайской гавани.
Снявшись с дрейфа, я направил курс к мысу Венеры и мы скоро прошли мимо
наружного корального рифа, который ограждает мыс от ярости моря, так что за сею
стеною островитяне могут смело простирать плавание. Приведя шлюп в бейдевинд, я
пошел узким фарватером на рейд, между теперь упомянутым коральным рифом и мелью,
которая находится от оного к западу. Глубины на сей мели только две сажени. В 10
часов утра пришед в Матавайский залив, на глубине восьми сажен, имея грунт ил с
песком, я положил якорь, на самом том месте, где капитан Валлис в 1767 году июня
14 имел сражение с жителями острова, а потом в 1769 году апреля 13, капитан Кук
и известный покровитель наук сир Джозеф Банкс были так дружелюбно приняты тем же
самым народом. Вскоре шлюп "Мирный", обошед вокруг мели, стал на якорь подле
шлюпа "Востока".
Глава четвертая (часть III)
Пребывание на острове Отаити. - Обратное плавание из Отаиты к Порт-Жаксону. -
Обретение островов: Востока, великого князя Александра Николаевича, Оно,
Михайлова, Симонова. - Вторичное прибытие в Порт-Жаксон и пребывание в сем
месте. - Замечания о Новой Голландии и земле Вандимена
1820 г. 22 июля. Повсюду островитяне собирались к берегам, садились в лодки,
а некоторые уже были на пути к нам. При солнечном сиянии, в спокойном море, все
предметы ясно отражались как в зеркале.
Перо моё слишком слабо, чтобы выразить удовольствие мореплавателя, когда
после долговременного похода положит якорь в таком месте, которое с первого
взгляда пленяет воображение. Мы были почти окружены берегом. Матавайская
зеленеющаяся равнина, к морю кокосовая роща, апельсинные и лимонные деревья,
занимающие ближние места к берегу, огромные деревья хлебного плода, превышающие
кокосовые; с правой стороны высокие горы и ущелины острова Отаити, обросшие
лесом; на песчаном взморье небольшие домики; всё сие совокупно составляло
прекрасный вид.
Мы не успели ещё убраться с парусами, отаитяне на одиноких и двойных лодках,
нагруженных плодами, уже со всех сторон окружили оба шлюпа. Друг пред другом
старались променять апельсины, лимоны, кокосовые орехи, бананы, ананасы, кур и
яйца. Ласковое обхождение островитян и черты лица, изображающие доброту сердца,
скоро приобрели нашу доверенность. Дабы сохранить и не расстроить взаимных
приязненных сношений, учредить порядок при вымене съестных припасов и прочих
вещей и удержать умеренную цену оных, я поручил надзор за меною лейтенанту
Херсону, назначив ему в помощь клерка Резанова, который был на шлюпе "Востоке" в
секретарской и комиссарской должности и имел, сверх того, достаточно времени
заняться другим делом.
С отаитянами приехали два матроза, которые поселились на сем острове и живут
своими домами. Один из них американец Виллиам остался с американского судна,
служил несколько времени Российско-Американской компании, знает всех чиновников
в нашей колонии и выучился говорить по-русски наречием того края, отправился на
английском судне на остров Нукагиву, где в заливе Анны-Марии женился на
прекрасной молодой островитянке. Проживши там недолго, при первом удобном
случае, с женою на американском судне переехал на мирный остров Отаити, где
нынешний владетель Помари дружелюбно принял его, отвёл приличное место для
построения дома, и Виллиам проводит золотые дни в собственном своём жилище, в 75
саженях от взморья, на берегу Матавайской гавани. Я его взял на шлюп "Восток"
переводчиком. Другой матроз был англичанин. Лейтенант Лазарев взял его также
переводчиком на шлюп "Мирный". Они объявили нам, что жители островов Общества
миролюбивы, благонравны и все приняли христианскую веру.
Мы приуготовились на случай неприязненной встречи: пушки и ружья были
заряжены, фитили на местах, караул усилен, никто из жителей не имел права взойти
на шлюпы без позволения, и к сему сначала были допущены только одни начальники.
Потом, видя кротость и спокойствие отаитян, я позволил всем без изъятия всходить
на шлюпы. Тогда в самое короткое время они уподобились муравейникам: островитяне
наполняли палубы, каждый с ношей ходил взад и вперёд, иные предлагали плоды,
желая скорее променять, а другие рассматривали приобретенные от нас вещи. Я
приказал закупать все плоды, не отвергая самые малополезные коренья кавы, дабы
каждый островитянин, возвратясь домой, был доволен своим торгом. В числе
торгующих и посетивших нас мы имели удовольствие видеть и женщин.
Всё съестное, как-то: апельсины, ананасы, лимоны, отаитские яблоки, бананы
садовые и лесные, кокосовые орехи, хлебный плод, коренья таро, ямс, род имбиря,
арорут, кава, курицы и яйца островитяне променивали на стеклярус, бисер,
коральки, маленькие зеркальца, иголки, рыбьи крючки, ножи, ножницы и проч. Мы
всё купленное сложили в один угол и служителям позволено было есть плоды по
желанию.
В час пополудни посетил нас английский миссионер Нот, прибывший на острова
Общества с капитаном Вильсоном в путешествии его в 1797 году. С того времени
Генри Нот безотлучно на сих островах просвещает жителей христианскою верою. Он
сказал нам, что король едет на шлюпы; для каждого из нас видеть его было
любопытства достойно; все стремились к шкафуту, повторяя: "вот он едет". Двойная
лодка, в которой сидел король, приближалась медленно; на высунутых горизонтально
передних частях сей лодки (подобных утиным носам) был помост и на сем месте
сидел Помари. Сверх коленкоровой белой рубахи на нём был надет кусок белой
ткани, в которой проходила голова сквозь нарочито сделанную прорезь, а концы
висели книзу, сзади и спереди. Нижняя часть тела завёрнута была куском белого
коленкора с поясницы до самых ступней. Волосы спереди острижены, а задние от
темя до затылка свиты в один висячий локон. Лицо смуглое, впалые чёрные глаза с
нахмуренными густыми чёрными бровями, толстые губы с чёрными усами и
колоссальный рост придавали ему вид истинно королевский.
На задней части лодки под крышею, наподобие верха наших кибиток, сидела
королева, десятилетняя её дочь, сестра и несколько пригожих женщин. Королева
была завёрнута от грудей до ступней в белую тонкую ткань, сверх которой
наброшен, наподобие шали, кусок белой же ткани. Голова обстрижена и покрыта
навесом из свежих кокосовых листьев, сплетённых наподобие употребляемого у нас
зонтика для защиты глаз от яркого света. Приятное смуглое лицо её украшалось
зоркими маленькими глазами и маленьким ртом. Она среднего роста, стан и все
части тела весьма стройны, от роду ей 25 лет, имя её Тире-Вагине. На дочери было
европейское ситцевое платье, на сестре одежда такая же, как на королеве, с тою
разностью, что пестрее. Свита состояла из нескольких пригожих девушек. Все
прочие женщины также были в белом или жёлтом платье с красными узорами, похожими
на листья, и, равно как и все островитяне, имели на голове зелёные зонтики,
сплетённые из свежих листьев. Гребцы сидели на своих местах и гребли малыми
вёслами Расстояние от берега было не велико, лодки скоро пристали к шлюпу
"Восток". Король взошёл первый, подал мне руку и подождал на шкафуте, доколе
взошло всё его семейство. Я пригласил в каюту, и они сели на диваны. Король
повторял несколько раз рушень, рушень (русские, русские), потом произнес имя
Александра и, наконец, сказав: "Наполеон", - засмеялся. Сим, конечно, он желал
выразить, что дела Европы ему известны. Королева, сестра её и прочие девушки
осматривали все, между тем пальцы их были также заняты: они ощупывали материи на
диване, стульях, сукно и наши носовые платки.
Миссионер Нот, зная совершенно отаитянский язык, сделал нам одолжение, служил
переводчиком в разговоре с королём. Я пригласил его отобедать с нами, извиняясь,
что будет мало свежего, а всё солёное. Король охотно согласился остаться и,
улыбаясь, сказал: "Я знаю, что рыбу всегда ловят при берегах, а не на глубине
моря". За стол сели по приличию: первое место занял он, по правую его сторону
королева, потом Нот и Лазарев, по левую сторону дочь и я. Сестра королевы не
рассудила сесть за стол, а избрала себе место у борта по удобности, она нянчила
маленького наследника островов Общества. Король и все его семейство ели охотно и
запивали исправно вином. Как вода у нас была из Порт-Жаксона, следовательно, не
совсем свежая, то король приказал одному островитянину подать кокосовой воды;
островитянин, принеся кокосовых орехов, искусно отбил молотком верхи оных, и
король, который пил воду, смешивая с вином, при сем беспрестанно обтирал пот,
катившийся с здорового лица его. Когда пил несмешанное вино, при каждом разе, по
обряду англичан, упоминал чьё-либо здоровье, наклоняя голову и касаясь рюмкой о
рюмку. Отобедав, спросил сигарку, курил и пил кофе. Между тем приметил, что
художник Михайлов его срисовывает украдкою; чтоб он был покойнее, я подал ему
мой портрет, нарисованный Михайловым. Он изъявил желание, чтобы его нарисовали с
сим портретом в руке; я ему отвечал, что ежели желает быть нарисован, держа
чьё-либо изображение, я дам несравненно приличнейшее, и вручил ему серебряную
медаль с изображением императора Александра I, чем он был весьма доволен. В то
время, когда художник Михайлов рисовал с Помари, королева взяла грудного сына
своего от сестры, кормила его грудью при всех, без малейшей застенчивости. Из
сего видно, что на острове Отаити матери еще не стыдятся кормить детей грудью
при зрителях и исполняют нежнейшую свою обязанность. Я повёл короля в палубу,
показал в деке пушки, канаты и прочие вещи и тогда же велел ему салютовать
пятнадцатью выстрелами. Он был крайне доволен сею почестью, однако ж, при каждом
выстреле, держа мою руку, прятался за меня. После обеда посетили нас главный
секретарь короля Поафай, его брат Хитота (которого считают хорошим военным
начальником) и один из чиновников - хранитель общественного кокосового масла,
собираемого в пользу Библейского общества. Каждый из сих моих гостей, когда
случалось быть со мною наедине, уверял, что он истинный мой друг, и потом просил
или носового платка, или рубахи, ножика, топора; прежде всего, я дал им по
серебряной медали и не отказывал ни в чём, ибо имел много разных вещей,
назначенных единственно для подарков и вымена съестных припасов. Вельможи сии
предпочитали грок обыкновенному тенерифскому вину, вероятно, по той причине, что
крепость выпиваемого ими грока зависела от их произвола.
В 5 часов подъехала другая королевская лодка, на коей привезли мне от Помари
подарки, состоящие из четырёх больших свиней, множества кокосовых орехов,
толчёного ядра сих орехов, завёрнутого в листья, хлебных плодов сырых и печёных,
коренья таро и ямсу печёного, бананов обыкновенных и горных, отаитских яблоков и
несколько сахарного тростника. Не имея почти ничего свежего, кроме неприятных с
виду куриц, оставшихся от похода, которые одна у другой выщипали перья и хвосты,
мы вдруг чрезвычайно разбогатели, ибо ко множеству вымененных съестных припасов
присоединились полученные в подарок от короля, и даже нас затеснили и занимали
много времени на убирание оных. Таковое изобилие во всём и приязненное
обхождение отаитян весьма понравилось нашим матрозам. Они с островитянами
непрестанно брали друг друга за руки, приветствуя "юрана".
В 6 часов вечера король отправил королеву и всех к ней принадлежащих на своей
двойной лодке, а сам еще остался; все островитяне разъехались. Когда совершенно
стемнело и Помари пожелал возвратиться на остров, я изготовил свой катер,
назначил лейтенанта Демидова на руль, велел поставить два зажженных фальшфейера
на нос катера для освещения. При прощании король меня просил, чтоб положил
бутылку рому в катер, и сказал мне, что у него на острове делали ром и могут
делать много, но как отаитяне, употребляя крепкий напиток, беспокойны, то он
вовсе запретил приуготовлять ром, невзирая, что сам принадлежит к числу первых
охотников до сего напитка. При отбытии катера от шлюпа, зажгли на носу оного два
фальшфейера и тотчас для увеселения короля пустили 22 ракеты; некоторые были с
звёздочками.
Лейтенант Демидов по возвращении сказал мне, что катер пристал за мысом
Венеры прямо против дома короля, который был сим весьма доволен, просил
лейтенанта Демидова несколько подождать и вскоре сам явился с подарками; отмерил
ему восемь, а каждому гребцу по четыре маховых сажени отаитской материи,
сделанной из коры хлебного дерева.
23 июля. Еще солнечные лучи не осветили мачт наших, а уже со всех сторон
островитяне на лодках, нагруженных плодами, старались каждый наперёд пристать к
шлюпу. Но как нам нужен был простор, чтобы заняться вытягиванием стоячего
такелажа, - островитяне весьма стесняли нас на шлюпе и могли мешать производству
работ, - то для избежания сего я приказал клерку Резанову взять разного рода
вещей на ялик, оттянуться за корму и там производить мену. На шлюп велел
впускать только одних почётных господ эри. Сим средством отвлекли мы стечение
народа за корму; там окружали ялик разные лодки, наполненные островитянами
обоего пола; все старались променять свои вещи по желанию.
Мы преимущественно выменивали кур и лимоны. Сии последние я имел намерение
посолить впрок для служителей и употреблять вместо противуцынготного средства в
больших южных широтах.
В 8 часов утра я с лейтенантом Лазаревым поехал на берег к королю, его
секретарю Поафаю и к миссионеру Ноту. Мы вошли прямо на берег у дома Нота. Дом
сей построен на взморье, лицом к заливу. Застали хозяина, и он познакомил нас с
своею женою. Молодая англичанка привыкла к уединенной жизни; хотя не красавица,
но имеет дар сократить скучный образ жизни Нота. Оба они, выехав из Англии, не
желают ныне возвратиться в своё отечество, считают себя счастливее на острове
Отаити.
Миссионер Нот обязал нас, приняв на себя труд, проводить к королю. Мы пошли
вдоль по песчаному взморью к мысу Венеры, где нашли художника Михайлова и
астронома Симонова, окруженных множеством островитян обоего пола и различного
возраста. Художник Михайлов занимался рисованием вида Матавайской гавани, а
астроном Симонов поверкою хронометров, на самом том месте, где капитан Кук,
Бенкс и Грин наблюдали, за 51 год пред сим, прохождение Венеры и с такою
точностью определили долготу сего мыса. Я пригласил художника Михайлова итти с
нами, надеялся, что он увидит предметы, достойные его кисти. Отсюда нам
надлежало переехать речку, которая течёт с гор и, извиваясь на Матавайской
равнине, впадает в море. Старуха, стоявшая по другую сторону речки, по просьбе
Нота вошла в воду по колено, пригнала к нам лодку, в которой потащила нас к
противоположному берегу, и в награду за труд получила две нитки бисера, чему
весьма обрадовалась.
Мы вышли на берег, прямо в кокосовую рощу. Невзирая, что солнце было уже
очень высоко, за густотою листьев пальмовых дерев лучи его редко местами
проникали, образуя в воздухе светлые косвенные параллельные пути свои. В тени
высоких пальмовых дерев мы подошли к королевскому дому; он обнесён вокруг
дощатым забором в 21/2 фута вышины.
Мы перешли посредством врытых в землю с обеих сторон толстых колод, вышиною в
половину забора, который необходимо нужен, чтобы оградить дом от свиней; они
ходят на воле и питаются упавшими с дерев плодами и кокосовыми орехами. Сделав
несколько шагов, мы прошли сквозь дом, длиною около 7, шириною около 5 сажен.
Крыша лежит на трех рядах деревянных столбов; средний ряд поставлен
перпендикулярно, а два крайних, не выше шести фут, имеют наклон внутрь, покрыты
матами; крыша состоит из двух наклонных плоскостей, покрыта листьями дерева,
называемого фаро. В горнице по обеим сторонам стояли широкие кровати на
европейский образец, и были покрыты жёлтыми одеялами.
Из дома мы опять перешли чрез забор в другую сторону, где возле малого
домика, на постланных на земле матах, король с своим семейством сидел, сложив
ноги, и завтракал поросячье мясо, обмакивая в морскую воду, налитую в гладко
обделанных черепках кокосовых орехов. Завтракающие передавали кушанье из рук в
руки, ели с большою охотою, облизывая пальцы; оставшиеся кости бросали собаке.
Вместо воды пили кокосовую воду из ореха, отбив искусно верх оного топориком.
В левой стороне от сего места островитянин приуготовлял кушанье из хлебного
плода и кокоса; в правой возле самого дома стоял разный домашний прибор.
Король, пожав нам руки, сказал: "юрана". По приказанию его принесли для нас
низенькие скамейки, ножки коих были не выше шести дюймов, каждому подали
стеклянный бокал, полный свежей кокосовой воды. Сей прохладительный напиток
весьма вкусен. Разговоры наши были обыкновенные: здоровы ли вы, как нравится вам
Отаити и сему подобное. Между тем художник Михайлов, отошед шагов на шесть в
сторону, срисовывал всю королевскую группу, сидящую за завтраком. Прочие
островитяне окружали художника Михайлова, сердечно смеялись, и о каждой вновь
изображаемой фигуре рассказывали королю.
Когда завтрак кончился, король вымыл руки и нас оставил с королевою.
Возвратившись, взял меня за руку и повёл в малый домик, шириною в 14, длиною в
28 фут. Домик сей разгорожен поперёк на половине длины. Та половина, в которую
мы вошли, служила кабинетом. К одной стене поставлена двухспальная кровать, а у
другой, на сделанных полках, лежали английские книги и свёрнутая карта земного
шара; под полками стоял сундук с замком и шкатулка красного дерева, подаренная
английским Библейским обществом.
Я приметил, что присутствие миссионера Нота не нравилось королю, и он
поспешил запереть дверь; потом показал свои часы, карту, тетрадь начальных
правил геометрии, которой он учился с английской книги, и что понимал, списывал
в сию тетрадь на отаитском языке. Вынул из шкатулки чернильницу с пером и
лоскутом бумаги, подал мне, прося написать по-русски, чтоб подателю сей записки
отпущена была бутылка рому. Я написал, чтоб посланному дать три бутылки рому и
шесть тенерифского вина. В сие время вошли Нот и Лазарев. Король смутился,
поспешно спрятал записку, чернила, бумагу, геометрическую тетрадь и переменил
разговор.
Побыв недолго у короля, мы последовали за миссионером Нотом извилистою
тропинкою в тени лимонной и апельсинной рощи. Сии плодоносные деревья, под
открытым небом, в благорастворением климате, растут, как другие деревья, без
всякого от островитян попечения.
Мы видели несколько опрятных домиков, и в один растворённый зашли. В доме не
было никого; посредине стояла двухспальная кровать, покрытая опрятно жёлтым
одеялом; над изголовьем в крыше за жердью положено было евангелие. Небольшая
скамейка на низких ножках, камень, которым растирают кокосовые орехи, и
несколько очищенных черепков сих орехов составляли весь домашний прибор
счастливых островитян. Съестные припасы их почти беспрерывно в продолжение года
готовы на деревьях, когда им нужны - снимают; нет никакой надобности заготовлять
в запас и беречь для будущего времени. Вероятно, хозяева сего дома уверены в
неприкосновенности собственности каждого, совершенно покойно полагаясь на
честность соседей, оставили жилище своё. Где, кроме как на острове Отаити, можно
сие сделать и потом не раскаиваться?
Прошед ещё несколько далее по тропинке, между кустарниками и небольшим лесом,
мы достигли к церкви; она построена наподобие королевского дома; по середине во
всю длину проход между деревянных по обеим сторонам поставленных скамеек, к
одной стороне сделана на четырёх столбах, вышиною в пять фут, окружённая
перилами кафедра, с которой миссионер проповедует слово божие. Вообще по
внутреннему устроению церковь подобна реформаторской.
Из церкви мы вышли на взморье и, прошед к востоку с полмили, достигли к дому
секретаря Паофая. Врытые в землю колоды, как выше упомянуто, и теперь
способствовали нам перейти чрез низкий дощатый забор. Одна сторона дома была на
взморье, во внутренности мы увидели молодую прекрасную отаитянку, жену Паофая,
сидящую с подругами своими на постланных на землю матах; она кормила грудью
своего ребёнка; все были одеты весьма чисто в белое отаитское платье, за ушами
имели цветы. Паофая не было дома.
Миссионер Нот показал нам весьма чистую спальню, в коей стояла двухспальная
кровать, покрытая жёлтым одеялом с красными узорами, столик и на оном шкатулка.
Добродушная хозяйка, по просьбе Нота, отворила шкатулку и показала нам
хранящуюся в оной книгу; в сию книгу все дела, заслуживающие внимания,
записываются на отаитском языке весьма хорошим почерком. Миссионер Нот выхвалял
дарования сего островитянина. Потомство, конечно, ему будет благодарно за
таковое хорошее начало истории островов Общества, а имя его останется незабвенно
в летописях острова Отаити. При прощании я подарил жене Паофая несколько пар
серёжек, а подругам её каждой по одной паре. Они казались довольны нашим
посещением и подарками; рассматривали серёжки, подносили их к ушам.
Время уже было за полдень, мы пошли назад тою же дорогою, несколько оную
сократили тем, что островитяне на плечах перенесли нас чрез речку. В доме
миссионера Нота отдохнули и освежились кокосовою водою. Вода сия, когда свежа,
при усталости в знойный день кажется лучше всех существующих известных напитков
Мы встретились на мысе Венере с капитан-лейтенантом Завадовским и астрономом
Симоновым; первый съезжал на берег для прогулки после сорокадневной простудной
болезни, чтоб подышать береговым бальзамическим воздухом в тени пальмовых и
других цветущих дерев; у мыса Венеры мы сели в катер и отправились на шлюп
"Восток".
После обеда король приехал к нам со всем семейством и приближёнными. Хотя я
приказывал пускать на шлюп одних начальников, однако сего невозможно было
исполнить, ибо сами начальники приводили островитян, называя их своими
приятелями, просили, чтоб их пустить; таковых гостей в продолжение дня набралось
много. Угощение наше было обыкновенное. Нет ни одного отаитянина или отаитянки,
которые бы не выпили с большим удовольствием грок, а как весьма часто графины
осушались, и при каждом таковом случае я приказывал моему денщику Мишке вновь
наполнять оные, то нередко оставлял графины на довольное время пустыми, дабы не
беседовать с пьяными островитянами. Желание пить преодолевало их терпение.
Король и некоторые чиновники сами начали кликать: "Миса! Миса!" и когда он на
призыв их приходил, показывали, что графины пусты. Он брал графины поспешно, но
возвращался медленно, и то с весьма слабым гроком. За таковую хитрость они его
не полюбили и считали весьма скупым. Когда по просьбе их я им что дарил, и
приказание о сем делал кому-нибудь иному, они радовались, а когда приказывал
денщику, чтоб подал такую-то вещь, неудовольствие обнаруживалось на их лицах, и
они повторяли: "Миса! Миса!". Таким образом он навлёк на себя
неблагорасположение. Сегодня я представил королю двух мальчиков, пришедших ко
мне на острове Матеа. Он их расспрашивал, смеялся и передразнивал, когда они с
ужасом вспоминали, рассказывая, как были преследуемы людоедами, делали все те
кривляния, которые островитяне обыкновенно делают при своих празднествах и когда
едят взятого пленника. Чрез переводчика Виллиама мы вернее узнали причину
несчастного приключения четырёх мальчиков. Они с острова Анны занесены крепким
ветром к острову Матеа; их было всех 10 человек; вскоре после сего приехали
лодки с острова Тай, жители коего называются вагейту. Они перебили всех прежде
приехавших и, по беспрестанной между ними вражде, всех съели, кроме сих четырёх,
которые спаслись в кустах во внутренности острова; а жители с острова Тай, не
видя неприятелей, отправились. Усмотрев приближающиеся европейские суда,
мальчики обрадовались, ибо от родственников слыхали, что европейцы обходятся
ласково и людей не едят, и потому спешили к мысу, делали знаки, чтоб с судов
увидели. Я предоставил им на волю остаться на шлюпе или на острове Отаити. Коль
скоро они объявили желание остаться на острове, я поручил старшего
покровительству Паофая, а младшего - его брату, военному начальнику. Лейтенант
Лазарев привезённых им двух мальчиков оставил в покровительство двух других
начальников.
Мальчики нашли на острове Отаити своих земляков с острова Анны и весьма
обрадовались, увидя их. Старший подвёл одного ко мне и сказал, что он с острова
Анны; когда я в том усомнился, он показал на теле испестрения, которые были
такие же, как у него и какие я видел на ляжках у приезжавшего к нам с острова
Нигири. Из сего заключаю, что лодка на острове Нигири была там для промысла с
острова Анны.
К 8 часам вечера число гостей наших весьма умножилось; чтоб их несколько
занять, я приказал пустить с юта 20 ракет разных родов. Король при сем явлении
всегда прятался за меня. По окончании забав все разъехались довольны и, прощаясь
с нами, повторяли: юрана! юрана! Капитан-лейтенант Завадовский и прочие офицеры,
бывшие сегодня на берегу, не могли довольно нахвалиться честностью и дружелюбным
обхождением островитян. Каждый из них старался услужить нашим путешественникам,
быть их проводником. Лейтенант Демидов оставался весь день на берегу для налитая
пресной воды, пристал с барказом прямо к песчаному взморью, от мыса Венеры к югу
на полмили. В шестидесяти саженях от сего места вдоль берега протекает речка;
наливание производилось весьма успешно. Отаитянские мальчики охотно входили в
речку, наполняли анкерки и доставляли к берегу. Нашим матрозам оставалось только
носить бочонки к гребным судам, и они едва успевали ходить взад и вперёд.
Островитяне изъявляли служителям свою благоприязнь и гостеприимство, приглашали
их в ближние дома, угощали кокосовыми орехами и апельсинами.
Миссионер Нот и лейтенант Лазарев приехали ко мне завтракать на шлюп "Восток"
в 8 часов утра, и вскоре потом я с ними отправился на берег, чтоб осматривать
место бывшего морая. Оно находится от мыса Венеры к западу на 21/3
мили. Море было тихо, мы скоро переехали сие расстояние и пристали к берегу в
гавани Тоархо, где капитан Блей стоял на якоре в 1788 году; не дошед до морая,
мы остановились у так называемой королевской церкви. Она обнесена забором в 21/2
фута вышиною; земля вокруг вымощена камнем. Миссионер Нот приказал отворить
двери и открыть ставни; мы вошли в сие большое здание, коего длина 70 футов, а
ширина 50 футов; крыша держалась на трёх рядах столбов из хлебного дерева,
средний ряд стоял перпендикулярно, а боковые два, коих вышина вполовину средних,
наклонены несколько с обеих сторон внутрь строения; верхние концы крайних
столбов вырезаны наподобие вилок глубиною в 6 дюймов; в сии вырезки вложена на
ребро толстая доска вдоль всего строения. На средний ряд столбов положены
брусья; на среднем брусе и досках, ребром поставленных, к крайним столбам,
утверждены стропила, на ребро же поставленные, поперек оных жерди из лёгкого
дерева, искусно сплетённые верёвками из волокон кокосового и хлебного дерева.
Сия кровля покрыта листьями дерева фаро. Здание оканчивается к обоим концам
полукругом. Вместо железа или гвоздей всё связано разноцветными верёвками весьма
искусно и красиво. Бока во всю длину обиты досками, для света сделаны
продолговатые окна, которые задвигаются ставнями. К северной стороне для
проповедников три возвышенных места, каждое на четырёх столбах. Скамейки
поставлены поперёк церкви в два ряда, а посередине проход, точно так, как в
прежде описанной церкви. Внутренность украшена, по обыкновению отаитян,
разноцветными тканями, которые прицеплены кое-как к жёрдочкам и стропилам,
составляют необыкновенное, но приятное украшение. В построении сего большого
здания видны лёгкость и крепость, нет лишнего, тяжёлого или какого-нибудь
недостатка. Сие служит доказательством природного остроумия и искусства
островитян.
Миссионер Нот повёл нас к тому месту, где прежде был морай, огромное и
великого труда стоившее здание, которое описано капитаном Куком; мы удивились,
когда нашли только груду камней; по принятии христианской веры островитяне
разрушили морай.
Потом мы шли вдоль берега к западу в тени кокосовых и душистых дерев хлебного
плода; прошед около мили, увидели на взморье в маленьком открытом шалашике на
постланных чистых рогожах сидящего старика высокого роста, одетого в белое
платье. Бледность лица, впалые глаза и щёки доказывали, что он с давнего времени
удручён болезнью. Его окружали дети; старшей дочери было около тринадцати, а
сыну около пяти лет; они подали нам, по приказанию его, низенькие скамейки, и мы
сели. Миссионер Нот объявил, что мы капитаны военных шлюпов российского
императора Александра, простираем плавание Южным океаном для обретения
неизвестных стран. Старик спросил, не желаем ли мы после усталости укрепиться
пищей, но мы с признательностью отказались. Тогда велел принести свежих
кокосовых орехов. Слуга, отбив искусно верх каждого ореха нарочно для сего
сделанным топориком из самого крепкого дерева, подносил каждому из нас по ореху.
Прохладная кокосовая вода утолила жажду и подкрепила силы наши. При прощании я
подарил дочери зеркало и несколько ниток разноцветного бисера, а сыну ножичек и
зеркальце. Старик, коего имя Меноно, любил своих детей; за ласку к ним на
бледном лице его изображалось чувство благодарности. Он управляет островом и
первый вельможа при короле; в шалашике сидит у взморья единственно для дневного
морского прохладительного ветра. В сарае у Меноно мы видели несколько небольших
пушек и 24-фунтовых каронад.
На обратном пути к катеру дорогою заворотили в большой сарай, где строилась
двойная лодка; нижние части её из цельного дерева, называемого апопе, которое
вырубают на горах; верхняя часть лодок из хлебных деревьев, которые сплачивают,
сшивают верёвками весьма плотно и залепляют смолою. Вместо стругов для очищения
деревьев употребляют кораллы; в сем же сарае было множество колод из бамбу в 21/2
фута длины, в 2 и 21/2 дюйма в диаметре, для сохранения
кокосового масла, пожертвованного жителями в пользу распространения христианской
веры, на издержки для печатания библии и прочего. Миссионер Нот ожидал судно из
Порт-Жаксона с бочками, в которые вливают сие масло, и доставляют в Лондон.
Возвратись к катеру, мы отправились на шлюп "Восток". Ветр н течение были
тогда прямо от шлюпов; идучи сею струею, удивлялись, великому множеству плывущих
апельсиновых корок, брошенных с двух шлюпов, и утешались, что служители
пользуются таким изобилием плодов.
В то время, когда мы осматривали королевскую церковь, капитан-лейтенант
Завадовский зашёл к Паофаю, где застал всех домашних его, занимающихся разными
рукоделиями: одни красили ткани, другие починивали оные, подкладывая куски той
же ткани, а прочие приготовляли красную краску, которую составляют из маленьких
ягод, содержащих в себе желтый сок; из ягод выжимают сей сок на зелёный
древесный лист и, завернув, мнут пальцами, доколе обратится в красную краску, на
что потребно весьма мало времени. Ягоды сии величиною с наши вишни, цветом
жёлто-красноватые.
Добродушная хозяйка показывала, каким образом они склеивают свои ткани. Клей,
род крахмала, составляется из арорута, весьма много наружностью похожего на
картофель, но несколько желтее. Его размачивают, а потом приготовляют клейкость,
подобную крахмалу. Молодая прекрасная хозяйка потчевала капитан-лейтенанта
Завадовского и художника Михайлова, по обыкновению отаитян, свежею кокосовою
водою. Каждый из них при прощании дарил её за ласковое гостеприимство.
К обеду король со всеми приближёнными приехал на шлюп "Восток". После обеда
изъявил желание быть у лейтенанта Лазарева на шлюпе "Мирном". Для сего подали к
борту двойную королевскую лодку. Женщины поместились в кормовой части; Помари,
несколько начальников, я и два офицера заняли места на передней площадке лодки.
Хотя море было совершенно гладко, как зеркало, однако лодка от большого числа
дородных людей едва держалась на поверхности вод.
Лейтенант Лазарев принял гостей и отвёл их в свою каюту, где угощал любимым
их напитком - гроком. Король скоро проголодался и приказал из находящихся за
кормою лодок подать печёных кореньев таро и ямсу. Лейтенант Лазарев, увидя сие,
велел подать несколько жареных куриц, и все гости ели весьма охотно, невзирая,
что недавно на шлюпе "Востоке" обедали.
Королева, нашед случай быть наедине с лейтенантом Лазаревым, просила дать ей
бутылку рому, и когда он сказал, что послал к королю, она отвечала: "он всё
выпьет один и мне ни капли не даст"; после сего приказано дать ей две бутылки
рому.
Когда гости наши осматривали пушки на шлюпе "Мирном", их более всего занимали
рикошетные выстрелы.
По множеству прибывших с берега посетителей, я скоро возвратился на шлюп.
Всех чиновников, жён их потчевали чаем, шоколадом и вареньем; но они всему
предпочитали грок. Когда кому удавалось быть со мною наедине, каждый уверял
меня, что мне истинный друг, и просил подарка, невзирая, что его уже прежде
дарили.
Обыкновение сие вошло со времён капитана Кука, оттого, что он, Форстер, Грин,
Валлис и многие офицеры имели по необходимости каждый своих друзей, которые их
оберегали и не давали в обиду другим островитянам. С того времени и поныне
отаитяне, видя большую выгоду быть европейцу другом для подарков, при первой
встрече говорят на английском языке слова: "You are my friend" (ты мой друг); а
потом: "give me a handkerchief" (дай мне платок).
Мена продолжалась обыкновенным образом, только куриц привозили меньше и
просили за них дороже; свиней же, которых на острове много, мы ни одной не могли
купить оттого, что король наложил запрещение (табу) на свиней по следующей
причине: на острове Эимео миссионеры строили небольшой бриг; король рассчитывал,
что он имеет долю в сем судне, потому что лес и другие пособия даны им; но когда
бриг был готов, тогда ему предложили оный купить за 70 тонн свинины. На сие
предложение король Помари согласился и запретил подданным своим есть и продавать
свиней.
25 июля. В воскресенье солнце взошло уже высоко, но ни один островитянин к
нам не приехал, мы сему крайне удивились. Переводчик Виллиам объяснил нам, что
они все были в церкви.
По окончании работ на обоих шлюпах отпустили половину числа служителей на
берег с тем, чтобы вымыли своё бельё, а потом гуляли сколько кому угодно.
Капитан-лейтенант Завадовский, лейтенант Лазарев, я и почти все офицеры с
обоих шлюпов поехали в церковь. Сойдя на берег, мы увидели около домов только
одних детей, а все взрослые островитяне отправились на молитву. Когда мы пришли,
церковь уже была полна. Королева несколько подвинулась и дала мне место сесть.
Все островитяне были весьма чисто одеты, в лучших праздничных белых и жёлтых
нарядах, вообще все на голове имели зонтики, а у женщин, кроме того, сверх уха
воткнуты белые или красные цветы. Все с большим вниманием слушали христианское
поучение миссионера Нота; он говорил с особым чувством. Вышед из церкви,
островитяне поздоровались с нами; все разошлись по домам, а мы пошли к катеру.
После обеда офицеры с обоих шлюпов ездили на берег, их принимали дружелюбно и
потчевали кокосовою водою. Некоторые из островитян для воскресного дня не
принимали подарков.
Таковое строгое наблюдение правил веры относительно бескорыстия в народе, у
коего еще не могло совершенно изгладиться из памяти дикое, необузданное
самовольство, почесть можно примерным.
26 июля. Сегодня островитяне при произведении мены больше всего требовали
серёжек, которых сначала отнюдь выменивать не хотели, почитая их бесполезными. А
как серьги можно иметь в карманах, то при каждом отправлении на берег я брал по
нескольку пар с собой, дарил ими знатных женщин, и они серьги надевали в уши.
Другие островитяне, увидя сие украшение и желая равняться в нарядах с знатными,
приезжали сами или присылали своих родственников, чтоб выменивать непременно
серьги, так что мена сегодня была отлично выгодна, и у нас серёг, наконец, не
стало, невзирая, что оных было много.
Король со всеми своими приближёнными обедал у меня; после обеда подарил мне
три жемчужины несколько крупнее горошинки и просил, чтобы я показал подарки,
которые намерен ему послать. Вещи сии он уже и прежде неоднократно видел, но
просил, чтобы оных не отсылать, доколе не пришлёт своего поверенного, и
отправить, как смеркнется, дабы никто из подданных не приметил. Вероятно, Помари
опасался, что чиновники, увидя подарки, пожелают сами иметь часть оных или будут
завидовать его отличному богатству в приобретенных европейских вещах. Подарки
сии состояли в красном сукне, нескольких шерстяных одеялах, фламском полотне,
полосатом тике, платках пёстрых, ситце разного узора, зеркалах, ножах складных,
топорах, буравах и стеклянной посуде. Все сии вещи принадлежали к числу
отпущенных с нами Адмиралтейством для подарков народам Великого океана. Помари
более нуждался в белом коленкоре и миткале, ибо его одежда состояла единственно
из сих тканей; за неимением оных, я принуждён был подарить ему некоторые из
своих простынь, которым он более обрадовался, нежели прочим вещам. Все вообще
подарки доставлены к нему, когда было темно.
27 июля. Король и все островитяне знали, что мы налились уже водою и
совершенно готовы сняться с якоря, а потому с утра все спешили что-нибудь
выменять, привозили разные изделия свои, которые выменены и доставлены нами в
музеум государственного Адмиралтейского департамента.
В продолжение нашего пребывания при островах Отаити мы выменяли столько
апельсинов и лимонов, что насолили оных впрок по десяти бочек на каждый шлюп.
Нет сомнения, что сии плоды послужат противуцынготным средством; прочих осталось
еще много, хотя не было запрещения оных есть всякому, сколько угодно; кур также
осталось немало.
Сегодня посетил нас король с приближёнными. Он мне вручил посылку к государю
императору с сими словами: хотя в России есть много лучших вещей, но сей большой
мат работы моих подданных, и для того я оный посылаю. Потом Помари дарил всех
офицеров. Капитан-лейтенанту Завадовскому положил в карман две жемчужины и сверх
сего подарил ему большую белую ткань; лейтенантам Торсону, Лескову и другим
дарил также ткани. Каждый из них с своей стороны старался отблагодарить короля
разными подарками.
По просьбе моей Помари сдержал слово своё и доставил на шлюп "Восток" шесть
свиней, на шлюп "Мирный" четыре, множество плодов и кореньев, годных для
употребления во время похода. Переводчик Виллиам, несмотря на запрещение,
доставил на шлюп "Восток" четыре свиньи, за что, равно и за труды по должности
переводчика, я его щедро одарил европейскими вещами и платьем, также порохом и
свинцом, потому что он имел ружья. Во время последнего свидания с королём, я ему
крайне угодил, надев на верного его слугу красный лейб-гусарскнй мундир и
привеся ему через плечо мою старую морскую саблю. Подарок сей отменно был
приятен слуге, и он занимался своею новою одеждою.
Сверх того я дарил чиновников серебряными медалями, а простых островитян
бронзовыми, объясняя чрез миссионера Нота, что сии медали оставляют им для
памяти, и что на одной стороне изображён император Александр, от которого мы
посланы, а на другой имена наших шлюпов "Востока" и "Мирного". Хотя островитяне
обещались хранить медали, но уже при нас променивали оные матрозам за платки.
Приехавшие с королевой молодые девушки пели псалмы и молитвы, составляющие
ныне единственное их пение; со времени принятия христианской веры островитяне
считают за грех петь прежние свои песни, потому что напоминают
идолопоклоннические их обряды; по собственному произволу оставили не только все
песни, но и пляски.
Калейдоскопами несколько времени забавлялись в Европе, а потому, предполагая,
что они забавят и удивят островитян Великого океана, я купил в Лондоне несколько
калейдоскопов, но островитяне не обратили внимание своё на сии игрушки.
Я сказал королю, что сего же вечера снимусь с якоря, когда ветр задует с
берега. Он меня убедительно просил остаться ещё на несколько дней, а когда
увидел, что я принял твёрдое намерение отправиться, пожав мне руку, просил не
забывать его; весьма неохотно расставался с нами, сошед в лодку, потупил голову
и долго шептал про себя, вероятно, читал молитву, - говорят, что он очень
набожен; таким образом, в короткое время мы приязненно познакомились с сими
островитянами, и, вероятно, навсегда с ними расстались. Некоторые желали со мной
отправиться, но я никого не взял, исполняя желание короля, который убедительно
просил, чтоб я его подданных не брал с собою.
Замечание об острове Отаити
Остров Отаити обретен 1606 года испанцем Квиросом, на пути из Кальяо, и
назван La Sagittaria. После сего заходили к оному другие мореплаватели в разные
годы и назвали: английский капитан Валлис - островом короля Георгия III;
французский командор Бугенвиль - Новою Цитерою, по причине множества пригожих
женщин. Наконец, со времени пребывания капитана Кука остров сохранил своё
настоящее название - Отаити. Два круглые острова, соединенные низменным узким
перешейком, составляют остров Отаити. В средине каждого из сих двух островов
горы, верхи коих часто бывают покрыты облаками. К взморью находятся места
пологие, обросшие прекраснейшими пальмовыми, хлебными и другими плодоносными
деревьями и кустарниками.
Хлебные деревья достигают значительной высоты и толщины и употребляемы на
делание верхних частей лодок, на столбы в больших строениях, на скамейки в
домах, которые обыкновенно на низких ножках из одного дерева. С коры собирают
смолу для замазывания пазов на лодках, а из сырой коры вырабатывают ткани.
Срубленное дерево начинает вновь расти от корня и через 4 года опять приносит
плоды от 6 до 7 дюймов в окружности, несколько продолговатые. Островитяне пекут
сии плоды и питаются ими большую часть года.
Кокосовое дерево также велико, в орехах вода, или молоко, составляющие
прохладительный напиток; ядро островитяне едят просто сырое или толчёное;
выжимают из оного большое количество масла, а остающимися выжимками кормят кур и
свиней. Выполированные ореховые черепки употребляются вместо посуды; из волокон
коры вьют верёвки, которые служат к строению домов и лодок; из молодых кокосовых
листьев искусно плетут зелёные зонтики, которые носят на головах вообще все
островитяне обоего пола и всякого возраста.
Отаитянские яблони приносят плоды, которые имеют вид зрелых наших яблоков,
вкусом весьма хороши, кроме самой середины, она крепка; цветы красные и белые,
женщины украшают оными голову; из коры шелковицы островитяне приуготовляют самые
тонкие ткани.
Банановое дерево приносит плоды, превосходные для пищи; молодые отростки по
цвету трудно отличить от крупной спаржи, а варёные вкусом лучше спаржи.
Толстое дерево, называемое отаитянами аполе, растёт на горах и употребляемо
на нижние части лодок.
Деревья, называемые фаро, роду пальмовых, листьями их, по причине плотности и
удобности, кроют все крыши на домах. Плод сего дерева сосут жители коральных
островов; вероятно, и отаитяне употребляют в голодные годы.
Крепкое дерево айто, из коего островитяне делают пики и другие оружия, также
малые топоры для очищения кокосовых орехов и четырехугольные колотушки с
рукоятками, которыми разбивают размоченные волокна коры хлебного и других дерев,
для приуготовления тканей.
Дерево пурау лёгкое, употребляемое в строениях на стропилы.
Бамбу, род тростника, растёт весьма высоко; коленцы длиною в два с половиной
фута, толщиною в диаметре от двух с половиной до трех дюймов, служит для
хранения кокосового масла.
Виноград произрастает хорошо, но в малом количестве и разводится только
миссионерами. На острове Отаити много деревьев, доставляющих хлопчатую бумагу. И
еще другие, которые приносят плоды, похожие на небольшие тыквы. Из листьев
дерева гау, смешанных с желтоватым соком из ягод маже, составляют красную
краску; в сию краску обмакивают листья или стебли разных трав, смотря по
желанию, и прикладывают к разным тканям, на которых от сего остаются красные,
совершенно напечатанные узоры.
Фиговые, каштановые, апельсинные, лимонные деревья во множестве разведены
европейцами и составляют также некоторую часть пищи для островитян. У
миссионеров прекрасный сад, наполнен еще многими другими хорошими деревьями и
кустарниками. Из огородных овощей, по краткости времени, мы видели только ямс,
таро, картофель, имбирь, колган, ананасы, арбузы, тыквы, капусту, огурцы,
стручковый перец и табак.
На отмелях острова, морские черви основали местами коральные стены, между
коими и самым берегом образовались хорошие закрытые гавани.
Высокие горы притягивают влажные тучи; они, ниспадая, образуют много ручейков
и рек, которые, извиваясь, орошают пологости и равнины острова Отаити.
Нагорные места острова совершенно пусты; напротив того, пологие и равнины к
взморью населены.
Отаитяне роста одинакового с европейцами, мужчины телом и лицом смуглы,
глаза, брови и волосы имеют чёрные; у женщин вообще лица круглые и приятные.
Волосы у всех возрастов обоего пола обстрижены, под гребёнку. Хотя многие
путешественники находят между жителями, населяющими Отаити, разные поколения, но
я сего не заметил. Видимому различию между начальниками и народом причиною
различный образ их жизни. Первостепенные отаитяне побольше ростом и дороднее,
цвета оливкового, а простой народ краснее. Вельможи отаитянские ведут спокойную
сидячую жизнь; простой народ в непрестанной деятельности, всегда без одежды, и
нередко под открытом небом, на коральных стенах весь день занимается рыбною
ловлею.
Отаитяне приняли нас с особенным гостеприимством; каждый из них радовался и
угощал каждого из нас, когда кто заходил в домы их. Ежедневно приезжая на шлюпы,
всегда были веселы, и мы никогда не заметили, чтоб между ими происходили
размолвки или споры.
Число всех жителей на острове Отаити путешественники полагают разное, и
разность сия так велика, что не было примера в истории, чтоб какие-нибудь
болезни или политические происшествия произвели в народонаселении такое
уменьшение, какое читатель увидит из следующего.
Капитан Кук в первом своём путешествии вокруг света говорит: "по вероятным
известиям, собранным от Тюпиа, число островитян, могущих носить оружие, на
острове Отаити простирается до 6780 человек". Ежели принять, что число людей,
могущих носить оружие, составляет 5/12 частей населения,
по сему число жителей на острове было до 16272 человек мужеского пола. Капитан
Кук во втором своём путешествии полагает народонаселения на Отаити до 240000, а
натуралист Форстер- до 120000 человек. Испанец Буенево, бывший на сем острове в
1772 и 1774 годах, полагал от 15 до 16 тысяч. Мореплаватель Вильсон в 1797 году
заключил, что островитян было 16000 человек.
Предположение последних двух мореплавателей довольно сходно, но весьма
различно от заключения капитана Кука и натуралиста Форстера во втором
путешествии. Слишком увеличенное ими число жителей, вероятно, произошло или от
незнания языка, или начальник острова, желая дать лучшее понятие о своём
ополчении, сказал капитану Куку, что собранный тогда флот отаитский, состоявший
из 210 больших и 20 малых лодок принадлежит только четырём округам, а не всему
острову, но сказал неправду. Капитан Кук принял показание сие за истину и,
полагая остальные округи равными сим округам, заключил о числе всего
народонаселения. Ныне миссионер Нот сказывал нам, что в первых числах мая месяца
1819 года были собраны все островитяне в королевской церкви, и собралось до 8
тысяч человек. Ежели к сему числу прибавить 2000 человек старых, малолетних и
хворых, которые не могли явиться, число народонаселения будет до 10 тысяч
человек. Уменьшение жителей против показания Вильсона, Буенево и капитана Кука в
первом его путешествии произошло, по словам Нота, от частых междоусобных военных
действий, от свирепствовавших в протекших годах болезней и от жестокосердного
древнего обычая матерей умерщвлять детей своих, так что из семи рождённых
оставляли в живых только четырёх, а из пяти - троих, для лучшего об них
попечения.
Широта мыса Венеры лейтенантом Лазаревым определена 17°29'19" южная, а мы
определили 17°29' 20"; долгота 149°27'20" западная. Сие определение почитается
вернейшим. Мы поверили по оному свои хронометры; оказавшуюся неверность в ходе
их, в 53-дневное плавание наше из залива королевы Шарлотты к мысу Венеры,
разделили по содержанию арифметической прогрессии, полагая, что ход хронометров
изменялся не вдруг, а постепенно. Таким образом, все долготы, упоминаемые в
описании путешествия и означенные на картах, поправлены.
В бытность нашу на острове Отаити ветры дули умеренные днём ONO, а ночью
весьма тихие с берега.
27 июля. В 6 часов вечера 27-го мы снялись с якоря при лёгком ветре с берега.
Прошел коральную мель, придержались к северу, чтобы скорее отделиться от
острова. Некоторые из островитян следовали за шлюпами и просили, чтоб мы их
взяли с собою, но как я дал слово Помари никого из его подданных не увозить, то
и отказал их просьбе.
Отошед несколько от берега, мы встретили в 9 часов вечера пассадный ветр от
ONO. Шлюп "Мирный", не вышед за предел берегового ветра, имел мало хода; я
убавил парусов, чтоб не уйти далеко. За темнотою ночи берег скоро скрылся из
глаз наших, только ряд огней на низких местах показывал нам положение острова
Отаити.
28 июля. С утра безмолвная тишина царствовала повсюду, один лишь шум
небольших волн, пенящихся от разрезающего шлюпа, прерывал сию тишину. Мы тогда
чувствовали какую-то пустоту, ибо привыкли к шуму, крику и толкотне от тесноты
между островитянами, коими каждый день, с самого утра до ночи, суда наши были
наполнены; кроме того, они во множестве сидели на лодках окружавших шлюпы;
обыкновенно предлагали свои вещи на обмен друг пред другом, с криком производя
шум, неприятный для слуха.
При рассвете мы увидели позади себя низменный остров Тетуроя на SW 50°. Ежели
принять широту оного 17°2'30" верною, долгота выходит 149°З1'12" западная.
Я весьма был рад, что мы опять имели возможность вычистить шлюпы, а стоя на
якоре, по беспрестанной тесноте от посетителей, сего сделать не могли. Убрали
вымененные съестные припасы, как-то: арбузы, тыквы, бананы, хлебные фрукты и
таро; развесили за кормою и над русленями апельсины, которые ежедневно раздавали
служителям, и в мешках хранили на русленях, а некоторые подвешивали в сетках под
марсы и к штагам. Кокосовые орехи также хранили развешенными по борту и на
марсах и раздавали ежедневно, а лимоны обмывали в пресной воде и укладывали в
бочки, прибавляя в каждую несколько свежих стручков красного перцу, потом
наполняли рассолом, который обыкновенно употребляют при солении огурцов. Часть
апельсинов и лимонов обратили в сок. Как солёные лимоны, так и сок, я приказал
беречь до прибытий в южные широты. Вымененные разные отаитские ткани
просушивали; пики и другие оружия, ракушки и крючки из раковин, кораллы и все
собранные редкости уложены по местам. Наконец, вымыв шлюпы, просушили и очистили
воздух, разведя огонь в печках, и, к удовольствию нашему, увидели шлюпы опять в
прежней чистоте.
Хотя пребывание наше у острова Отаити было кратковременно, однако по многим
обстоятельствам нам послужило в пользу. Главною причиною, побудившею меня зайти
к сему острову, было немалое число обретенных нами коральных островов; долготы
их, которые мы определили, надлежало поверить по долготе мыса Венеры и сим
утвердить всё географическое положение сего для мореплавателей опасного
архипелага. На острове Отаити, к удовольствию моему, здоровье моего помощника
капитан-лейтенанта Завадовского, после долговременной болезни, восстановилось.
Признаки цынги исчезли на заражённых сею болезнью пред прибытием нашим в
Порт-Жаксон, где они не совершенно излечились. На острове Отаити мы вскоре
увидели удивительное действие климата: синих пятен на ногах в три дня как будто
не бывало. Сему более всего способствовала трехдневная свободная прогулка в тени
прекрасных плодоносных деревьев, между народом кротким, приветливым,
гостеприимным и услужливым, свежая пища из куриц, зрелые апельсины и целительная
кокосовая вода; сверх того бывшим в цынге я велел непременно тереть ноги свежими
лимонами. Все вообще служители были приметно веселее и здоровее.
29 июля. Я продолжал курс к северу, склоняясь несколько к востоку, и
придерживаясь пассадному ветру от OtS; мы не прежде следующего утра с салинга
увидели остров, который признали за Матеа, усмотренный нами на пути к острову
Отаити.
В 8 часов с шлюпа "Мирного" потребована была шлюпка для принятия свежей
свинины; я уговорился с лейтенантом Лазаревым, чтобы свиней кололи не в один
день на обоих шлюпах, а по очереди, и делить мясо, дабы в знойное время не
портилось. Некоторые из свиней весом были до 180 фунтов, и жир их не имел
приторного вкуса, вероятно, от корма.
В полдень мы находились в широте 15°39'03" южной, долготе 148°38'10"
западной; продолжали курс по тому же направлению. Сим путём я надеялся
достигнуть острова Денса (назначенного на рукописной карте капитан-лейтенанта
Коцебу), потом итти к западу вдоль южного берега сего острова и проливом между
оными и островом Крузенштерна, обретенным капитан-лейтенантом Коцебу 26 апреля
1816 года, во время путешествия на бриге "Рюрике", принадлежащем
государственному канцлеру графу Румянцеву. В вечеру с салинга закричал, что
виден берег на NNO. После сего скоро затемнело, и для того в 7 часов мы
поворотили от берега на другой галс.
30 июля. В 2 часа пополуночи опять поворотили в NO четверть. В 6 часов, когда
довольно рассвело, увидели берег, накануне усмотренный, а скоро после того к
востоку - и другой, низменный, лесистый берег. Прошли между сими берегами
безопасным проливом шириною в 14 миль. В 10 часов 40 минут утра, находясь
восточнее восточной оконечности первого острова, в расстоянии на две третьих
мили, я лёг в параллель берега, по направлениям оного переменял курс. В полдень
мы были в широте 14°55'27" южной, долготе 148°03'09" западной. Северный мыс
острова находился тогда от шлюпа прямо на запад в четырёх с половиной милях.
Плавание продолжали вдоль изгиба берега в полмиле от оного, до трех часов
пополудни. Мы соединили обозрение западного берега с обозрением восточного.
Обойдя вокруг острова в самом близком расстоянии, я имел случай хорошо
рассмотреть, что берег непрерывный, узкий, коральный; местами растёт лес. К
юго-западной стороне узкий вход в лагун, составляющий средину острова. В сем
лагуне несколько островков, поросших лесом. Окружность острова 44 мили. Самая
большая длина 16, по направлению NO; ширина 10 миль. Широта средины острова
найдена 15°00'20" южная, долгота 148°08' западная.
По карте капитан-лейтенанта Коцебу, данной от Адмиралтейского департамента,
должно бы нам увидеть южный берег острова Денса восточнее западной оконечности
вышеописанного острова на 18 миль, но оказалось противное; я прошёл проливом
шириною в 14 миль, из чего и заключаю: что сей пролив между островами
Крузенштерна и Денса. И так остров, который мы вчера видели, и сегодня обошли, я
признал за остров Крузенштерна, потому что он назначен в широте 15°00', сходно с
определением нашим, и пролив, которым мы прошли, столько же широк, как
назначенный на карте между островами Крузенштерна и Денса.
Капитан-лейтенант Коцебу, описывая первый из сих островов, говорит: "Вскоре
достигли мы близлежащей земли, состоявшей также из куппы [группы]
небольших, рифами между собою соединённых, коральных островов, коих протяжение в
самой большой длине куппы от NNO к SSW составляло 13 миль. Острова сии
образовали сомкнутый круг, который легко можно узнать по находящемуся внутри
оного озеру, в средине коего есть остров, покрытый густым лесом". В сем описании
острова, разность против сделанного нами описания, вероятно, происходит от того,
что Коцебу далее нас держался от берега, как на карте видно, и бриг "Рюрик", с
которого Коцебу и его сопутники смотрели, ниже шлюпа "Востока",
Я полагаю, что Коцебу вернее мог определить восточную оконечность острова
Крузенштерна, ибо находился ближе к оной в полдень, когда производил наблюдения;
долгота сей оконечности, им назначенная, на 32'55" западнее нами определённой.
Итак, ежели Коцебу, определяя ход хронометра в заливе Консепцион, нашёл на
пути из сего залива некоторые острова и, в 48 дней достигнув острова
Крузенштерна, поверил хронометры и увидел, что долгота сего острова западнее
истинной на 32', то и все долготы, определённые на пути Коцебу, по близости
острова Крузенштерна, западнее истинного на 32'. Из сих островов исключаю я
острова Румянцева и Спиридова, или Оура, ибо положение их поверено Коцебу марта
9, 1824 года в плавание его на шлюпе "Предприятии". Положение других островов,
которые он видел до прибытия к острову Крузенштерна, невозможно принять за
верное, ибо в описании путешествия на бриге "Рюрике" Коцебу говорит, что
сомневается в верности хронометра и что течением был увлечён на 30 миль к
западу, и потому исправленные долготы островов, им обретенных и усмотренных в
первое его путешествие, будут следующие.
Острова Рюрика, или 1-го Пализера, северо-восточной оконечности широта
15°11'45" южная, долгота 146°00'15" западная; юго-западной оконечности широта
15°30'00", долгота 146°14' западная; северо-западной оконечности широта
15°20'00", долгота 146°18'40" западная.
Наименование на аросмитовой карте островов Оанна и Денс дано в 1803 году
капитаном судна "Маргариты", которому Коцебу придерживался в своём путешествии.
Командор Бирон называет сей остров островом принца Валлийского, а я оный признаю
за 4-й Пализер, обретенный капитаном Куком. Восточная оконечность в широте
15°16'30" южной, долготе 146°38' западной; юго-западная оконечность в широте
15°23'00", долготе 146°49', западная оконечность в широте 15°00'00", долготе
147°50' западной.
По таковом исправлении долготы островов, которые видел Коцебу, оказывается,
что остров Рюрик - тот самый, который обретён капитаном Куком на пути от
островов Маркиз к острову Отаити во время второго путешествия вокруг земного
шара. Капитан Кук увидел только часть берега, обращённую к SO, и определяет
оного длину 15 миль; широта южная, им найденная, 15°26' сходна с широтою сих
частей острова Рюрика, долгота по капитану Куку 146°20' западная; острова Рюрика
SO части долгота 146°8'. По всем сим сходствам я заключаю, что остров, названный
Коцебу по имени начальствуемого им брига Рюриком, тот самый, который капитан Кук
видел 1774 года апреля 19 поутру и назвал в числе прочих Пализером; я почитаю
сей остров обретением капитана Кука и буду называть оный 1-й Пализер, потому что
из четырёх Пализеров усмотрен был прежде других.
Капитан Кук, находясь у южной оконечности 1-го Пализера, видел берег к SSO на
ветре. Я признаю сей берег за остров, который я обозревал и сохранил оному
название 2-й Пализер. Сей же самый остров на вышеупомянутой карте Аросмита
назван Елисавета.
От южной оконечности 1-го Пализера, капитан Кук направил путь к 3-му
Пализеру. Остров сей самый тот, который Коцебу с салинга видел на SWtS от южной
оконечности, названного им островом Рюрика и признанного мною за 1-й Пализер. Я
обозрел сей остров с южной стороны, а капитан Кук, обходя вдоль северную сторону
и быв уже близ западной оконечности, усмотрел к северу берег 4-го Пализера.
Взглянув на карту, принадлежащую к второму путешествию капитана Кука, можно
видеть, что им обретён 4-й Пализер, который ныне именами богатее всех прочих
островов: Лемером и Шутеном назван остров Мух, капитаном судна "Маргариты"
остров Денс, командором Бироном остров принца Валлийского, а как долгота,
определённая капитаном Куком, вернее, то я сохраняю название 4-го Пализера в
память знаменитого мореплавателя, которым сей остров обретён; известно, что
обретения прочих часто по догадкам в кабинетах совершаются.
Лейтенант Коцебу, в 1816 году 23 апреля, в 11 часов утра, усмотрел с салинга
вдруг два острова, первый назвал Рюриком, а влеве находящийся принял за Пализер.
Остров Рюрик признал я за Пализер, а как тот остров, который Коцебу принял за
Пализер, не точно Пализер, но вновь им обретенный, то, дабы сохранить память
обретения Коцебу, я называю остров, влеве им усмотренный, остров Рюрика.
В путешествии своём Коцебу говорит: "острова, которые ясно видны были в левой
стороне" (вероятно, был только один остров); далее - "исчисленная мною долгота
Пализеровых островов разнствовала от куковой только 3-мя минутами" (не сказано к
западу или востоку), "а в широте не нашлось ни малейшей разности". Вероятно,
Коцебу сравнил долготу и широту, Куком определённую, острова первого Пализера, а
не всех, и от сего заключил, что остров Рюрик к востоку от первого Пализера, в
широте 15°26' южной, долготе 146°32' западной.
На карте Аросмита назначены ещё два острова Holts и Philip, которых
направление и величина не видны, а долготы и широты несходны с положением
коральных островов; быть может, что сии острова те же самые, но по теперь
упомянутым причинам я их наименования не принял.
Окончив описание острова Крузенштерна, я лёг к западу, дабы до темноты пройти
большее пространство и рассмотреть, нет ли ещё островов по сему направлению;
чрез час с салинга сказали, что виден берег на NWtW, я взял курс несколько
севернее сего острова; в 6 часов вечера, приближась к NO оконечности, пошёл по
северную сторону прямо к западу в параллель берега. В половине 7-го часа, когда
уже было темно, мы кончили обозрение острова. Тогда я переменил курс к северу и,
отойдя несколько, убавил парусов.
На сем острове, как и на всех прежде нами усмотренных коральных островах,
внутри лагун берега с северной стороны выше, нежели на других островах; весь
остров покрыт лесом и казался выдавшимся из моря хребтом горы; на таковых
вершинах лежит коральный архипелаг, как я уже упоминал. Сей остров отделяем от
острова Крузенштерна к западу проливом, шириною в двадцать две мили, в широте
14°56'20" южной, долготе 148°38'30" западной. Положение имеет WtN и OtS, длина
пять с половиной, ширина две мили. Жителей мы не приметили. Я назвал сие
обретение наше по имени капитана шлюпа "Мирного" - островом Лазарев и причислил
к островам Россиян.
От острова Лазарева мы продолжали путь к северу, восточнее пути капитана
Ванкувера, при свежем пассадном ветре от OtN и OtS; иногда встречали нас порывы
с дождём. Ночи были тёмные, звёзды блистали, изредка пробегали облака одни за
другими, зыбь была большая от NO; всё подтверждало, что по сему направлению нет
близко берега. Для безопасности в ночное время, я приводил к ветру и держался
под малыми парусами.
1 августа. Сим путём мы шли до рассвета 1-го августа, тогда в широте 12°59'5"
южной, долготе 148°59' западной, не видя с салинга по горизонту, мглою
покрытому, признака берега, я переменил курс на NWtN1/2W;
ветр был довольно свеж, мы имели ходу по восьми миль в час. До полудня видели
несколько летучих рыб, одного баклана и одного фаэтона.
В 5 часов пополудни, находясь в широте 11°53' южной, долготе 149°51'
западной, склонение компаса определили 6°49' восточное. В 8 часов вечера,
закрепив все паруса, привели к ветру, имея одни марсели, у коих взято было по
одному рифу. Таковая предосторожность необходима в сих опасных местах, где можно
легко в темноте набежать на низменный и ещё неизвестный коральный остров; курс
наш вёл по месту, где никто из известных мореплавателей не простирал пути.
2 августа. С рассветом мы опять взяли курс на NWtN1/2W;
я имел намерение, достигнув 10° южной широты, пойти к западу по сей параллели,
чтоб решить, существуют ли усмотренные Рогевейном острова Гронинген и Тиенговен,
которые Флерье поместил на своей карте в широте южной 10°, долготе 159° и 162°
от Парило, или 156°4' и 159°40' от Гринвича.
Пассадный ветр дул свежо от О и гнал облака одно за другим, однако так, что
они не препятствовали нам делать наблюдения; по всему горизонту была густая
мрачность. Большая зыбь шла от ONO.
В 9 часов утра я переменил курс несколько ближе к параллели, дабы подойти к
пути Ванкувера, но недолго держаться тем же направлением. В полдень широта
нашего места была 10°53'46" южная, долгота 150°46'25" западная. В 2 часа опять
переменил курс и пошёл прямо по параллели на запад.
Сегодня вечер был лунный, и мы не ранее 9-ти часов привели в бейдевинд к
северу и убавили парусов.
3 августа. С рассветом, осмотря горизонт, по которому была густая мрачность,
продолжали курс на NWtN1/2W. С утра показывались бакланы и
фрегаты, час от часу в большем числе. Нас занимал плавный полёт фрегатов, их
пролетало множество и они, держась вымпела, осматривали наш шлюп. Большие крылья
их казались совершенно недействующими; на груди имели коричневые пятна наподобие
сердца. В 9 часов утра я переменил курс к западу, считая себя близ 10° южной
широты и полагая,, что мы недалеко от берега, но в которой стороне найти оный
оставалось ещё под сомнением, доколе с салинга закричали: впереди, кажется,
виден берег.
В самом деле лейтенанты Торсон и Лесков, рассматривая с салинга в зрительные
трубы, удостоверились в истине сказанного.
Ещё до полудня мы обошли остров в самом близком расстоянии; он оброс
небольшим густым лесом; белые берега его казались коральными, нечувствительно
возвышались до самого леса. Самая большая его длина на NWtN несколько побольше
полумили, а ширина несколько менее полумили. Я назвал сей остров по имени шлюпа
остров Восток.
После наблюдения в полдень, мы определили широту острова Востока 10°5'50"
южную, долготу 152°16'50" западную. Над островом беспрерывно вилось бесчисленное
множество фрегатов, бакланов, морских ласточек и ещё особенного рода,
неизвестных мне, чёрных морских птиц, величиною не более голубя. Как остров не
был ещё известен, то, вероятно, человеческая нога не прикасалась к сему берегу,
и ничто не препятствовало птицам здесь гнездиться. По большому буруну около
берега, я не посылал набрать птичьих яиц и редкостей. Природа, общая всем мать,
бдительно печётся о всех творениях, доставляет сим птицам безопасное место, где
они размножаются спокойно, и сей остров предназначен, кажется, в особенный удел
морским птицам.
По окончании обозрения острова Востока, мы продолжали путь к западу; до самой
ночи встречали птиц, которые по мере удаления нашего от острова, показывались
реже. Луна сопутствовала нашему плаванию до 8-ми часов вечера, в сие время мы
привели к ветру.
4 и 5 августа. Ночью держались на одном месте, а с утра вновь наполнили
паруса. Простирая плавание только днём мы не прежде 5-ти часов пополудни
следующего дня прошли чрез остров Тиенговен, помещенный на карте Аросмита в
широте 10°13'16" южной, долготе 156°56" западной по предположению Флерье;
никаких признаков берега не приметили, а только изредка встречали фаэтонов и
фрегатов, невзирая, что шлюп "Мирный" всегда держался от нас на четыре и шесть
миль в сторону; таким образом мы вместе обозревали широкую полосу горизонта, но
ничего не видели. На случай дальних между шлюпов расстояний, мы учредили между
собою сигналы верхними парусами: закреплённый фор-брамсель означал виден берег
влеве; закреплённый грот-брамсель виден берег вправе.
В продолжение всего дня ветр дул свежий; нередко по обеим сторонам от нас
пробегали тучи с ветром и дождём; по горизонту было мрачно.
Сегодня кончили конопачение палубы, где жили служители. Сею работою и многими
другими я занимал людей под парусами, дабы по прибытии в Порт-Жаксон иметь
меньше дела.
В 7 часов вечера ветр засвежел, мы взяли по два рифа и продолжали путь при
лунном свете до 10-ти часов, тогда привели к ветру на правый галс.
6 августа. В 2 часа ночи поворотили по ветру, дабы к рассвету притти к тому
месту, до которого в прошедший вечер с салинга можно было видеть. При таковых
мерах мы никогда не могли проглядеть берега, ежели бы оный в близости находился.
По рассвете с салинга на горизонте ничего не приметили, и потому я вновь
направил путь к западу при пассадном постоянном свежем ветре и большой зыби от
NO. К северу не было больших островов, ибо зыбь по сему направлению не
преставала в продолжение всего нашего плавания.
Я уже упоминал, что намерен был в тёплом климате заняться уменьшением всех
реев; дело сие приведено к окончанию, и все стропы на блоки сделаны вновь, ибо
настоящие были слишком просторны. Парусов один комплект к прибытию в Порт-Жаксон
также был готов.
В полдень мы находились в широте 10°8'23" южной, долготе 158°18'35" западной.
Склонение компаса было 7°54' восточное. По полудни ветр стих, мы продолжали тот
же путь до 2-го часа ночи, при свете луны.
7 августа. Тогда привели к северу, а с рассветом вновь пошли по параллели. До
полудня ничего не заметили, кроме множества летучих рыб.
В полдень были в широте 10°5'9" южной, долготе 160°39'19" западной. Склонение
компаса найдено 8°26' восточное. Погода была прекрасная, день ясный; шлюп
"Мирный" держал тогда южнее нас на 4 мили. Не найдя островов Тиенговен и
Гронинген, я уже потерял надежду видеть берег, тем более, что по сей самой
параллели шёл некогда Мендана и также ничего не видал; но с нами не так
случилось.
В два с половиной часа пополудни на шлюпе "Мирном" закрепили фор-брамсель, и
мы услышали пушечный выстрел, что по условию нашему означало: виден берег влеве;
тогда и от нас с салинга усмотрели берег несколько левее нашего пути. Я лёг на
SWtW1/2W к южной оконечности видимого острова. Приближаясь
к оному, заметили, что принадлежит к коральным островам, густо покрыт кокосовыми
деревьями и в середине лагун. На наветренной стороне и в некоторых местах
прерывается и образует небольшие острова и пенящуюся сребристую стену от буруна,
разбивающегося о коральную мель. Подходя к южной оконечности, мы увидели на
взморье множество островитян совершенно нагих (кроме обыкновенных повязок, коими
все островитяне Великого океана прикрывают средние части тела). Островитяне были
вооружены пиками и палицами. Когда мы проходили мимо острова, они бежали по
берегу вслед за нами, держась наравне против шлюпа. Обошел южный мыс на SW
стороне, мы усмотрели в тени густой кокосовой рощи селение и несколько лодок,
вытащенных на берег, покрытых тщательно листьями, дабы не драло их от солнечного
зноя; видели также множество мужчин и женщин, вооружённых пиками. Женщины были
обвёрнуты тканями или матами, от поясницы до колен. От мыса к SO продолжался
риф, как видно было по буруну. Мы подняли кормовые флаги.
Вскоре имели удовольствие увидеть идущие к нам лодки; тогда под защитою
острова мы легли в дрейф. Лотом на 90 саженях не достали дна; как по сей
причине, так равно и потому, что приближалось время, в которое надлежало
возвратиться в Порт-Жаксон для приуготовления шлюпов к плаванию вновь в южных
больших широтах, я имел намерение не останавливаться на якорь, а только
держаться под парусами для того, чтобы иметь сношение с островитянами; между тем
они спешили к нам, но не подошли ближе полукабельтова от шлюпа.
Лодки их были разной величины, с отводами на одну сторону и лучше всех до
сего времени нам известных; весьма остры, нос и корма отделаны чисто и притом
так, что воды черпнуть не могут; украшены правильно врезанными жемчужными
раковинами, что придавало им хороший вид; на каждой лодке было от шести до
десяти островитян; они похожи на отаитян, волосы у них распущенные, длинные,
изгибисто висели по плечам и спине, а у некоторых головы были убраны, как у
перуанцев, красными лентами из морского пороста или листьев; на шее и в ушах
искусно выделанные жемчужные раковины, сверх сего на шее надето для защиты лица
во время сражения забрало, сплетённое из волокон кокосовой коры круглыми
обручиками, наподобие хлыстика, толщиною в шестую долю дюйма, в двадцать один
ряд, сзади одна треть связана в четырёх местах тонкими плетёнками. Когда сие
забрало на шее, оно сжато вместе, а когда приподнято на лице, передняя часть
расширяется и покрывает всё лицо; спереди некоторые части украшены искусно
выделанными из раковин и черепах четыреугольничками; забрало упруго и тем более
защищает от ударов; закрываемая часть тела обвязана тканью, или лучше сказать
плетёнкою, наподобие той, из которой делают в Европе соломенные шляпы; плетёнка
шириною в шесть дюймов и столько длинна, что обходит вокруг всего тела и между
ногами; некоторые из островитян употребляли для сего зелёные кокосовые ветви, и
у иных они надеты на шее. В лодках были пики, булавы и множество кусков
кораллов, составляющих приморский их берег. Они все кричали громко, звали нас к
себе, а мы разными подарками приманивали их на шлюпы, бросали подарки в воду, но
островитяне ничего не брали и не приближались к нам, невзирая, что в руках имели
мирные кокосовые ветви.
Видя их непреклонность, я послал лейтенанта Торсона на вооружённом ялике к
лодкам с подарками; островитяне по наступающей темноте поспешили к берегу.
Лейтенант Торсон следовал за ними, но как их лодки далеко были впереди, то я ему
дал знать пушечным выстрелом, чтобы возвратился на шлюп.
Сего же вечера по приглашению моему приехал ко мне лейтенант Лазарев и
сказывал, что был счастливее меня, островитяне приближились к шлюпу "Мирному"
под самую корму и держались за спущенные верёвки; лейтенант Лазарев успел
сделать им несколько подарков и раздать медали.
8 августа. Ночью мы держались под малыми парусами; к 8 часам утра выехали
островитяне, сегодня хотя с большим трудом, но мы успели приманить их, чтоб они
приближались и схватились за верёвки, спущенные за корму. Тогда им произносили
на отаитянском языке слова таио (друг), юрана (приветствие при встрече друг с
другом). Казалось, что некоторые из них понимали сии слова. Я их дарил медалями
серебряными и бронзовыми, на проволоке, чтобы вместо украшения носили на шее, не
так скоро оные потеряли и, может быть, сберегли на долгое время.
При получении топоров и прочих железных вещей, островитяне не изъявили такой
радости, как жители Новой Зеландии, острова Опаро и графа Аракчеева. Когда же я
приказал плотнику перерубить топором кусок дерева, тогда они узнали цену сего
орудия и обрадовались. Мы выменяли несколько небольших палиц, забрал, красных
лент из морского пороста, матов и шляхт из раковин. Из съестных припасов
островитяне ничего не привезли, кроме кокосовых орехов, и те были негодные,
вероятно, привезённые для того только, чтоб нас обмануть. Вымененная нами
небольшая палица, видом подобная четыреугольному вальку, сделана из тяжёлого
дерева, которое, кажется, того же рода, каковые мы видели в Новой Голландии;
шляхты из больших раковин привязаны к сучку дерева плетёными верёвочками из
волокон кокосовой коры; а дабы при употреблении в действие сии верёвочки не
перетирались, они обложены крупною рыбьею чешуей. На всех коральных островах
шляхты делают из ракушек, потому что базальту или другого рода крепкого камня
нет. Вместо пил островитяне употребляют челюсти больших рыб с зубами; держась на
лодках за кормою шлюпа, они старались сими пилами перепилить ту самую верёвку,
за которую держались.
Изделий из костей животных мы не заметили. Одному островитянину, который по
наружности казался мне из отличных, я подарил петуха и курицу, с тем, чтоб он их
сберег, на что он охотно согласился и изъявил мне, что непременно сбережёт.
Многие из островитян, увидя сих птиц, называли их боа; на острове Отаити и на
других островах так называют свиней.
Когда мы вылавировали к берегу и поблизости оного поворачивали оверштаг,
тогда служители разошлись по своим местам. При сем удобном случае островитяне
начали бросать на ют и шканцы кусками кораллов, величиною от 26 до 27 кубических
дюймов. Таковыми кусками ежели попадешь в голову, легко можно ранить, даже и
убить человека. Холостой выстрел из ружья более ободрил, нежели устрашил сих
вероломных посетителей; неприязненные их поступки принудили меня наказать
первого зачинщика. Я сказал лейтенанту Демидову, чтоб он выстрелил в сего
островитянина в мягкое место; сие исполнено, раненый закричал, тогда все люди
разбрелись в разные стороны и коральный крупный град прекратился. Всех лодок,
окружавших шлюп "Восток", было до тридцати. Раненого тотчас повезли на берег, а
прочие отгребли далее в сторону и остановились, как будто бы вероломство их до
них не касалось.
Нетрудно было вновь приманить островитян под корму, ибо они уже видели нашу
щедрость, но мы ни одного не могли убедить, чтобы взошёл на шлюп, невзирая на
все изъявления приязненного нашего расположения.
Действие европейского огнестрельного оружия не было им известно; ибо,
невзирая на наши дружественные поступки, они старались с лодок пикою ранить
выглядывающих из каюты, вовсе не опасаясь ружья.
После сего я не решился послать гребное судно на остров, которого жители так
вероломны и держат в одной руке мирную ветвь, а в другой для убиения камень; я
не мог послать иначе, как подобно Рогевейну и Шутену сильный вооружённый отряд,
и показать островитянам ужасное действие европейского оружия. Тогда только можно
бы быть уверену в безопасности посланных, но я не хотел наносить вред
островитянам, тем паче, что первое изустное мне приказание от государя было,
чтобы везде щадить людей и стараться в местах, нами посещаемых, как у
просвещённых, так равно и у диких народов, обходиться ласково и тем приобрести
любовь и оставить хорошую о себе память и доброе имя.
Лейтенант Лазарев сказывал мне, что когда шлюп "Мирный" был довольно далеко
под ветром сего острова, тогда один островитянин на лодке пригрёб к шлюпу, но
никак не согласился взойти на оный. Лазарев спустил с другой стороны ялик, так
что островитянин сего не видел и его перехватили. Когда он взошёл на шлюп, тогда
поворачиваясь на все стороны и смотря на окружающие для него новые предметы, выл
от удивления. Лейтенант Лазарев, щедро одарив его, отпустил.
Широта сего острова южная 10°2'25", долгота западная - 161°02'18",
направление NtO и StW, длина 2,5, ширина 0,75, в окружности 8 миль. Я отличил
сей остров наименованием острова великого князя Александра.
В половине 3 часа пополудни опять взял курс к западу. Шлюп "Мирный"
последовал за шлюпом "Востоком".
9 августа. Хотя ночь была облачна и находили шквалы с дождём, но луна иногда
освещала горизонт, и мы при сем свете шли до половины второго часа ночи, тогда
за темнотою привели к ветру, и ветр задул от SOtO, но вскоре опять от ONO.
Таковые частые перемены нередко могут предвещать близость берега, однако сего не
случилось.
Мы при рассвете ничего не видели. Тогда вновь легли к западу, шли сим путём
до широты 10°11'8" южной, долготы 165°58'29" западной; в сем месте склонение
компаса найдено 9°24' восточное. Мы не имели признаков близости берега, кроме
того, что ветры были несколько переменнее.
Таким образом, не находя островов Тиенговена и Гронингена, обретенных Лемером
и Шутеном и положенных Флерье на самом том месте, коим мы прошли, я взял курс к
югу.
11 августа. В 8 часов утра 11-го, я направил путь к Порт-Жаксону, сначала
одним градусом восточнее пути Лаперуза, для того, что надеялся на ветре у
островов Навигаторских и Фиджи иметь свежие ветры, ибо при проходе под ветром
сих островов можно несколько времени иметь штили или лёгкие ветры, что продлило
бы наше плавание. Пройдя севернее острова Вавао, я положил итти прямо к Новому
Южному Валлису.
С утра ветр дул от О, при великой зыби от OtSO. Мы видели разных птиц, четыре
фрегата, два большие и два малые, несколько бакланов и одну морскую ласточку.
Согласно вышеизъясненному расположению, мы шли к югу в расстоянии шлюп от
шлюпа на семь миль. В самый полдень лейтенант Лазарев сигналом посредством
парусов дал знать, что виден берег. Сей берег от нас с салинга видели к SO, я
придержался с шлюпом "Востоком" ближе к ветру, дабы пройти близ берега, который
мы признали за острова Опасные, обретенные и названные командором Бироном на
пути его от острова короля Георгия к Сайпану в 1763 году июля 21 числа.
С марса можно было ясно рассмотреть все острова и мели. Изгибистая гряда
возвышенной морской сребристой пены, происходящей от буруна, разбивающегося о
кораллы, соединяла три лесистые, кокосовыми деревьями обросшие острова в один
остров, коего лагун в широте 10°54' южной, долготе 165°48'08" западной. Шлюп
"Восток", по причине противного ветра, не подходил ближе 6-ти миль к сим, так
называемым, Опасным островам. Лейтенант Лазарев проходил двумя милями ближе,
почему и мог лучше рассмотреть. По сей причине в атласе помещён план сего
острова, сделанный на шлюпе "Мирном".
В четыре часа пополудни, когда острова Опасные были на траверсе у шлюпа
"Востока", я вновь пошёл к югу. Шлюп "Мирный" последовал за нами; мы шли всю
ночь при лунном свете; ветр дул умеренный от востока.
13 августа. В четыре часа утра 13-го мы пересекли пути Бугенвиля и Эдварда, и
я лёг к SW; в полдень находились в широте 14°42'9" южной, долготе 166°9'7"
западной. В четыре часа пополудни стадо птиц чёрных и белых, летящих далеко на
ветре, обратило наше внимание, но за дальностью их рассмотреть не могли.
14 августа. Мы шли к SW до следующего утра; тогда легли SW 78°, на вид
острова Вавао, принадлежащего к группе Дружеских островов.
15 августа. В полдень находились в широте 18°15'40" южной, долготе 171°46'10"
западной. Склонение компаса было 11°7' восточное.
16 августа. Следующего утра в 7 часов увидели к западу северный возвышенный
берег острова Вавао, переменили курс на WtN, при ветре от ONO и пасмурной
погоде, и пошли севернее северной оконечности острова. Склонение компаса найдено
11°48' восточное.
Проходя с восточной стороны острова Вавао, мы видели несколько заливов,
которым кокосовые рощи придавали особенную красоту. Нам показалось, что остров
обитаем; на северном мысу в малом заливе увидели шесть островитян; они были
совершенно нагие, кроме обыкновенного пояса. Весь северный берег, равно и
западный, вышиною в 430 футов отрубом; таковые берега неудобны для
народонаселения; остров весь оброс лесом.
В полдень мы находились по западную сторону Дружеских островов. Пасмурность
воспрепятствовала нам сделать наблюдения и в полдень мы принуждены
довольствоваться выводом из высот, взятых около полудня. Широта места шлюпа
"Востока" оказалась 18°45'26" южная, долгота 174°6'37" западная. Невзирая, что
мы тогда от берега были на полторы мили, однако лотом на 100 саженях не достали
дна. Ближний к шлюпу берег был самый большой остров после Вавао, который
показывался с западной стороны высоким хребтом; вершины его обросли кокосовыми
деревьями; другие острова, между сими двумя и далее к SW по тому же направлению
нами видимые, весьма малы и едва заслуживают названия островов.
Вавао, самый большой из сих островов, в широте 18°43'10" южной, долготе
173°56'20" западной, лежит NO и SW, длина оного 11, ширина от 41/2
до 51/2, окружность до 34 миль. Первое сведение о
существовании сего острова мы имеем от капитана Кука в последнем его
путешествии. Испанский мореплаватель Моурелла в 1781 году был при острове Вавао
и назвал оный Islas Don Martin de Mayorga, по имени вице-короля мексиканского.
Потом Малеспина нашёл, что гавань, в которой он остановился на якорь, в широте
18°38'45" южной, долготе 173°57'44" западной; вероятно, стоял на якоре в заливе
при северо-восточной стороне острова, которого широта ближе к означенной
Малеспиною. Капитан Эдвард в 1791 году определил долготу залива 173°53'
западную. По наблюдению на шлюпе "Востоке" широта 18°40'10", долгота 173°52'50".
После острова Вавао, первый остров (по величине) к SW от оного в широте
18°45'8" южной, долготе 174°05'15" западной; прочие острова все весьма малы; мы
насчитали до 15, а как они один другим закрываются, то и невозможно было с
точностью определить числа оных.
Не видя выезжающих островитян и не желая потерять время на искание якорного
места, я опять направил путь на SWtW, к Порт-Жаксону.
Прошед несколько по сему направлению, в половине 3 часа, мы увидели на SW 81°
высокую конусообразную гору, которую признали за остров Поздний (Late). В исходе
шестого часа прошли на перпендикуляре курса высокую вершину сего острова и тогда
находились от ближнего его берега в пяти с половиной милях. Склонение компаса
было 12°40' восточное.
Остров сей продолговат, лежит О и W; длиною 23/4, в
окружности 61/4 миль. Берег со всех сторон к средине
возвышается в гору, коей высота по измерению капитан-лейтенанта Завадовского до
1320 футов, и от низа до половины поросла частым лесом. Остров в широте южной
18°55'50", долготе 174°34'20" западной; по карте Аросмита в широте 18°50'.
Других двух островов, на его карте в близости острова Позднего назначенных, мы
не видели, хотя перешли по широте их. Ежели бы взаимное положение сих островов
на карте было назначено настоящее, то, невзирая на погоду, не совсем ясную, нам
надлежало бы увидеть и другие два острова. К ночи мы убавили парусов.
17 августа. С полуночи я начал держать на один градус ближе к параллели,
чтобы простирать плавание между путями капитана Кука и Лаперуза, в надежде найти
по сему направлению какие-либо острова; сигналом дал знать о сем лейтенанту
Лазареву. Когда мы проходили Дружеские острова, ветр дул от NO, нередко с
дождём, а сегодня с девяти часов перешёл в NtO и также наносил дождь. По
наблюдениям мы находились в широте 19°36'40" южной, долготе 175°53'13" западной.
В четыре часа пополудни видели множество морских свиней.
Продолжая итти тем же курсом при тихом ветре N и О, не встретили ничего
примечания достойного и признаков берега не заметили.
19 августа. Поутру видели одного летающего фрегата. В полдень 19-го были в
широте 21°7'20" южной, долготе 178°25'34" западной. В начале третьего часа с
салинга закричали, что на NWtN1/2W виден берег; я пошёл
прямо к оному и посредством парусов уведомил лейтенанта Лазарева, что мы видим
берег. Шлюп "Мирный" был от нас далеко к югу и по сему привёл в кильватер.
Вскоре с салинга увидели ещё другой берег на NWtN.
Приближась к сим двум малым островам, мы рассмотрели, что один от другого на
SW и NO 78°, в шести с половиной милях, поросли кокосовыми деревьями, каждый
окружён особенным коральным рифом, о который бурун с шумом разбивался,
Восточнейший из сих островов в широте 21°1'35" южной, долготе 178°40'13"
западной, длиною в одну милю, шириною в половину длины, в окружности две с
половиной мили, окружён коральным рифом к WNW и OSO на милю от берега, к N0 и SW
на одну треть мили, так что коральные гряды в окружности пять с половиной миль.
Я назвал сей остров по имени бывшего с нами искусного художника в живописи
Михайлова. Другой остров в широте 21°2'55" южной, долготе 178°46'23" западной,
величиною почти равен острову Михайлова, также окружён коральною мелью,
восточной, северной и западной сторон на полмили, а к SSO на четверть мили от
берега; вся сия коральная мель в окружности пять и три четверти мили, также
покрыта сребристою пеною, происходящею от разбивающегося буруна. Сей остров
назвал я по имени И. М. Симонова, находящегося на шлюпе "Востоке" в должности
астронома, ординарного профессора Казанского университета.
В сие время мы были вновь обрадованы, услыша с салинга: виден берег на NtW; с
первого взгляда открывшийся остров показался больше прочих, оттого что открылись
токмо гористые места.
В 5 часов окончили обозрение островов Михайлова и Симонова и прошли створ
оных. Ветр дул тогда NOtO свежий и препятствовал нам держать прямо к видимому
берегу, почему я продолжал курс в бейдевинд на NNW1/2W,
имея в ночное время большие паруса, дабы лавированием приблизиться к берегу.
В 8 часов вечера за темнотою мы не видали шлюпа "Мирного" и для сего сожгли
фальшфейер. Шлюп "Мирный" ответствовал, и оказалось, что он от нас на NW.
Я смело шёл в темноте, оттого что в вечеру с салинга ничего не было в виду,
кроме берега, к которому мы желали вылавировать. В начале 10-го часа вечера
показалось пред носом шлюпа белое зарево, которое то потухало, то снова светило.
Пройдя ещё некоторое расстояние, мы услышали от разбивающегося буруна о
коральную мель ужасный рёв, почему я тотчас приказал поворотить чрез фордевинд
на другой галс; при самом повороте мы были так близко от сей мели, что невзирая
на темноту, ясно различали каждую разбивающуюся волну. Несколько минут
промедления и погибель наша была бы неизбежна, ибо ежели бы по несчастью
приближались к катящимся волнам, тогда первый удар о кораллы проломил бы шлюп, а
при последних ударах надлежало бы искать спасения на гребных судах, или
погибнуть.
20 августа. Следующего утра в половине девятого часа мы находились близ
корального надводного сплошного рифа по SO сторону острова, который окружён был
сим рифом в разном расстоянии. Тогда мы увидели на берегу жителей, из коих
некоторые на нескольких лодках ехали к коральному рифу. Весьма великий бурун
омывал сей риф так, что невозможно было иметь никакого сообщения с островитянами
и потому я скоро поворотил, дабы вылавировать более на ветр и обойти острова и,
ежели островитяне приедут, то послать гребное судно на берег. Не прежде 11 часов
следующего утра удалось нам обойти северную сторону корального рифа, окружающего
сии острова; тогда мы легли в дрейф и поджидали островитян, ехавших на лодках;
две были под парусами, а прочие на гребле; когда две лодки пристали к шлюпу, мы
наполнили опять паруса.
Лодки сии имели с одной стороны отводы, и на каждой было по три человека.
Двое из островитян по первому нашему призыву тотчас взошли на шлюп; когда мы их
обласкали, они скоро ознакомились и были как между своими. Одну из сих лодок, на
которой оставался один только островитянин, от большого хода шлюпа поставило
поперёк, опрокинуло и оторвало верёвку, коею она была прикреплена. Для сего я
принуждён был опять лечь в дрейф, послать ялик спасти островитянина и
прибуксировать лодку. Товарищи его, находящиеся на шлюпе, нимало о сем не
заботились, но ещё веселились, смотря на барахтающегося в воде земляка. Вскоре
островитяне приехали во множестве, и все взошли на шлюп. Некоторые из них были
начальники, мы их дарили и надели на шею медали. Они старались производить мену.
Мы им щедро платили за все их безделицы, ибо уже после сих островов не надеялись
на пути к Порт-Жаксону найти другие населённые острова. Из Порт-Жаксона нам
надлежало итти в Южный Ледовитый океан, где и по климату на островах жителей не
может быть. Начальникам, которые приезжали на двойных парусных лодках, я
препоручил доставить некоторые подарки для короля, бывшего на берегу. Я уверен,
что островитяне, доказавшие свою честность в торговле, непременно исполнят моё
поручение.
Вскоре мы узнали, что в числе начальников находились два сына короля. Я их
повёл в каюту, надел на них также медали и сделал им особенные подарки: дал
каждому по лоскуту красного сукна, по большому ножу, зеркалу, по нескольку
железных ремесленных инструментов, а сверх того отправил с ними на берег подарки
собственно для короля, и они уверили меня, что он сам скоро к нам будет. В самом
деле, один из островитян, приехавший с его сыновьями, остался у нас. Мы узнали,
что он из приближённых королю и его называют Пауль; он с острова Тангатабу, с
некоторыми другими земляками своими бурею занесён на сей остров, на коем все они
пользуются приданию жителей. Когда лодка королевская приехала, Пауль привёл меня
к шкафуту и указал на короля. Фио, так называли его, лет пятидесяти, роста
большого, испестрение имеет только на пальцах, и то весьма малыми звёздочками на
суставах. Волосы с проседью и убраны тщательно, на подобие парика. Цвет тела и
лица смуглый, глаза чёрные. Перевязан узким поясом вокруг тела, как и все
островитяне Южного моря.
Когда король взошёл на шлюп, мы приветствовали друг друга прикосновением
носов; потом, по желанию Фио, я и капитан-лейтенант Завадовский сели с ним на
шканцах на полу. Пауль и ещё один островитянин, пожилых лет, также сели, и мы
составили особенный круг. Тогда, по приказанию Фио, подали с его лодки ветвь
кокосовую, на коей были два зелёных ореха. Он взял сию ветвь, отдал Паулю,
который, держа оную за конец кверху, начал громко петь; в половине пения
пристали два островитянина, потом все хлопали в ладоши и по своим ляжкам. После
сего Пауль начал надламывать каждый отросток от ветви, прижимая их к стволу и
при каждом надламывании приговаривал нараспев какие-то слова; по окончании сего
все запели и били в ладоши, как и прежде. Без сомнения, действие сие изъявляло
дружелюбие, ибо островитяне всячески старались доказывать нам свои дружественные
расположения.
Я повёл короля в каюту, надел на него серебряную медаль, подарил ему пилу,
несколько топоров, чугунной и стеклянной посуды, ножей, зеркал, ситцев, разных
иголок и прочей мелочи; он сим подаркам весьма обрадовался и тот же час отослал
их на берег на своей лодке, а между тем объяснил мне, что первые мои подарки,
посланные чрез сыновей, получил. Фио пил с нами чай. Всё, что он видел, было для
него ново, и потому он с вниманием все рассматривал.
21 августа. Сегодня мы выменяли у островитян разные их оружия, как-то: пики,
палицы, кистени и булавы, так же нечто похожее на ружейный приклад; все сии вещи
искусно обделаны резьбой; выменяли ещё широкую лопатку с резьбою, выкрашенную
белою сухою краскою; кажется, сия лопатка составляет принадлежность одних
начальников, и, может быть, знак отличия. Кроме оружий выменяли ткани,
зарукавья, гребни, шпильки, разные украшения из ракушек, кусок жёлтой краски,
снурки, искусно сплетённые из человеческих волос, разные верёвки из волокон
кокосовой коры, и пр. Из съестных припасов островитяне доставили нам: таро, ямс,
кокосы, хлебные плоды, ещё какие-то коренья, род картофеля, сахарный тростник,
садовые и горные бананы.
В 2 часа пополудни, приближась к берегу, увидели мы на вершине горы большие
пушистые деревья, в тени коих находилось селение. Домы снаружи похожи на
отаитские, но несколько ниже. Почти все близлежащие острова казались
обработанными и должны быть плодоносны. Жители во многом подобны отаитянам;
головы убирают весьма тщательно следующим образом: все волосы разделяют на
несколько пучков, которые перевязывают тонким снурком у корня, потом концы сих
пучков с тщанием причёсывают, и тогда головы их похожи на парики; некоторые
островитяне насыпают на волосы жёлтую краску; у других были таким образом
причёсаны одни только передние волосы, а задние и виски висели завитые в мелкие
кудри. У многих воткнуты гребни, сделанные из крепкого дерева или черепахи, и
черепаховые шпильки в фут длиною, которые вложены были в волосы с одного боку
горизонтально.
Сию шпильку употребляют островитяне, когда в голове зачешется, дабы не смять
прекрасной причёски. Шеи по большей части были украшены очищенными
перламутровыми ракушками, тесьмами из человеческих волос, на которых нанизаны
мелкие ракушки, и ожерельями, выделанными из ракушек, наподобие стекляруса. В
правое ухо вкладывают цилиндрический кусок раковины, толщиною в один с четвертью
дюйм, длиною в два с половиною или три дюйма, отчего правое ухо казалось многим
длиннее левого. На руках выше локтей носят кольца, выделанные из больших
раковин. Таковой убор головы и прочие украшения придают им, конечно,
необыкновенный, но довольно красивый вид. У многих я заметил по четыре пальца на
руке, а мизинца не было, отнимают оный в память о смерти самого ближнего своего
родственника.
Мы вообще нашли, что островитяне весёлого нрава, откровенны, честны,
доверчивы и скоро располагаются к дружеству. Нет сомнения, что они храбры и
воинственны, ибо сему служат доказательством многие раны на теле и множество
военного оружия, которое мы выменяли.
В последнем путешествии капитана Кука упоминается, что он слышал на острове
Тангатабу, что на три дня ходу к NWtW находится остров Фейсе, которого жители
весьма воинственны и храбры. Капитан Кук видел двух островитян с острова Фейсе и
говорит о сих островитянах: "У них одно ухо висело почти до плеча, они искусны в
рукоделиях, и остров, ими обитаемый, весьма плодороден". Я нисколько не
сомневаюсь, что остров, при котором мы находились, точно Фейсе, ибо всё
сказанное об оном сообразно тому, что мы нашли, кроме только, что острова сии
называют Оно и они управляемы королём, коего имя Фио, и имя сие переходит от
отца к сыну, а потому и неудивительно, что жители Тонгатабу самый остров Оно
называют Фио. На Дружеских островах имена королей переходят от отца к сыну и
ныне на сих островах король называется Пулаго, как и предместники его.
С приближением ночи все островитяне возвратились на берег, а король, ожидая
свою лодку, остался с Паулем и одним старикам. Лодка пришла не ранее следующего
утра; гости наши отужинали с нами и при действиях ужина во всём подражали нам.
Когда сделалось совершенно темно, я приказал спустить несколько ракет. Сначала
островитяне испугались; король во время треска крепко держался за меня; но когда
увидели, что ракеты спущены единственно для забавы и совершенно безвредны, тогда
изъявили удивление восклицаниями с трелью, которую производили голосом протяжным
и громким, ударяя в то же время часто пальцами по губам. Более всего занимал их
искусственный магнит, который притягивал железо, и они особенно смеялись, когда
иголка, положенная на лист бумаги, бегала за магнитом, которым водили внизу под
листом. Для ночи приуготовили им в моей каюте госпитальные тюфяки всем вместе
вповал и каждому по простыне, чтобы одеться. Сначала они улеглись, но худо спали
и беспрерывно выбегали наверх.
Острова за темнотою не было видно. Я спрашивал короля и каждого из островитян
порознь: где острова Оно? Взглянув на небо, они хорошо угадывали положение
островов, ибо с вечера заметили, по которую сторону мы держались. Из всего
видно, что имеют о течении светил понятия, им необходимо нужные для различия
частей суток, или вообще времени и узнания страны света в случае их плавания к
соседственным островам Фиджи и Дружеским. Пауль нам рассказал, что к W находятся
острова более Оно, называл Пау, а на WNW Лакето, но в каком расстоянии, мы
понять не могли.
22 августа. В продолжение ночи мы удерживались короткими галсами на одном
месте. С рассветом поворотили вновь к берегу и по восхождении солнца островитяне
пустились к нам на семи парусных и тридцати гребных лодках; на парусных сидело
до десяти и более, а на прочих по три и по четыре человека. Они навезли
множество прекрасно сделанных оружий, разных украшений, больших, раковин, в
которые трубят в случае внезапного сбора народа или призыва к оружию; тканей
разных, в виде набойки клетчато-красной и кофейной, самые же тонкие, величиною с
большой носовой платок, были белые; таковой доброты тканей мы на Отаити не
видали. Платки так искусно и красиво сложены, что мы, развернув, не могли опять
их также сложить.
В числе парусных лодок пришла и королевская, на которой привезли нам в
подарок две свиньи, кокосовых орехов, коренья таро и ямсу. Я за сие подарил
короля, а старшему королевскому сыну дал большой кухонный ножик, пистолет,
несколько пороху и пуль, показав ему, каким образом должно употреблять сии
огнестрельные орудия против неприятеля; дал королю и некоторым островитянам
апельсинов и разных семян, растолковал, как семена сажать в землю. Казалось, что
островитяне были довольны сими подарками и обещали заниматься рассадкою, в чём я
и не сомневаюсь, ибо на берегу их острова видны были обделанные огороды, где
они, вероятно, разводят коренья таро, ямс и пр.
Островитяне охотно брали всё, что мы им дарили, а на конец ножи и ножницы
всему предпочли, даже и самым топорам. Они нас неотставно звали к себе на берег;
но как не было видимой пользы посылать на остров гребное судно без натуралиста,
а останавливаясь на якоре, мы бы непременно потеряли несколько дней, ибо
надлежало прежде сквозь коральную муллу найти проход к якорному месту.
Приближение весны в Южном полушарии не позволяло мне терять времени потому, что
я желал долее пробыть в Порт-Жаксоне, дабы переменить степс бушприта, совершенно
ненадёжный для плавания в больших южных широтах.
Остров Оно состоит из нескольких малых гористых островов, из которых самый
большой длиною две и три четверти, шириною одна и три четверти мили. Все они,
так сказать, окружены коральною стеною, которая местами сплошная сверх воды, а к
северу местами открыта, и с сей стороны выходили лодки. Направление коральной
стены на NOtN и SWtS, длина 7 миль. Средина оной в широте 20°39' южной, долготе
178°40' западной. Пологие места на сих островах обработаны и обросли разными
деревьями, в том числе и кокосовыми.
23 августа. В 9 часов утра мы простились с королём Фио, с которым я в
короткое время подружился, он отправился на берег. Тогда сослав островитян с
шлюпа, я приказал отвалить лодкам от борта, но они бросили тогда, когда
увеличившийся ход шлюпа их к сему принудил и волнение начало прижимать лодку к
лодке; одну опрокинуло, и они перестали держаться у борта.
Один из молодых островитян желал остаться на шлюпе, я согласился его взять с
собою, но он непременно хотел, чтоб мы и товарищей его взяли, а мне невозможно
было на сие согласиться по опасению, что они не выдержат климата южного
полушария.
Я направил курс к островам Михайлова и Симонова, дабы поверить положение
оных. Проходя по западную сторону острова Оно, мы с салинга увидели тот самый
бурун, от коего в вечеру 19-го с поспешностью отворотили и избегли очевидной
опасности. Я придержался к сему буруну, чтобы рассмотреть и определить самую
мель и тем предохранить будущих мореплавателей от неминуемой гибели в ночное
время. В 11 часу мы прошли мель, которая образуется лагуном. Она приметна по
гряде белой пены и водяных брызгов наподобие пыли, происходящих от разбивающего
буруна. Теперь только изредка местами видны сии кораллы, но со временем они
совершенно образуются подобно всем коральным островам, покроются зеленью и, без
сомнения, будут обитаемы сначала дикими птицами и морскими животными, а наконец,
и людьми.
Направление сей мели О и W, длина четыре, ширина две, окружность около десяти
миль; она отделена от рифа острова Оно каналом, шириною в шесть миль. Широта
средины 20°45' южная, долгота 178°49'49" западная. Я назвал сию мель: Берегись.
В 2 часа остров Симонова был от нас на О, потом вновь увидели оба острова,
т.е. Михайлова и Симонова, которые покрыты кокосовыми деревьями. Жителей нет.
Вероятно с Оно приезжают на сей остров за кокосовыми орехами.
Мы направили путь в SW четверть, между путями капитана Кука и Лаперуза.
Погода начинала быть переменная: небо покрывалось облаками, нередко шёл дождь,
ветр на короткое время переходил в NW четверть, зыбь была не малая.
Хотя обретение островов, ещё неизвестных, весьма лестно для каждого
мореплавателя, и вообще споспешествует распространению географических сведений,
при всём том, не желая на пути к Порт-Жаксону найти на новые обретения, дабы они
нас не задержали, я спешил в сей порт, для приуготовления шлюпов к настоящей
цели нашей, т.е. к плаванию в Южном океане.
24 августа. Небо покрылось облаками, ветр дул весьма тихий с разных сторон.
Мы лишились восточных ветров, которые нам толь долгое время способствовали
простирать плавание по желанию. Ночью море было покрыто необыкновенным
множеством мелких огненных искр, а густые чёрные облака угрожали дурною погодою.
В продолжение нашего плавания между тропиков со времени вступления в
пассадный ветр, до приближения нашего к островам Россиян, ветр дул от SOtS, а
потом нередко от N, еще более от ONO, что продолжалось до самого выхода из сих
островов, т. е. до острова 3-го Пализера.
Неверность счисления на шлюпе "Востоке", от вступления в южный тропик до
прибытия к Отаити, оказалась на NW 79° 138 миль, в 19 суток, в каждые сутки 71/4
миль. По счислению на шлюпе "Мирном", в продолжение того же времени, неверность
была на NW 86°12' 126,5 миль, в сутки 6,66 миль.
В продолжение пути нашего от острова Отаити до островов Опасности ветр дул
более OtS свежий, потом перешёл в NO четверть и был умереннее до выхода из
тропика, т.е. когда мы пришли в долготу 180° восточную.
Почти во всё время плавания нашего в тропике облака отделённо одно от другого
неслись по ветру, отчего часть неба к зениту была ясная; напротив, к горизонту
зрение наше пресекало сии облака косвенно, одни закрывали другие, и от сего нам
всегда казалось, будто на горизонте гнездились тёмные тучи. Кроме сих воздушных
призраков, от испарений, подымаемых солнечными лучами, поверхность моря вокруг
всего горизонта была покрыта мрачностью. Ночи по большей части стояли ясные.
Нередко нас занимали звёзды, с места на место перебегающие, оставляя на короткое
время слабый огненный путь по прекрасно тёмнолазоревому небесному своду.
Неверность в счислении пути от острова Отаити до долготы 180° восточной, т.е.
до выхода из тропика, оказалась на шлюпе "Востоке" 114 миль, на SO 82°5', в
продолжение 28 дней, следовательно, средняя неверность в сутки была 4,7 миль. На
шлюпе "Мирном", в те же 29 дней, на 181 милю на SW 62°7', в каждые сутки по 6,47
миль. Сии неверности в счислении последовали не от одного течения моря к западу,
но также и оттого, что шлюпы по большей части шли благополучным ветром,
следовательно, волнами и зыбью всегда приближало лаг к шлюпам, а от сего
суточное плавание по счислению выходило меньше настоящего, и из суточных течений
среднее должно быть многим менее предполагаемого, по пяти и шести миль в сутки,
от востока к западу.
25 и 26 августа. При свежем юго-восточном и восточном ветре и пасмурном
горизонте мы шли по восьми и девяти миль в час. Ветр временно переходил к О,
даже несколько к N, и я ожидал, что сделается от NO. Сегодня увидели альбатроса,
который долго и плавно летал около шлюпов.
Мы начали шить новые штормовые стакселя из парусины, вынутой из запасных
марселей, которые уменьшили по причине уменьшения всего рангоута. При сем я имел
в виду, чтоб те работы, которые можно производить на пути, кончить до прибытия в
Порт-Жаксон, дабы там заняться важнейшими поправлениями.
27 августа. До полудня 27-го при свежем северо-восточном ветре, погода была
сырая и дождливая; продолжая тот же курс, мы в полдень достигли широты 26°31'28"
южной, долготы 171°19'46" восточной. Склонение компаса найдено 14°2' восточное.
По мере приближения нашего к западу тучи более и более подымались по сему
направлению; в 3 часа пополудни слышен был в той же стороне гром, а в 4 часа
задул ветр от W с дождём, и нас согнало с настоящего пути к югу.
Простирая плавание толь долгое время с попутными ветрами в благорастворением
климате, мы, так сказать, изнежились, и первый противный ветр с дождём произвёл
неприятное на нас впечатление.
28 августа. При сем противном западном ветре принуждены продолжать путь к
югу; 28 числа в полдень достигли широты 27°41'18" южной, долготы 170° восточной.
Тогда все почувствовали перемену в воздухе, и ртуть в термометре опустилась до
15°. Сия теплота в России была бы самая приятная, но, по привычке к двадцати
градусам, мы почувствовали перемену так, что принуждены были надеть суконное
платье.
В 6 часов вечера, дабы не удалиться от предположенного пути, я поворотил к
северо-западу, в ожидании, что ветр сделается благополучный; постепенно
переходил к югу, а по мере приближения его к сему румбу погода становилась
яснее; не прежде 7 часов утра 30-го задул попутный ветр, и мы могли итти
желаемым курсом.
30 августа. Погода позволила лейтенанту Лазареву и прочим офицерам проводить
весь день у меня на шлюпе, и мы, сердечно вспоминая о любезном отечестве, о
родных и друзьях, в мыслях сокращали безмерное между нами расстояние. Во время
утешительного беседования, внезапно поражены были необыкновенным с баку криком:
человек упал! все выбежали наверх и, к прискорбию нашему, хотя все меры приняты
были и лейтенант Анненков на ялике долго искал упавшего, по причине бывшего
тогда большого хода, волнения и темноты ночи, усилия наши спасти упавшего
остались тщетны. До сего случая мы были весьма счастливы, и мы сию потерю
почувствовали тем более, что утонувший матроз Филипп Блоков был из самых
здоровых и проворных матрозов. Закрепляя кливер, он шёл по бушприту назад в шлюп
и в сие время упал.
В начале 10-го часа вечера гости наши возвратились на шлюп "Мирный", для сего
приводили шлюпы к ветру, потом вновь легли SW 57° и продолжали сей курс при
ветре юго-восточном, с пасмурностью и дождём до 7 часов вечера 1 сентября; тогда
ветр от NO стих и наступил переменный тихий.
1 сентября. В продолжение дня летало несколько альбатросов дымчатых и белых,
несколько бакланов и пеструшек.
Около полудня увидели идущее к нам контргалсом трёхмачтовое судно; по
поднятии нашего флага, на судне явился английский флаг. В полдень по наблюдению
широта места наших шлюпов была 30°1'55" южная, долгота 162°16'24" восточная.
3 сентября. В 3 часа утра мы поймали большого прожору или шарка, в кильватере
нашем плавающего; около шарка, как обыкновенно, шли малые рыбы, так называемые
лоцмана, или спутники, величиною в восемь дюймов и менее, испестрённые полосами
синеватого цвета, наподобие окуня, также несколько прилипал.
Прожоры скоро хватаются за уду, и шедший за нами то же сделал, мы опасались,
чтоб крючёк не разогнулся, и для того сначала держали его только в полводы, а
между тем набросили петлю под ласты и, затянув оную, подняли шарка на шлюп, но с
трудом его убили. Вместе с прожорою достались нам две прилипалы, они присосались
под ластами у прожоры, которая была величиною в девять фут и два дюйма, и когда
снимали её кожу, всё ещё имела судорожное движение, а сердце по вынятии долго
шевелилось. Во внутренности подле каждого бока нашли по одном пузырю или мешку,
а в каждом из оных по двадцать четыре живых красивых шарков, длиною в
четырнадцать дюймов, от начала головы до конца хвоста. Они уже могли плавать, мы
некоторых пустили в море, одни плыли по поверхности, а другие пошли в глубину и
изгибались, подобно вьюнам. В желудке прожоры нашли ракушку весьма нежной
породы, которую называют бумажным ботиком, в диаметре шесть дюймов, толщиною два
с половиной дюйма. Из сего ясно видно, как велика пасть и горло прожоры.
Рыбы, называемой лоцманом, нам не удалось поймать, ибо они на уду не идут, а
ежели бы мы имели греческие намёты, непременно бы поймали.
Когда совершенно стихло, я приказал спустить ялик и капитан-лейтенант
Завадовский отправился на охоту; ему в добычу достался альбатрос, белый с
кофейными крыльями; когда крылья распростерли, протяжение от конца до конца было
девять футов шесть дюймов.
4 сентября, К вечеру сделался тихий ветр от NW, мы шли всю ночь к острову
лорда Гау, которого горы увидели с салинга. Следующего утра в 7 часов, подходя к
сему острову, встретили множество черных бурных птиц, серых бакланов, белых
бакланов с красными носами, которых англичане называют Ganneit, а Линней
Pelicanus Jula. Мы определили долготу средины острова Гау 159°8'54" восточную;
по наблюдениям лейтенанта Кинга, который после был губернатором острова Норфолка
в 1788 году, долгота сего места 159°00'; капитан Гунтер в третий день по выходе
из Порт-Жаксона определил долготу 159°10'; он же по расстоянии луны от солнца -
159°8' восточную.
Остров Гау не обитаем, и начальство в Новом Южном Валлисе не печётся о
населении оного, изредка мимо идущие суда заходят, чтобы набрать черепах для
стола чиновников колоний.
5 сентября. Мы имели попутный свежий северный ветр до следующего полдня, небо
было покрыто облаками, на горизонте мрачно. Пред полуднем ветр отошёл к западу и
скоро стих; тогда мы увидели впереди идущее мимо нас английское судно; я послал
лейтенанта Демидова узнать, нет ли новостей из Европы. По возвращении лейтенант
Демидов донёс, что судно называется "Фаворит", принадлежит купцу в Калькутте,
седьмой день как вышло из Порт-Жаксона и идёт в Батавию, а оттуда в Калькутту,
что английский король Георг III и герцог Кентский умерли и принц регент взошёл
на престол великобританский.
В полдень мы были в широте 32°16'46" южной, долготе 156°00'43" восточной. К
вечеру ветр установился тихий от SO и постепенно свежел, при дожде и
пасмурности.
6 сентября. В 3 часа пополудни 6-го взяли у марселей все рифы и спустили
бом-брам-реи и бом-брам-стеньги. В 5 часов ветр ещё более усилился и дул
жесточайшими порывами. Вскоре после сего мы привели под штормовыми парусами в
бейдевинд, а между тем переменили марсели, которые при взятии последних рифов
разорвало, и они от большого употребления обветшали. Шторм продолжал
свирепствовать от OSO, при пасмурности и дожде, до следующего утра, тогда
увидели берег мыса Стефенса, но шлюпа "Мирного" и с салинга не было видно, а в
продолжение ночи на сожженные на шлюпе "Востоке" с фока-рея фальшфейеры не было
ответствовано. Как мы уже приближались к самому входу в Порт-Жаксон и притом не
настояло нужды входить обоим шлюпам вместе, то я и не искал "Мирного", хотя
положение его мне по расчётам было известно; я заключал, что идучи порознь,
каждый из нас постарается притти прежде в Порт-Жаксон.
В полдень по наблюдениям были в широте 32°49'26" южной, долготе 152°35'31"
восточной. Ртуть в термометре стояла на 11,5°. Ветр по мере приближения нашего к
Порт-Жаксону более и более заходил с берега и дул порывами от WSW, но волнение
осталось ещё прежнее от SO, что производило большую качку. Барометр во время
шторма не опускался ниже 29,35 дюймов.
В час пополудни я поворотил на другой галс к югу, ветр всё ещё дул с
порывами, но пасмурности уже не было, и солнце ярко сияло из-за облаков. Морские
птицы во множестве летали около шлюпов, казалось, что искали себе пищи. К вечеру
ветр постепенно отходил к NW.
Мы продолжали тот же курс до 4 часов пополудни следующего дня, тогда
усмотрели впереди порт-жаксонский берег и маяк на WtN. Берег от входа к северу
казался неровным и по большей части шаровидными горами, а к югу был ровен и
многим ниже. До ночи мы не могли подойти по причине крутого ветра.
9 сентября. Я лавировал, дабы к утру более выиграть на ветр.
В продолжение ночи горел вертящийся маяк, вновь построенный при входе в
Порт-Жаксонский залив, он был открыт и светил 25 секунд, а 108 секунд был
закрыт.
Ночью я держался у самого входа; поутру с рассветом достиг к северному мысу,
и, как лоцман не тотчас приехал, то я пошёл в залив без лоцмана, который наконец
явился в то время, когда шлюп был в самом проходе залива. Коль скоро мы
приближались к городу, капитан порта Пайпер немедленно к нам приехал. Тогда
начались салюты пушка за пушку. Шлюп остановился на самом том месте, где прежде
сего стоял, именно против Сиднейского залива.
Лишь только положили якорь, течение и ветр сделались противные для входа в
залив, и ветр так скрепчал, что мы принуждены спустить бом-брам-реи,
бом-брам-стеньги, брам-реи и брам-стеньги. Сей крепкий ветр попрепятствовал
шлюпу "Мирному" войти в залив в тот же день. По положении якоря; я поехал к
губернатору и был у капитана порта, а астроном Симонов и штурман Парядин для
поверения хронометров съезжали на северный берег, на самый тот мыс, где мы за
четыре месяца поверяли и производили все наблюдения и имели наше Адмиралтейство.
10 сентября. Следующего дня, по сделавшемуся попутному ветру, шлюп "Мирный"
вошёл в залив и остановился на якоре на том же месте, где прежде стоял.
Обсерваторию свою мы устроили там же, где прежде была, разоружили шлюпы
совершенно, дабы вновь приуготовить и обделать весь такелаж. Тимермана и
плотников разослали в лес, против нас на северном берегу залива находящийся, для
приискания книц в перемену лопнувших, и лесу на постройку хлевов для свиней, ибо
во время первого нашего путешествия в большие южные широты я испытал, что сим
полезным для нас животным необходимо нужно покойное и закрытое место от сырости
и холода. Мы отправили по пятнадцати человек матрозов с унтер-офицером туда же
для рубки дров и велели рубить красные деревья (Mahogany), которые лежат, или
хотя на корне, но совершенно высохли, дабы с привозом сырых дров не завести
сырости на шлюпах.
Для перемены нашего степса и бушприта, годного дерева Тимерман поблизости не
сыскал, а губернатор Макварий предложил мне, что велит порту доставить
материалов и людей, дабы привести к окончанию сию важную для нас работу; но в
порте не приискали такового дерева, а из леса привезли не прежде 30 сентября.
Хотя сие замедление делало нам большую остановку, но я весьма обязан губернатору
за пособие.
Наш Тимерман не был в состоянии сделать сего исправления, столько для нас
нужного, а потому против моего желания, я принуждён принять предложение
губернатора Маквария, который, кроме снабжения нас вырубленными сухими деревьями
из породы железного дерева (Iron Wood), приказал ещё, чтобы переделка степса и
бушприта была произведена его плотниками под смотрением корабельного мастера.
Губернатор старался предупреждать желания наши во всём, что только могло быть
для нас полезно.
Работу производили плотники английского Адмиралтейства под присмотром
портового корабельного мастера, по приказанию губернатора.
Все работы купорные, кузнечные и парусные и поправку всего такелажа
производили на берегу около палаток, поставленных для обсерватории; всеми
другими работами, какими только было можно, занимались не на шлюпе, а на берегу,
единственно для того, чтобы служителям дать более случаев пользоваться береговым
воздухом и приуготовиться к перенесению предстоящих трудностей в сыром и
холодном климате.
Время нашего пребывания в Порт-Жаксоне мы провели весьма весело. Нас
приглашали беспрестанно на обеды, нарочно для нас были общественные и частные
вечера с танцами. За таковые доказательства благоприязни мы старались изъявить
благодарность, не взирая, что искреннее гостеприимство иногда отрывало нас от
занятия по службе.
30 октября. Шлюп "Восток" был совершенно вновь вооружен, и я весьма доволен,
что предпринял многотрудную работу, т.е. уменьшить рангоут, ибо после сего с
большею доверенностью отправлялся в трудный и опасный путь.
31 октября. Сегодня с утра занимались перевезением на шлюп всего нашего
Адмиралтейства и обсерватории и разных вещей. Обсерватория была устроена на
северном берегу Жаксонского залива, на выдавшемся мысе, прямо против залива
Сидней.
Мыс сей мы называли мысом Русских, широта оного южная мною определена
31°51'12", лейтенантом Лазаревым - 31°51'21".
Долгота восточная:
Из 455-ти расстояний луны от солнца, измеренных мною, капитан-лейтенантом
Завадовским и штурманом Парядиным, средняя 151°9'53".
Лейтенантом Лазаревым из 288 расстояний...151°11'7"
Лейтенантом Торсоном из 390 ...151°21'36"
Лейтенантом Лесковым из 40 ...151°0'22"
Мичманом Куприяновым из 126 ...151°11'17"
Поверение хронометров окончено 27 октября.
Наконец, когда уже все относящееся до снаряжения шлюпов приведено к
окончанию, мы послали на берег за запасной живностью. Кроме кур, уток, баранов,
взяли сорок шесть свиней. Сии последние размещены в продолговатых хлевах,
нарочно устроенных вдоль обоих шкафутов, и так плотно сделанных, что морская
вода, сырость и снег никак в оные попасть не могли...
(Государственное издательство географической литературы. Москва 1949 г.
ред. Е.Е.Шведе)
